Влюбляясь в Бентли
Шрифт:
Пожав плечами, как будто это не имеет большого значения, я объясняю:
— Ты всегда так много работаешь. Не могу вспомнить, когда мы в последний раз ужинали в одно и то же время. Я подумал, что это будет приятно.
Мама — официантка. Она работает в две смены, чтобы свести концы с концами. Знаю, что, если бы не я, ей бы не пришлось так много работать. Возможно, она бы уже снова вышла замуж за какого-нибудь доктора, и ей было бы о ком позаботиться для разнообразия. Она многим пожертвовала ради меня. С каждым днем я вижу это все больше.
— Ох, милый, это так мило, и мне так жаль, что меня здесь почти не бывает. — Ее лицо вытягивается, и она опускается на один из двух металлических стульев вокруг нашего стола в ретро-стиле. Знаете… те, что
— Между двумя работами, церковью и помощью в АА я совсем забыла о тебе, да? — Опустившись в кресло напротив нее, я беру солонку и кручу ее на подставке, как будто она чем-то завораживает. Правда в том, что я не могу смотреть на маму, зная, что слезы сожаления уже собираются в карих глазах того же оттенка, что и мои собственные. Я ненавижу, когда она так себя ведет. Вся в слезах и «я самая плохая мать на свете», потому что это не так. Моя мама — самый сильный, самый удивительный человек, которого я знаю.
Она встретила моего отца, когда ей было шестнадцать. Любовь с первого взгляда. Так я слышал. Скорее, похоть с первого взгляда, по крайней мере, для него. Они много пили и экспериментировали с наркотиками, дикое подростковое бунтарство, пока, к удивлению… не был зачат мальчик. Через пять месяцев я родился недоношенным и с недостаточным весом из-за употребления наркотиков моей матерью.
Да, я слышал эту историю, снова и снова, и снова. Не забывайте, что моя мама — активный член АА; она любит рассказывать историю о том, как она попала из того места, где была, в то, где она сейчас. Она живет ради этого дерьма: говорить, делиться и помогать другим. Я не думаю, что она полностью простила себя за то, как я был представлен миру. Она говорит, что простила, но я не уверен. В любом случае, моя мама говорит, что в тот момент, когда ее взгляд встретился с моими «большими карими глазами», произошла мгновенная связь. Она говорит, что поняла, что ее жизнь должна измениться к лучшему. У моего отца, должно быть, не было такого же опыта связи, потому что вскоре после того, как его глаза соединились с моими, его не стало. Вилы разделились. Мы были брошены. Нельзя тосковать по тому, чего у тебя никогда не было. Верно? Что за чушь. Я скучаю по своему отцу, хотя никогда его не знал. Было бы здорово иметь кого-то, с кем можно было бы побросать футбольный мяч или получить подарок от отца на День отца. Потом были скауты. Это был большой отстой. В другой момент моей жизни стало до боли очевидно, что у всех остальных мальчиков есть отцы, а у меня нет. Конечно, мама всегда появлялась вместо него, что как бы выводило смущение от отсутствия отца на совершенно новый уровень, но я никогда не говорил ей об этом. Я позволял ей заниматься своими делами. Она делала все, что могла. Лучшее, что может сделать любой родитель — одиночка.
Вы должны научиться превращать лимоны в лимонад. Так говорила моя бабушка, ну, и еще она всегда усмехалась, когда моя мать упоминала моего отца. Это как получить кота в мешке. Никогда не знаешь, что у тебя есть, пока не выпустишь его на волю.
За семнадцать лет чистоты и трезвости моя мама обладает необычным умением (она называет это своим даром) помогать другим людям, оказавшимся в такой же отчаянной ситуации, в какой оказалась она, поэтому нам редко удается пообедать вместе без того, чтобы кто-нибудь не позвонил в середине трапезы с надвигающимся кризисом: наркоман, который завязал и грозится выписаться навсегда; молодой подросток, напившийся, которому нужна безопасная поездка домой; и кто-то, кто выслушает, или ОДИН из тех счастливчиков, которые побороли привычку, но оказались в слабой ситуации, когда им нужно напомнить, как далеко они зашли. Я восхищаюсь своей мамой за то, что она всегда спешит на помощь днем и ночью. Помогать другим людям с зависимостями — ее страсть. А еще и церковь. Эти два фактора делают ее счастливой. Я понимаю. Правда, понимаю.
