Вне закона
Шрифт:
В таком порядке мы дотопали до конца главной улицы, до той ее части, где роскошь в местном понимании уступает место обыденности, и уже там мой «объект» свернул направо, в неширокий переулок, где отпер дверь небольшого двухэтажного домика ключом и вошел внутрь, так и не оглянувшись вокруг. То есть, можно предположить, что он здесь живет и вообще ничего не опасается. Что это мне дает?
Да ничего, наверное, кроме того знания, что от грузин или кавказцев вообще здесь какие-то люди живут. А кто мне может подсказать, кто именно? Да Толстый. А зачем?
Где его искать, Толстый мне сказал. По вечерам он в кабаке «Сибирского тракта» заседает, а днем все больше на восточной окраине Доусона его найти можно, у него там что-то вроде бараков для новичков. Но думаю, что искать все же вечером буду. Так что пока можно заняться делами Сули, не все же за сокровищами гоняться, да и по своим делам надо бы к торговцу зайти.
Вечером Хайди зашла в мою комнату сама. Одета она была чуть вычурней, чем с утра, много кожи и золота, но я подумал, что надевать этого точно ей не стоило. Не украсило как бы.
– Твой друг Шнобль здесь известен, – сказала она сразу, изменив погоняло «Шнобель» на свой лад. – Он раньше торговал дерьмом в Бруклине… местном Бруклине, – пояснила она для меня, – так район здесь называется. Дерьмо брал у Бутча. Потом связался с русскими, куда-то уехал, но здесь бывал по-прежнему часто, говорят, что и дальше брал дерьмо, куда-то возил.
Ну да, в Желтухино возил. Цигелю. Как сошлись они, интересно? Через кого? Кто может знать и Шнобеля, и Цигеля? Они даже как-то рифмуются. А что такое «Цигель», к слову? Я только «цигель, цигель ай-лю-лю» помню.
– Что такое на идиш «цигель»? – спросил я.
– Это «кирпич» на немецком. И на идиш тоже. А что?
– Был один человек…
– Понятно, – не дослушала она меня. – Он не еврей, я его видела, он в борделе был не раз.
– Здесь? – все же уточнил я.
– А где же еще? – вздохнула Хайди. – С Шноблем приходил.
У блин, Цигель и Шнобель, два друга, волчий хрен и колбаса…
– И где теперь Шнобеля искать?
– Его давно никто не видел, думают, что его убили. Там была какая-то история с ограблением, в которую он влез. И вроде бы тех, кто грабил, всех нашли.
История претерпела некую трансформацию в сторону повышенного романтизма, похоже. Месть и все такое, хотя всех грабителей грохнули сразу же… кроме Шнобеля.
– Я его сама вспомнила, – вдруг добавила Хайди, – он сюда чуть не через день ходил. Всегда в одной и той же компании. С ним обычно были Пит Брэдли и Слипи Уилл, они всегда вместе крутились. Пита давно никто не видел, уже год, наверное, а Слипи Уилл был здесь вчера.
– Слипи Уилл?
– Он тоже дерьмом торгует, но грибами. Выращивает их сам, у него дом в Норт-Сайде, на самой окраине. Только я предупредила – здесь ничего не устраивать.
– Я понял. А сегодня его нет?
– Пока не видела. Но не думаю, что он придет, он сегодня
Хайди вышла из комнаты.
Ну что, это какая-то информация. Пит Брэдли… вот голову на отсечение за то, что это и есть Пэт Браун, тот самый, с которого я карту взял. А вот про Сонного Уилла, если на языке родных осин, я раньше не слышал. А так все одно к одному прикладывается, надо дальше копать.
И что дальше? Идти в Норт-Сайд? Нет, туда лучше днем, я думаю, а теперь в «Сибирский тракт», поискать Сашу Толстого.
Оделся и пошел, размышляя по дороге. Как-то везти мне начало пока, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, тут информация, там информация, двигаюсь как-то. Хвосты тоже за мной не ходят, по крайней мере очень заметные, хотя оглядываться все же по-прежнему стоит. На месте того же Мамона я бы точно за собой следить людей отправил, он же не дурак. Но не засек я пока никакой слежки, не засек. Вот и сейчас иду, проверяюсь, но не вижу никого.
До «Сибирского тракта» от «Девственной Розы» рукой подать, минут пять неторопливой ходьбы, так что уже очень скоро я зашел в тамошний кабак, оглядевшись с порога. И сразу увидел через столик от меня Гелу с его филиппинкой, а с ним еще трех человек, темноволосых, подходящего типажа. Меня Гела не заметил, а я и привлекать его внимание не стал.
Толстый тоже был здесь, как сказал официант, кабинет занимал. Кабинет был один, так что я укрепился в своих подозрениях в том, что он как раз владельцем «Сибирского тракта» и является. Проскакивало в разговорах нечто раньше, хотя сам он об этом ни единого слова.
Кабинет был такой… классический, как из старого кино со сценами купеческого разгула. Красное, золотое, хоть и малость корявое из-за кустарного исполнения, как все здесь, зато стол ломился. Толстый сидел в компании еще трех человек, на этот раз явно своих, почему-то это я понял сразу. Мне обрадовался, усадил за стол, представил братков по именам, представил им меня.
– Какие дела? – спросил он, наливая холодной водки в заботливо принесенную официантом чистую рюмку.
– Да по своим торговым здесь, – выдвинул я дежурную версию. – Только вот увидел сейчас кого-то, так что поинтересоваться хочу…
– Кого?
– Гелу знаешь? Грузина.
– Гелу знаю, сидит сейчас в зале, – кивнул Толстый. – А чего о нем?
– Да так, плыл с ним вместе, так он мне дыру в голове проговорил за четыре дня, – огласил я главный грех Гелы. – Зашел в зал, увидел его и сбежать хотел.
– Ага, любит он это дело, – засмеялся Толстый. – С греками тут дела имеет, с ними и сидит сейчас, – ответил он мне на незаданный вопрос, к моей радости.
– Я его на набережной еще сегодня видел, у «Висельников».
– Может, бухло у них берет? Траву они в Кроу-Хилл сами выращивают.
– А мак там растет?
– Не, не растет. Так что может и черняшку брать, верно. У них там мусульман вроде много, не пьют, только вместо этого курят все, а опий так через одного уже, наверное.