Влюбляясь в Бентли
Шрифт:
— Мне жаль, — шепчет он мне в губы.
— Перестань просить прощения. Это то, чего я хотела.
— Я не говорю, что сожалею о том, что было раньше… Я говорю, что сожалею о том, что собираюсь сделать. — Его голос глубокий, сексуальный. — Тебе будет больно.
— Мне все равно.
Я провожу пальцами по его плечу, его кожа на несколько оттенков темнее моей собственной. Под влиянием импульса я наклоняюсь вперед и целую его сосок, проводя языком по одному из пирсингов, который очаровывает меня с тех пор, как я познакомилась со Стерлингом. Он вдыхает сквозь зубы, и я замечаю, как он вздрагивает. Я улыбаюсь, радуясь, что могу вызвать в нем
Я смутно осознаю, что он несет меня назад, к кровати. Мы падаем обратно на кровать, его локти смягчают падение. Но что смягчит мое сердце? После этого ничто не будет прежним. Стерлинг Бентли всегда будет владеть частью меня. Ему всегда будет принадлежать мое сердце.
— Черт. — Он прижимается лбом к моему, приподнимаясь надо мной. Его глаза закрываются. Я чувствую, как колотится его сердце, как его эрекция зажата между нашими телами.
— Я хочу заняться с тобой любовью без презерватива, — говорит он, его голос хриплый от потребности.
Он сказал «заняться любовью»?
Сейчас ужасное время, чтобы думать об иглах и проститутках. Нет. Сейчас самое подходящее время думать об иголках и проститутках.
— Мы не можем, — задыхаясь, говорю я.
— Расслабься, Феникс, я сказал, что хочу. Я знаю, что мы не можем.
Я целую уголок его рта, одна моя нога зацепилась за его бедро.
Через час мы лежим на кровати, обнаженные, кожа блестит от пота, одна его нога просунута между моими под простынями. Его подбородок лежит на моем плече. Его пальцы неторопливо спускаются по моей руке, пока не достигают кисти; он поднимает ее и подносит ко рту, где нежно целует внутреннюю сторону запястья, а затем внутреннюю сторону ладони, потирая ее о щеку. Я потягиваюсь, склоняясь к его теплу, и та же рука, которую он целовал, пробирается к его затылку, пальцы ласково расчесывают его беспорядочные волосы. Улыбка расплывается по моему лицу при мысли о том, что это я привела его волосы в беспорядок. Ну, мы вдвоем, это было совместное занятие. А теперь я не могу перестать прикасаться к нему, и он, похоже, чувствует то же самое, покусывая внешнюю часть моего плеча.
— Твоя очередь, — говорю я ему.
— Ты уверена, что хочешь поговорить? Я могу придумать дюжину вещей, которые мы можем сделать гораздо лучше, чем рассказывать друг другу о нашем дерьмовом прошлом.
Я медленно качаю головой, хихикая, когда он пытается повернуть меня к себе, чтобы получить доступ к моей груди.
— Я рассказала свою историю. Теперь ты должен рассказать мне свою. Это будет справедливо.
Он прижимает меня к себе, прикладывает ухо к моей груди, достаточно близко к сердцу, чтобы слышать его биение. Я тяжело сглатываю, мой желудок вздрагивает, когда я продолжаю расчесывать пальцами его волосы. Он выдыхает долгий вздох, согревая мою кожу.
— В старших классах я пробовал кокаин, — признается он. — Ничего серьезного, просто иногда с друзьями по выходным. На первом курсе колледжа я приобрел репутацию крутого парня и решил, что каждому крутому парню нужен мотоцикл. И я купил его на деньги, которые отец положил на счет — так он покупал мою лояльность. Я был в восторге от власти. Я думал, что мне никто и ничто не нужно. Я был высокомерен. Настоящий болван.
От легкого хихиканья у меня затряслась грудь. Это не смешно. Ничего из этого
— Что? — спрашивает Стерлинг, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня.
— Ты все еще высокомерен, — сообщаю я ему, и он напрягается. Я чувствую, что он ничего не может с этим поделать. — Извини. Это было грубо. Пожалуйста, продолжай.
— Ой, — взвизгиваю я, когда он прикусывает кончик соска. Он снова опускает голову на мою грудь.
— Через две недели после покупки мотоцикла я уложил его на повороте. Мне чертовски повезло. Мой врач сказал, что я должен был умереть той ночью, и кто-то должен был присматривать за мной. В одну секунду я был звездным футболистом с полной стипендией, а в другую — лежал в постели, накачанный морфием от боли. Прощай стипендия. Мне сказали, что потребуются годы, чтобы вернуться к прежней физической форме. Когда мой врач заметил, что я злоупотребляю морфином, он перестал его выписывать. — Стерлинг берет мою руку и протягивает ее к своему лицу. Он прижимает свою к моей, пальцы выпрямлены, и моя рука кажется маленькой рядом с его. Я все еще не могу поверить в то, что он играет на рояле. Как может человек, который может предложить так много, упускать из виду, насколько он особенный?
Стерлинг продолжает.
— Я сошел с ума, когда врачи отключили меня от морфия, и стал искать что-нибудь, что могло бы дать мне это ощущение. — Он снова поднимает голову и смотрит на меня из-под длинных ресниц. — Я не всегда был таким, Феникс. Я не проснулся однажды утром и не решил стать наркоманом. Я провел много времени, глядя в потолок и удивляясь, как я здесь оказался. Последние пару лет я посвятил героину. Мне становится все труднее не употреблять.
Я вздрагиваю. Он крепче прижимает меня к себе, притягивая ближе.
— Я знаю, это звучит ужасно, — его голос хриплый. — Поверь, знаю. Я отчаянно пытаюсь избавиться от этого. Наркотическая болезнь — это самое страшное.
— Наркотическая болезнь? — спросила я, заметив, что его руки покрылись мурашками.
Он слегка хихикает над моим любопытством.
— Да. Ломка, из-за которой больно ходить, говорить… черт, да вообще жить — это чертова мука.
Я беру его за подбородок, заставляя смотреть прямо на меня.
— Ты справился с ломкой, Стерлинг. Ты гораздо сильнее, чем думаешь. — Он качает головой.
— Нет. Я слабее, чем ты думаешь. Я собираюсь разочаровать тебя. Это то, что я делаю.
— Стерлинг, тебя когда-нибудь проверяли?
— Да. — Он гримасничает. — Но это было давно.
Мой желудок опускается. Он ругается и стонет.
— Мое дерьмо влияет на тебя.
Я беру его лицо в свои руки, заставляя посмотреть на меня. Стерлинг испытывает сильный стыд и ненависть к себе. Думаю, мы все испытываем, просто у него больше стыда и ненависти к себе, чем у большинства.
— Ш-ш-ш, мы использовали защиту, — успокаиваю я его, хотя все равно знаю, что риск есть. Риск есть всегда, когда ты с кем-то. — Мы всегда будем предохраняться, пока не будем уверены.
Он приподнимается на локте и смотрит на меня сверху вниз. Одна из его рук поднимается, чтобы убрать волосы с моих глаз, заправляя их за ухо. Костяшками пальцев он проводит по моей щеке.
— Твоя кожа как фарфор. Идеальная. Я всегда боюсь, что могу разбить тебя. — Он прижимает свои губы к моим, шепча. — Я не хочу причинить тебе боль.
— Я не такая хрупкая, как ты думаешь. — Улыбаюсь ему. — Думаю, сегодня мы это доказали. — Он тихонько хихикает.
— Я влюбился в тебя, Феникс.