Во сне: теория заговора
Шрифт:
— Поэтому у вас нет микроволновки? — спрашивает она.
— Микроволновки?
— Ну не знаю, хороших колонок? Новой машины? Вайфая?
— Я простой, но не бедный. Если я хочу чего-нибудь, я это получаю. Если я хочу отправиться куда-то, я отправляюсь туда. Если я хочу сделать что-нибудь, я это делаю. Я не затворник.
— Думаю, что, возможно, все же затворник.
— Я предпочитаю слово отшельник, — говорю я, — может, подвижник. Ладно, еще один принцип.
— Думаю, мы справились с одиннадцатым. Двенадцатый. Являются ли чудеса мыслями?
— Конечно, в том смысле,
— Ладно, поправим это позже.
— Чем бы ни были царство сновидений и мысль, они при правильном понимании одно и то же. Так же, как царство сновидений — это ум, а твой интерфейс к нему — это ум, подкрепленный эмоциями, как-то так. Мы закончили с этим вопросом?
— Здесь говорится, что есть телесный уровень мысли и духовный уровень, и они создают материальные и духовные миры.
— Нет никаких разных миров, потому что миров нет вообще, есть только царство сновидения. Где бы ты ни была, ты всегда там. Кроме как здесь, больше негде быть. Ты можешь по-разному это переживать в зависимости от изменений уровня восприятия — глядя через фильтр Бог-Иисус-Любовь, как это делается в «Курсе», например, или с помощью разных инструментов исследования сознания, — но ты всегда в центре своей я-вселенной. Ладно, ты добила меня. Мы можем к этому вернуться, но сейчас я готов.
Еще 38 способов сказать то же самое
Люди говорят о библейских чудесах, потому что в их собственных жизнях недостает чудес. Перестань глодать эту корку. Прямо над твоей головой висит спелый плод.
Генри Дэвид Торо
Спустя несколько дней Мэгги, Майя и я исследуем старую лесовозную дорогу на другой стороне горы. Во время прогулки я рассказываю Мэгги о подъездном пути, который расположен наверху у близлежащего водопада и еще не исследован. Большая ошибка. Путь был в паре трудных для ходьбы километров, а последние пятьсот метров оказались взаправду тяжелыми. Обратная дорога тоже не была похожа на пикник.
— Знаешь, что такое ориентирование? — спрашиваю я Мэгги во время спуска.
— Конечно, — говорит она к моему удивлению, — беготня по лесам с картой и компасом, вроде военной игры. Мы занимались чем-то таким, когда я была в «Индейских Девчонках».
— «Индейские девчонки»? Это расизм или сексизм?
— Возможно, и то и другое. Это было что-то вроде скаутского лагеря для девочек, но не такое дурацкое. А вы интересуетесь ориентированием?
— Интересовался когда-то. А теперь любопытно, слышала ли ты о чем-нибудь подобном в здешней округе.
— Нет, но я уверена, вы можете бегать в окрестных лесах сами по себе. Когда я была в «Индейских девчонках», то всегда думала, как глупо заниматься этим в лесу. Лучше бы мы бегали по Вашингтону или Атланте с настоящими томагавками и набирались каких-нибудь настоящих навыков.
— Что ж, — говорю я, — вот и твое кино.
^ ^ ^
Мы возвращаемся в хижину, и я валюсь на диван, как будто кто-то включил гравитацию. Майя прошла только полпути до своей лежанки. Мэгги осталась свежей и энергичной.
— Хотите еще позаниматься этим перечнем? — спрашивает она спустя несколько минут.
— Можно попробовать, — мямлю я и с трудом прихожу в движение. Мне удается стащить обувь, носки и напоить нас с Майей водой. Достаю хумус и питу, но слишком устал, чтобы жевать. В доме тепло, так что огонь разводить не требуется, но я все равно его развожу, чтобы было больше света. Мэгги кладет на стол свой рюкзак и выкладывает оттуда что-то. Через десять минут мы устраиваемся поудобнее: я в своем счастливом кресле, Мэгги на диване с лаптопом, а Майя все еще на полпути к лежанке.
13-33 — Чудеса вне времени
— Готовы? — спрашивает Мэгги.
— Погнали.
— Хорошо, — говорит она, — мы остановились на тринадцатом принципе. Здесь говорится, что чудеса — это и начала и концы.
Она оставляет этот вопрос висеть в воздухе, как будто я знаю, что это значит.
— Я должен знать, что это значит?
— А, — продолжает она, — они суть подтверждения нового рождения, они изменяют временной порядок. Они искореняют прошлое, чтобы изменить будущее, я полагаю.
— Покажи, пожалуйста.
Она приносит страницу и показывает тринадцатый пункт. Я пробегаю абзац глазами и отдаю страницу обратно.
— Да, хорошо, все правильно, но опять же либо говорящий слабо схватывает, либо все специально оглупляется в угоду определенной аудитории.
— Вот поэтому и хорошо, что вы это толкуете, — говорит она.
— Я не совершаю этот прыжок, — говорю я, — но ладно. Это означает, что чудеса случаются вне времени. Время подчинено мысли, что, как я полагаю, не так уж очевидно. Например, даже если ты думаешь, что чему-то уже поздно случаться, оно все еще может случиться. Универсальный разум не задерживают фальшивые ограничения, определяющие эго. Не налегай на детали, возможно, есть и лучший способ все устроить. Просто играй свою роль и позволь вещам работать. Не беспокойся о том, что возможно, потому что ты и понятия не имеешь.
— Ладно, так неплохо. Следующий принцип, четырнадцатый: приводят ли чудеса к истине?
— Еще что-нибудь есть?
— Тут говорится, что чудеса убедительны, потому что приходят из убежденности.
— Покажи, пожалуйста.
Она снова приносит листки, и я читаю четырнадцатый пункт, а потом просматриваю, что там дальше.
— Похоже, что с этого места перечень может начать осыпаться. Четырнадцатый не слишком хорош, пятнадцатый плох, с шестнадцатого по девятнадцатый — слабые. Двадцатый, нехорош, двадцать первый и двадцать второй плохи. Может, я просто ленив, но они слишком запутаны, чтобы связываться с ними. Двадцать третий, посмотрим-ка: чудеса перестраивают восприятие, что это значит? Звучит как неверное знание. Помещают уровни в перспективу… недуг приходит от смешения уровней… а, это уже почти что-то, но не совсем.