Влюбленный д'Артаньян или пятнадцать лет спустя
Шрифт:
Сообщаю об этом вам, бедному изгнаннику, простертому на одре болезни. Первые три дня вы были такой бледный. Но румянец вернулся, потом заблестели глаза. Вы такой воинственный, что смерть сказала себе: «С этим человеком лучше не связываться. Он способен вонзить шпагу мне в бок, и тогда все на свете будут жить вечно». Представляетесебе меня в возрасте трехсот тридцати шести лет, 1962 году? Огромные морщины придется прятать под румяна. Готова поспорить, что к тому времени изобретут плащ из какой-нибудь бурой кожи, чтоб закутаться с головы до пят, оставив напоказ
Кто знает, может, в те времена женщины будут ходить при шпаге? Может, будут жевать табак, как матросы? Триста тридцать шесть лет! Вам будет триста пятьдесят пять лет, разница, признаться, уже незначительная. Подходящая парочка, ничего не скажешь!
Придется изобрести новые воинские звания, ибо скучно будет видеть вас долее пятидесяти лет всего лишь в роли маршала Франции. Кроме того, необходимо расширить нашу планету, невозможно представить себе, чтоб народы удовлетворились все той же растительностью. А у вас, дорогой д'Артаньян, после того, как вы возьмете Пекин, не останется больше никакого дела. Вы не тот человек, который может посвятить себя ремеслу обойщика.
Господин де Пелиссар окажет нам неоценимую услугу, если доставит к нам солнце, как он нам уже предлагал. Я слышала, это пылающая глыба, она обожжет нам ноги, «о если заранее запастись ведерком с водой, все обойдется.
Мой славный, мой восхитительный, мой мудрый д'Артаньян, остаюсь зашей сумасшедшей
Мари Шанталь
Что делать в Лионе, как не любоваться реками?
Скорее Рона с Соной разлучатся, Чем мы с тобою разойдемся врозь.
Эти прелестные строки сочинены одним лионским поэтом. Он любил некую даму, которая стала предметом его терзаний, поскольку была замужем. Ему так и не довелось жениться.
Следует ли мужчин заставлять страдать, чтоб, очистясь от скверны, они сотворили великие вещи? О, это жестоко! Мой кузен утверждает, что настоящие мужчины никогда не страдают, предоставляя это собакам и женщинам. Не правда ли, он так любезен?
Но я защищу вас, наказав его новой дуэлью. Мне было так больно, когда вы сжимали мне руку, пока вас оперировали. В монастырях визитаыдин есть на этот счет подходящее изречение. Если ты падаешь, прыгая через веревочку, ближайшая к тебе девочка обязана сказать: «Твоя боль отдается в моих ногах».
Д'Артаньян, я не знаю, что у меня болит, потому что не видела, какие у вас раны. Как мне это ощутить?
Я зову вас просто д'Артаньяном, как героя легенды, не употребляя ни слова господин, ни имени, вероятно, чтоб идти вперед по жизни, вам достаточно одной лишь фамилии.
Вы и в самом деле уже ходите? Занятие приятное.
Мари Шанталь
Внезапно я поняла Роже. Он только вепрь и вепрь. Его бургундский замок ощеривает клыки, даже когда расплывается в улыбке, хотя скаты крыш безмятежны.
Это насчет кузена. Он шутит. Но не пытайтесь сбить его с этого тона.
Здесь обедают в обществе зверей, убитых на охоте, которые все время смотрят на вас, хотя они мертвы.
После
Господин д'Артаньян? Шевалье д'Артаньян? Мой шевалье, проснитесь. Я не вижу вас в то мгновение, когда вижу вас во всю вашу величину.
Вы дремлете, вы закрыли лицо руками. Не знаю, как и что вам сказать. Вы не хотите понять меня. Вы живете в иной сфере. Взмахи вашей шпаги – движение спицы. Когда вы вяжете так, рождается Франция.
Я только что бросила письмо в огонь. Не буду больше писать.
Наговорив вам множество глупостей, я радуюсь, что вы ничего о них не узнаете. Пусть хоть тысячу лет выбивают дурь из моей головы, она не иссякнет. Избыток ее душит меня и я должна освободиться от нее тем или иным способом.
Мне уже заранее жаль моего будущего супруга. Я стану ему докучать и так испорчу жизнь, что он бросится наутек.
Почему днем я думаю о том, чего нет, а ночью о том, что существует в избытке? Ночь, когда мне надлежит грезить в одиночестве, повергает меня в исступление. Днем я рею, витаю, я не стою на земле. На помощь, д'Артаньян, поставьте меня на ноги, иначе я расшибу себе голову о первую встречную звезду.
И только с дыркой в голове я, наконец, успокоюсь.
До свидания. В один прекрасный день вы появитесь вновь, вы будете на ногах. И хотя я такая уже старая в свои шестнадцать…
Мари
Последнюю страницу я бросила в огонь. Ей потребовалось много времени, чтоб сгореть. Она корчилась и крутилась, словно страдала.
Человеку кажется, что он во Франции, но он всего лишь в провинции. Ведь он не в Париже.
М. де Рабютен-Шанталь
Вы не знакомы с господином Менажем. Как вам сказать о нем? Он поглощает книги, словно пьет вино, и говорит о них, словно поет песнь.
Он питает ко мне нежные чувства, и я вижу преимущества человека пера перед человеком шпаги. Если пищущие люди всерьез обменяются мнениями, это не прикует их к постели. Они могут без спешки подумать над выпадами своего противника, не ломая себе при этом ногу.
Вы проливаете кровь, в то время как их главная субстанция – самолюбие.
Сверкните в один прекрасный день из ваших ножен, чтоб нанести нам визит.
Мари де Рабютен-Шанталь
Господин Пелиссон был, вероятно, очень забавен, когда потерял платок. Чтоб не дать ему храпеть, напоите его вервеной и подогретым вином с семечками настурции.
Пишите мне лучше обо всяких таких вещах, чем о дружбе. Дружба подразумевается само собой, зачем повторять одно и то же?
Мари Шанталь
Говорят, у кардинала сильный кашель. Он мучается ночами, отчего мысли рассыпаются, как шарики. Его секретари ходят по утрам с припухшими глазами.
Все молодые люди во Франции считают себя его врагами. Они говорят, что он душит ее в своих когтях. Одни склоняются на сторону Испании, другие мечтают о союзе с Генеральными Штатами, самые отчаянные одобряют ужасы английской революции.