Военврач
Шрифт:
– Когда скоро?
– Сегодня точно!
– Вячеслав Иванович, звонили из столовой, обед задерживается, не выдается без вашей проверки.
– Спасибо, Женя! Бегу, вы пока паспортную часть историй оформляйте. Я скоро буду.
Перед столовой ходячие больные и раненые, выделяющиеся новенькой ярко-синей госпитальной одеждой на фоне выгоревшего Ханкалинского пейзажа.
– Что случилось, ребята, кого ждём?
– Начальник столовой не пускает! Говорит, что без дежурного врача не выдаст пищу!
– Здравствуйте, товарищ прапорщик! Чем сегодня травить будете?
– Здравия желаю, товарищ капитан, - отдаёт воинское приветствие старший прапорщик, начальник столовой.
– Зачем вы так обижаете нас?
– Я не обижаю! Если бы вы кормили нас, как следует, ходили бы к вам не только для того, чтобы пробу снимать. Посмотрите, две трети личного состава питается, где придётся!
– Я не виноват! Какие продукты выдают со склада, тем и кормим, - оправдывается старший прапорщик.
– Врёте вы, нагло! На прошлой неделе встретил ваших поваров-чеченок. В Грозный шли. Руки отваливались от неподъёмных сумок. Пришлось догнать их. Они ещё и КПП перепутали и шли через грузовой выход. Думали, что убегут!
– Им три месяца зарплату не платили, детей кормить надо чем-то.
– Это не повод, чтобы не докладывать то, что положено по норме. Я сметану, фрукты на рынке покупаю, а они туда её спускают. Даже не знал, что нам положено по нормам... А на прошлом дежурстве при осмотре столовой? Нашёл размороженную рыбу, привязанную к сетке койки в комнате отдыха дежурного повара. Никто не сознался, как она там оказалась. Начпрод объяснил, что таким образом её от мышей спасали. Почему же тогда не всю спасали, а часть? У кого воруете? Посмотрите на этих ребят. В роте их обманывают, да ещё и в госпитале не додают пайки положенной. А они защищают таких, как вы! Пойдёмте мясные порции взвешивать. Сколько нам для отбора проб положено порций взять, товарищ старший прапорщик?
Звонок на переносную трубку "Гранит" от Жени.
– Вячеслав Иванович, из дивизии солдата принесли. Говорят, что повесился. Занесли к нам, в приёмном отделении лежит... кажется, уже не дышит...
– Бегу! Давайте ваши книги, поставлю подпись, а то заморите всех. Вечером посмотрим жареную рыбу.
Прибежал в приёмное отделение. Солдат. С дефицитом массы тела. Нулевая стрижка, лишь чубчик на пол сантиметра возвышается над лбом. Гематомы на теле различных сроков давности. Грязное, заношенное обмундирование. Дышит... На шее странгуляционная борозда, выделяющаяся красным веретенообразным колье.
– Как зовут, что случилось?
– спрашиваю у перепуганного сопровождающего сержанта с трясущимися руками.
– В наряде по столовой был, посудомойщиком, - сбивчиво отвечает он мне, - сняли с петли в туалете десять минут назад... Спасите его, доктор, иначе комбат сам меня повесит или на заставу отправит до дембеля.
– Карманы смотрели? Предсмертные записки писал? Что-нибудь в роте говорил?
– Нет, записок не было... да и в роте он ни с кем не общался... перевели месяц назад, чтоб отъедался.
– Женя, какое давление, пульс?
– Сто десять на шестьдесят, пульс пятьдесят шесть.
– Пусть хирурги посмотрят. Если ничего не найдут, оформляйте на психиатрию, будет числиться за мной. А вы, товарищи сопровождающие, принесите его военный билет, продаттестат, направление на ВВК, медицинскую книжку, служебную и медицинскую характеристики с выводом командира о целесообразности дальнейшего прохождения службы. Да, и объяснительные сослуживцев... чем больше, тем лучше... Женя, оформляйте историю болезни.
– Вячеслав Иванович, я не могу разорваться. Звонят из прокуратуры, требуют сведения на поступивших с обстрела раненых.
– Скажите, пусть сами приходят, переписывают! Тут диагнозы на полстраницы. Да, а командиру по поводу умершего бойца подготовили справку-доклад?
– Да вы же подписали сами, когда солдата с пневмонией слушали... Звонили из группировки, сказали быть в готовности, из Урус-Мартана вылетел борт, подрыв, пять трёхсотых.
– Вызывайте Татьяну Васильевну.
– Она в магазин ушла... если что, я съезжу.
В оперблоке четвёртый час боролись за чьи-то жизни хирурги и травматологи. Борт приземлился, привёз новую партию.
– Все с подрыва. Пять трёхсотых... Ехали в бронированном УАЗике. Двое не слышат ничего, орут.
– Вызывайте окулиста, ЛОР-врача. Давление, пульс, направление на снимок черепа. Я пошёл за молоточком в кабинет. Здесь буду смотреть.
Вызов на ЦБУ. Срочно нужен дежурный врач. Осматривать пленного. Забросили в санитарку комплект шин, дежурный чемоданчик, футляр с промедолом. Краткий инструктаж у командира: "после осмотра позвонить ему на "Гранит", затем доложить командующему группировки...".
Ехали ухабистыми дорогами в ожидании встречи с неизвестным больным. Опыт общения с больными чеченцами у меня был. Как правило, у них высокий порог болевой чувствительности и редко обращаются к врачу. Как-то в медпункт пришёл хромающий подполковник - чеченец.
– Доктор, у меня в пятке что-то болит... Посмотри, осколки, может, там.
– Рентген надо сделать, обезболить, потом обработать, в госпиталь надо идти.
– Режь сейчас и здесь... некогда мне.
Практически вслепую удалял ему из пятки металлические осколки.
Пока ехали, в уме прокручивал всевозможные варианты событий. Это, как в шахматах, когда раскладываешь комбинации. Редко, что попадаешь в точку, но иногда выручает.
У одного из бункеров УАЗик притормозил. Сопровождающий нас полковник, в столичной полевой форме, сообщил, что дальше надо идти пешком. После двух ворот остановились в подземном бункере. Внесли раненного мужчину в наручниках с чёрным мешком на голове, перевязанного бечёвкой. За ним двое мускулистых ребят, экипированных в американскую форму, с автоматами наперевес.