Внешняя беговая
Шрифт:
— Врачи, они тоже ведь разные бывают, — многозначительно парировал он ее сомнения. — Есть врачи, а есть и рвачи. Вроде и буквы одни и те же, а смысл совсем другой. Так, что мне теперь, как сказал врач, три недели не то что употреблять, а и прикасаться к спиртному, ни-ни.
— Слава тебе, Хосподи! — опять осенила себя крестным знаменьем супружница. — Хоть с месячишко тверёзым походишь, и то — благодать несусветная! Говоришь — не приметила мол, а я все приметила, да только думала, будто ты перед москвичами не хотел
— Я в грязь мордой никогда не падал, — хмуро ответил он ей. — А эмчеэсовец, хоть даже и из Москвы — мне не указ. У нас разные ведомства. А наши и так знают, что я свою меру соблюдаю.
— Ну да, ну да, — закивала она двусмысленно.
Чтобы еще больше подзадорить женушку, Митрич сделав постное, как церковная просвирка лицо, добавил, как бы находясь в тяжелой задумчивости:
— Три недели это мать только до второй дозы прививки, а еще три недели опосля.
— Свят, свят! Услыхал Господь мои молитвы! — окончательно просветлела ликом Фроловна. — Так, глядишь, и навовсе отучишься от этой заразы?! — выразила она робкую надежду.
— Ништо! — злорадно прищурился он. — Потом наверстаю.
— Да, тьфу на тебя, бес старый! — шмякнулась с небес на землю дражайшая супруга, обманутая в своих ожиданиях.
— Кстати, Чеботарев велел тебе передать, чтобы ты сегодня к концу рабочего дня заглянула к нему, — быстро сменил наскучившую ему тему разговора Митрич.
— Это зачем же? — удивилась жена.
— Сама не без головы. Понимать должна, что и тебе прививаться надо в обязательном порядке.
— Скажешь тоже, — неуверенно произнесла она.
— Вот и скажу. Тебе теперь другого выхода, почитай, и нет. Я вакцинирован, а ты — нет. Заболеешь и помрешь в одночасье. Тут тебя и похороним на третий день, как и положено, — бесцветным голосом донес он до нее свою мысль, пряча в глазах озорных бесенят.
— Да чтоб язык твой поганый отсох! Ирод проклятый! Не дождешься! — сунула она ему в нос дулю.
— Эк, тебя разобрало! — удовлетворенно крякнул Митрич, облизывая ложку. — Вот ежели не хочешь, чтобы я не дождался, то и ступай к вечеру в поликлинику. Док говорит, что медицинские работники по приказу Минздрава должны быть вакцинированы в первую очередь.
— Я уже не медицинский работник, — попробовала она поерепениться. — Я к вашему сведению — пенсионерка. Вот.
— Раз тебя привлекают по женским делам, значит, ты в обойме состоишь, и нечего тут спорить, — сказал, как отрезал полковник. — Или и вправду хочешь загреметь под фанфары?!
— Охо-хо-нюшки, — сразу сдулась бабка. — Прицепится, ровно кобель худой. И не оторвешь, — забубнила она под нос, уже сдавая свои позиции. — Ладно. Так и быть. Схожу. Но только исключительно потому, что не хочу доставлять тебе радости видеть меня в гробу и белых тапках.
— Вот и молодец! Вот и умница! — обрадовался Митрич своей быстрой победе, которой он никак не ожидал, зная характер своей благоверной.
— С тобой не то, что поумнеешь, а последнего ума лишишься, — уже беззлобно отмахнулась она.
На этом их пикировка и закончилась. Вничью, как всегда.
Уже заканчивая хлебать борщ, Митрич неожиданно хлопнул себя по лбу. Да, так, что Фроловна аж подскочила от неожиданности.
— Совсем забыл! — воскликнул он, улыбнувшись на то, как смешно отреагировала на восклицание жена.
— Что?! Что?! — закудахтала она, сгорая от любопытства.
— По дороге домой встретил Семихватова. Так он сказал, что получил шифрованную РДО о скором прибытии к нам Игоря Николаича.
— Ба! — удивилась Серафима Фроловна. — Я уж думала он и не вернется к нам опосля Москвы-то? Что, не ко двору пришелся?
— Да, не-е, — отвалился к стене Митрич, удоволенно поглаживая сытый живот. — С этим-то, как раз у него все в порядке. Высоко залетел наш живчик. Говорят, что Сам, — поднял он глаза к потолку, — с ним ручкуется запросто.
— А зачем тогда?! Принимать к испытаниям летный образец изделия?
— Вот откуда, скажи на милость, свалилась ты на меня, вся такая информированная не в меру?! — сокрушенно замотал он головой.
— Чай не в лесу живу, — развела руками в стороны Фроловна.
— Ох, дождешься ты у меня! Займется тобой контрразведка! — погрозил он ей корявым пальцем.
— Надолго он к нам? — поинтересовалась она.
— Тебя забыли спросить, — хмуро шевельнул он в ее сторону бровями. — Как пройдут испытания. А там видно будет. Чаю плесни мне.
Серафима Фроловна понялась с табурета чтобы снять с электроплиты чайник исходивший паром. Не торопясь плеснула в стакан заварку, после его налила кипятка. Все это она проделывала, как в замедленной съемке, видимо, что-то обдумывая важное на ходу. Также неторопливо поставила стакан на стол и пододвинула к мужу сахарницу. Затем присела на табурет, сложив руки на животе и замерла, словно кочка на болоте. Странное поведение супруги не укрылось от взора полковника:
— Ты чего это, мать, ровно мешком пыльным по голове стукнутая? — озабоченно спросил он у застывшей на табуретке супруги.
— Чтой-то мне муторно как-то на душе стало, — тихо, как во сне прошелестела она в ответ.
Виттель, не на шутку перепугавшись, вскочил со своего места.
— Что с тобой, Фима?! Тебе плохо?! Лекарство, какое дать?! — засуетился он, впервые наблюдая такое состояние своей половины.
— Да, нет. Не то, — вяло отмахнулась она от перепуганного не на шутку мужа.
— А что?!
— Ровно оборвалось что внутри, — пояснила она, еле ворочая языком. — Предчувствие вдруг кольнуло нехорошее.