Во власти огненного наследства
Шрифт:
Множество разных мыслей моментально полезли в его голову, но в этот момент прозвучал звук сигнального рожка, потому что островитяне закончили говорить разные хорошие слова, которые было принято говорить о человеке на похоронах, прежде чем плот с его телом отправляли в море и зажигали под ним дрова, пуская в них горящие стрелы.
Это отвлекло парня от противоречивых мыслей.
Несколько мужчин подняли плот и, спустив его на воду, стали толкать его, чтобы он как можно дальше отплыл от берега.
Кто-то коснулся его плеча.
Атэс оглянулся.
Позади стояли Фелиция и Арина, обе с заплаканными глазами.
Когда он встретился с ними взглядом, неожиданное чувство огромной любви и благодарности переполнило его сердце по отношению к этим двум представительницам женского пола, сыгравшим огромную роль в его жизни. Да, его душу раздирало множество противоречий по поводу того, кем он был, и что должен теперь делать в своей жизни, но эти два прекраснейших создания сделали для него так много добра, оказали ему так много заботы, принесли ему столько радости, тепла и счастья, что к ним он испытывал только любовь и признательность.
К его горлу подкатил комок, на его глазах навернулись ответные слезы, и он, обняв их обеих, дал волю своим чувствам и снова разрыдался, так же безудержно, как он рыдал у кровати умершего вчера Данеля.
И как это обычно бывает, женщины, конечно же, стали рыдать вместе с ним. Этих милых созданий не нужно учить сострадать чужому горю, особенно, когда речь идет о близком человеке. Они плачут, когда им плохо, и плачут, когда им радостно. Они – профессиональные плакальщицы и просто крестят мир в своих слезах. И, как ни странно, постояв вот так с ними в обнимку и изливая свое горе в слезах, Атэс через какое-то время успокоился и почувствовал, что ему стало легче на душе.
Плот с лежащим на нем прахом почти догорел, и народ постепенно стал расходиться. Оглянувшись, Азар вдруг обратил внимание на одиноко стоящую чуть поодаль знакомую фигуру. Это был Серт, который смотрел на него исподлобья и как будто чего-то ожидал. Улыбнувшись, Атэс вздохнул, и пошел навстречу другу.
Подойдя, он остановился и, глядя парню в глаза, сказал:
– Слышь, ты… это… прости меня, а? Я думаю, что… я зря так на тебя… В общем… я был неправ.
Какое-то время Серт стоял и смотрел на него, как будто осмысливая сказанное. Затем у него комок встал в горле, и он порывисто подошел к другу и протянул ему руку.
Пожав ее, Атэс улыбнулся, покачав головой, и ничего не сказал, потому что слова были излишни.
Затем они пошли вместе прочь с места похорон, и Серт, как ни в чем ни бывало, спросил:
– Что ты теперь думаешь делать?
– Ты о чем?
– Ну, в том смысле, что… – Серт замялся, и Атэс понял, что тот все еще помнит нож у своей шеи.
– Значит, Бывалый тебе все-таки что-то рассказал? – спросил он совершенно спокойным тоном, и в его голосе не было ни тени угрозы или сожаления.
– Нет. Но он уклонился от ответа, и я итак все понял? Мне интересно, что он тебе рассказал перед… смертью.
Азар какое-то время размышлял, а потом ответил:
– Мне он рассказал все.
– Ну, то есть, это правда, да? Получается, что Эмиль прав, и ты, все-таки, принц?
– Ну, принц, это громко сказано, но…, да, я сын Ятона.
И хотя Серт был уже готов к этому ответу, у него при этих словах по спине побежали мурашки.
– Значит, тебя похитили… из дворца? – Спросил он удивленно. – А что… что тогда произошло с настоящим сыном Кратиса?
– Армиль ранили, и у нее случились преждевременные роды. Ребенок родился мертвым. И поскольку их атаковало царское судно, она захотела отомстить царю. Я тогда… всего несколько дней как родился. Она заколола мать, и… забрала меня.
Он замолчал, и какое-то время они просто шли. Затем Атэс медленно и задумчиво проговорил:
– Знаешь, я очень рад, что меня воспитывала Арина, а не эта…
Он видимо хотел назвать ее каким-то грубым словом, но почему-то сдержался, и только еще раз вздохнул.
– Что думаешь теперь делать? – снова спросил Серт. – Ведь, получается, что царь Ятон – это твой настоящий отец! И он все еще жив! Он, наверное, все еще думает о тебе и надеется, что ты тоже все еще жив и однажды найдешься?
– Ага! Особенно он будет несказанно рад, когда узнает, что я воспитывался в пиратской семье? – с сарказмом ответил Атэс.
– Так, а мы ему не скажем. Зачем ему это знать?
– А что, врать ему?
– Ну…, как бы… да. А что тут такого?
– Да, не хочу я врать. Он ведь наверняка будет спрашивать. И что, сказочки ему рассказывать…? Хотя, что я говорю? Это звучит, как будто я уже добился его аудиенции, и мы разговариваем по душам.
– Почему нет? Разве ты не этого хочешь?
Атэс пожал плечами.
– Не знаю. …Теперь не знаю, – он глубоко вздохнул. – А ведь раньше мне казалось, что я знаю, кто я и чего хочу. А вот теперь… Но, так или иначе, я однозначно хочу попасть во дворец.
– Делов-то. Крюк через забор, и там.
– Смеешься? Это же не кража! Я же не могу заявиться к царю в опочивальню ни с того ни с сего. Здрасьте, я ваш сыночек! Я его так только напугаю. Лучшее, что может из этого получится, это то, что он позовет стражу, и …прощай свобода.
– А как тогда? У тебя уже есть план?
– Да, есть кое-какие мысли, но пока что это только размышления.
– Так, может быть, тебе нужна помощь? – в голосе Серта прозвучала надежда.
– Хочешь мне помочь?
– Конечно! – С радостью воскликнул он. – Мы же друзья!
– Что ж, надеюсь, нам за это не отрубят головы, – сказал Атэс, и оба засмеялись.
Серт какое-то время молчал, а затем, усмехнувшись, сказал:
– А ты изменился, парень.
– Ты о чем?
– Ну…, это твое, типа: «Не хочу врать». Раньше ты бы солгал, и не зажмурился. А сейчас… Короче, ты окончательно спятил.