Водитель трамвая
Шрифт:
Так вот. Один Новый год я честно отработал на линии. Правда, в утреннюю смену. Явился в депо в пять с чем-то утра: трезвый и злой. Как нарядчица Тамара. Выехал из депо. Лил дождь, была оттепель. На улице Курчатова встретил целую группу «вечёрочников» на трамваях. Они ехали в депо после продления. В Новый год катались почти до шести утра. Но они знали за что: их ставили работать в вечерние смены постоянно. Тут ничего не попишешь. Не хочешь продления пару раз в год, быстро поставят работать общий наряд: утро и вечер. А это для людей привыкших ложиться спать в три часа утра просто пытка. Поэтому когда я их встретил, некоторые даже помахали мне рукой. А один — с усами — улыбнулся. Но это они. У них была причина не возбухать. А я? Мне — то, какого чёрта это нужно? Никаких «льгот», послаблений и прерогатив
— Ха! — заявила «китаёза» Тамара едва увидела меня в их комнатушке. — Вот ещё один отдохнувший и встретивший Новый год!
При этом её противное лицо исказила гримаса злобы, и она дважды фыркнула.
«Ах ты, старая сука, — помнится, подумал я про себя, — твоё — то, какое дело? Занимайся своими делами. Ну, ничего, я тебе на следующий Новый год ещё лучше устрою!»
Спустя год ситуация повторилась зеркально. С единственным отличием. Нет, я также обнаружил свой табельный номер в числе «счастливцев», вытянувших чёрную метку. И также ушёл на больничный. С двадцать седьмого декабря. Только в том же году по весне я поступил учиться в колледж. В государственный. Было такое заведение на улице Зои и Александра Космодемьянской. Колледж книжного бизнеса. Глупость несусветная разумеется. Я о названии и назначении. Но, тем не менее, он оказался самым дешёвым по деньгам. Я поступил на заочное отделение. Учиться, нужно было приезжать раз в неделю, я ездил раз в две недели. И платил за обучение пять тысяч в год. Спросите, какой смысл? А всё весьма просто. В данном колледже я сдавал сессию — а она длилась очень долго. Больше двух недель. Почти три. И так два раза в год. Я, разумеется, брал академический отпуск. И получал по средне сдельной. Очень неплохо, поверьте! По сути, к положенному по закону отпуску я прибавил ещё два! Плюс получал образование — а в нашей стране ни одна бумажка никогда не бывает лишней — и заодно отдыхал от трамвайных ужасов. Но самое приятное заключалось в следующем: зимняя сессия начиналась сразу после январских праздников. Смекаете? Правильно: я уходил на больничный и сразу же после него предъявлял бумагу в отдел, если я не ошибаюсь эксплуатации, дескать, мне нужно учиться и идите в задницу со своим трамваем. Говорил я вслух не так, но про себя — будьте спокойны — произносил именно это. И даже похлеще. При этом я нисколько не скрывал своего ликования. И особенно порадовался, когда явился в очередной раз к мерзкому «китайцу» дабы встать в наряд и вновь услышал мол, отгулявший вернулся.
— Да я и дальше буду гулять! — с деланным равнодушием провозгласил я.
— С какой это стати? — заскрипела она.
На что я ей, молча, ткнул в лицо бумагой, подписанной в отделе эксплуатации и широко улыбнувшись, сообщил:
— Ну как же, я ведь молодой, и не хочу прогнить весь свой век в вашей конторе! Потому буду учиться. Так сказать. Молодым у нас везде дорога.
Тамара только злобно пыхтела в ответ. Впрочем, я не слушал её пыхтение. Оставил ей бумагу с указанием числа, до которого я собираюсь сдавать сессию, дабы она знала с какого числа ставить меня в наряд, и удалился, на сей раз, даже не хлопнув дверью.
С этой крысой (а разрешите мне называть вещи и людей своими именами) я оставался на ножах до последнего. При встрече в депо я с ней не здоровался и брезгливо проходил мимо, не обращая на неё внимания. Тамара же в свою очередь ставила меня как можно хуже. С точки зрения трамвайных понятий. Например, под выходной могла «зарядить» допоздна — со вторым «маршрутом». Хотя делать этого нельзя. После двенадцати начинается мой выходной. Какого чёрта я торчу на работе? Но особенно ей нравилось впоследствии ставить меня дежурить. Хотите узнать, что это за шоу и как оно со мной проходило? Извольте.