— Как насчет того, чтобы сходить куда-нибудь поесть, как следует пообедать? Что скажешь, малыш?
— Конечно, — отвечаю я. Ей не нужно спрашивать меня дважды. Я всегда голоден. — Что у тебя на уме? — Спрашиваю я, думая о стейке. В этот момент у меня срабатывает сотовый, и я смотрю на номер. О нет, надвигающийся кризис. Нехотя я провожу пальцем по экрану.
— В чем дело? — говорю я в мобильный телефон. Мама наблюдает, как на моем лице появляется множество выражений: от скуки до удивления, от раздражения до разочарования.
— Да, знаю, где его дом. Я не могу сегодня. У меня уже есть планы. — Из моего телефона доносится визг высокого тона, за которым следует ужасно много мольбы, и я чувствую, как мои щеки становятся горячими. Последнее, чего хочет парень, чтобы девушка умоляла перед его матерью. Это унизительно, высшая степень унижения, особенно если девушка нравится твоей маме.
— Пожалуйста, приди сегодня на вечеринку, Джон. Я знаю, что тебе не нравится Колтон, но он сказал мне пригласить тебя, клянусь. Там будут все, — визжит она. Моя мама слышит. Я слышу. Даже темные печальные глаза Роско (да, он выполз из-под кровати) смотрят на меня с пола. Он жалеет меня, черт, я жалею себя. Это предвестие остальной части ночи?
Мама качает головой и с энтузиазмом размахивает руками, чтобы привлечь мое внимание. Я делаю вид, что не замечаю ее. О, Боже, пожалуйста, нет! Не дай ей сказать это вслух.
— Иди! Развлекайся. Мы поедим вместе в другой вечер.
— Подожди… — Я убираю мобильник на колени и говорю негромко: — Это просто вечеринка в доме какого-то засранца, который мне никогда не нравился. Ничего особенного. Правда.
— Джон Такер Стивенс, не используй слово «засранец»! Это не по-христиански. Возможно, вы не дали этому парню достаточно шансов. Он может удивить тебя и однажды стать твоим лучшим другом. Возможно, ему нужен такой друг, как ты. — Я фыркнул. Да, фыркнул. Я не могу сдержаться. Эта мысль настолько нелепа.
— Вряд ли. Ты его не знаешь. Он настоящий козел. Извини, я хотел сказать «придурок».
— Конечно, хотел. Все должно быть лучше, чем сидеть дома с матерью. Иди. Здорово, когда дом будет предоставлен самой себе. Я с нетерпением жду вечера, чтобы почитать Священное Писание.
О нет. Всякий раз, когда моя мама читает Священное Писание, она чувствует потребность поделиться. Она хочет поговорить об этом, а значит, я должен это услышать. Знаю, что это ужасно для меня, но я получаю достаточно этого по утрам в воскресенье. Она окидывает взглядом грязную плиту и стопки посуды, скопившиеся в раковине.
— Если подумать, может, тебе стоит остаться дома и помочь мне прибраться, раз уж ты устроил беспорядок.
Еще хуже. Я снова поднес телефон к уху. Решение принято.
— Я буду через двадцать минут. — Когда я заканчиваю разговор, у мамы в глазах появляется искорка. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, как глупо она смотрит на меня, пока беру содовую из холодильника и открываю банку, опираясь бедром о шкаф. Но парень может находиться в напряжении только до поры до времени.
— Что это за взгляд? — спрашиваю я. Она улыбается, надеясь.
— Вы что, теперь парочка?
— Парочка? — Я хихикаю над ее выбором слов. — Черт возьми, мам, не уверен, что могу говорить на старом языке. Ты имеешь в виду, встречаемся ли мы?
— Не будь умником. Ты знаешь, что я имела в виду. Вы двое в последнее время проводите много времени вместе.
— Мы друзья. — Я откидываю голову назад и отпиваю содовую. Она все еще смотрит, когда я складываю пустую банку и кидаю в мусорный бак в нескольких футах от нее. — Не пытайся превратить это в то, чем это не является. И, чтобы ты знала, дети учатся на собственном примере. Если ты не хочешь, чтобы я говорил «умник», тогда тебе, наверное, стоит перестать говорить это самой.