Теоретически дежурными должны быть все водители стаж работы
Каждый водитель обязан дежурить три раза в месяц. Вернее два. Два раза в месяц. Плюс ещё один день, когда его посылают на так называемый «спальный» вагон. Но на деле это тот же дежурный. Со «спальным» вагоном всё просто. Вы выезжаете из депо, прибываете на конечную станцию (какую скажут), ставите трамвай на прикол на запасной путь и более ничего не делаете до конца смены. Затем либо гоните его обратно в депо либо вам туда же на конечную присылают сменщика. Смысл прост: если на линии кто-то ломается (а это случалось каждый день: русская техника ничего не поделаешь), он берёт «спальный» вагон. А вы буксируете неисправный в депо. То есть смысл «спального» вагона: на всякий случай. Для быстрой замены. Однако чаще всего, когда меня ставили на «спальный» или «резерв» как он назывался официально — это означало дежурство.
Шоу «дежурство» разворачивалось следующим образом. Человек прибывал в депо к четырём часам утра. Далее сидел «на нервах» часика три-четыре (если не везло) после чего выяснялось, что кто-нибудь из водителей не пришёл или заболел или ещё по каким-то причинам и… раздавался мерзейший голос диспетчера:
— Водитель 3108 примите путёвку.
Или «примите выход». Словом, отсидев в депо часа три-четыре, человек уезжал ещё на весь день, на какой-нибудь маршрут. И рабочий день составлял часов двенадцать или тринадцать. Весело? С учётом того что на следующий день снова на работу к четырём или пяти утра. А дальше — ещё веселее.
На данное шоу попадали одни и те же водители. Угадали кто?
Разумеется, я оказался в первых рядах «счастливчиков». Более того: ставили дежурить меня исключительно в утреннюю смену. Знаете почему? Потому что если человек заболевает или просыпает с утра — это всегда не предсказуемо. И всегда приходится ждать. Если же дежурить ставят вечером, то опять-таки практически всегда ждать не надо. Диспетчер просто звонит вам домой и говорит, куда и к какому времени приезжать на работу. И никаких проблем.
Меня же гоняли по полной программе: два раза дежурный в месяц в утреннюю смену и плюс один раз в резерв опять-таки в утро. Гоняли, правда, недолго.
Вдоволь насладившись «дежурными» выездами я начал бунтовать. Да как! Сначала я переругался (с криками и обвинениями) со всеми диспетчерами депо.
— Какого хрена, — помнится, заходился я в крике, — вы посылаете на линию меня, когда я отсидел уже четыре часа?
— Ваш рабочий день восемь часов… — несколько напугано верещала какая-нибудь старая калоша с маленькой зарплатой.
— Я сижу с четырёх утра! — разгорался я ещё громче. — Вон у вас торчат с шести утра ещё двое дежурных! Их и посылайте! Я раньше приехал!
— Им тоже найдётся работа, — уверяла меня калоша.
Переводя на понятный язык, это означало следующее: весь утренний выпуск вагонов уже состоялся, и, следовательно, через полчасика (с вероятностью 99 %) эти «дежурные» которым якобы найдётся работа, отправятся по домам. Вот это меня и бесило больше всего. Несправедливость.
Эти «дежурные с шести часов утра», какие-нибудь мерзкие тётки лет пятидесяти сидели у тех же диспетчеров, и пили чай. Мусолили между собой слухи и сплетни. Вась-вась. Формально они являлись тоже дежурными. Начальство придраться к ним не могло (да им бы это и в голову не пришло). На деле — это был дополнительный выходной. Они никуда не ездили. Никогда. Дыры затыкали нами — вы уже в курсе о ком я.
Единственное исключение для «блатных» заключалось в ерундовой работёнке. Когда отсидев за чаепитием у диспетчера, их заставляли выезжать поменять кому-нибудь сломавшийся на линии вагон. После чего их отпускали по домам со спокойным сердцем. Как вы понимаете подогнать кому-нибудь вагон — дело получаса. Или часа. Это не отработать целую смену к тому же предварительно «посидев» в депо часика четыре. Притом — и самое важное — за часы дежурства платили вообще гроши. То есть увеличенный рабочий день не давал практически никаких дополнительных финансовых радостей.