Воевода
Шрифт:
Обосновавшись в Калуге, Болотников стал готовиться к походу на Серпухов для соединения с войском Истомы Пашкова. Но тот нарушил принятый ранее договор и, легко разбив малочисленную рать Масальского и Нащокина на реке Лопасне, двинулся к Москве. Но у реки Пахры, недалеко от села Домодедова, его поджидал князь Михаил Скопин-Шуйский.
Государь впервые доверил молодому племяннику самостоятельное командование, впрочем, без особой веры в успех. Василий Шуйский был удивлён, когда год назад Димитрий неожиданно назначил двадцатилетнего Михаила «великим мечником». Но видно, у самозванца был дар точно определять
Тем временем юный витязь своими делами решительно развеял скептическое к нему отношение со стороны царствующего дяди. Очень энергично он организовал сбор отряда из числа немногочисленных добровольцев. Состав был достаточно разнородный: и стрельцы, верные трону, и московские дворяне, и придворные. Так попал в войско Скопина и Дмитрий Пожарский, которому основательно надоела роль дядьки при новонабранных стольниках. Михаил взял его с великой охотой, хорошо помня, как они вместе сражались против самозванца.
Не теряя ни минуты, отряд выступил по Каширской дороге, продолжая пополняться за счёт воинов, бежавших из-под Лопасни. На подготовку к основательному сражению времени не было, поскольку передовые части воинства Пашкова буквально сидели на плечах отступавших. Легко опрокинув ертаул, Скопин приказал отраду остановиться в крутой излучине реки Пахры. Пока мужики по указаниям артиллеристов расставляли орудия, а стрельцы с пищалями из подвод городили бруствер, Скопин собрал небольшой военный совет.
— Помнишь, князь, как мы заманили под Добрыничами казачий разъезд? — спросил Пожарский.
— А как же! — оживился Михаил.
— Давай я возьму всех наших всадников и пущусь вперёд, навстречу главному полку Пашкова. Истомка уже проведал от своих ертаульцев, что впереди — войско. Увидит всадников и решит, что это наши основные силы, всю свою кавалерию навстречу вышлет. Мы вступим в бой, но особенно вязнуть не станем. По моей команде повернём назад и перед рекой растечёмся вправо и влево, а ты ударишь им в лоб. Казацкие кони к огневому бою не приучены, шарахнутся назад и сомнут свою же пехоту. Как?
— Годится! — принял предложение Пожарского воевода. — Ступай собирай всех всадников. А мы уж тут постараемся их встретить как следует!
Всё произошло точно так, как предположил Пожарский. Встретив дружный огонь и пушек и пищалей, Пашков решил, что перед ним — основное царское войско, остановившее Болотникова на Угре, и отступил. Но тщетно ждали гонцы Болотникова его в Серпухове: Пашков направился в Каширу, а оттуда в Коломну, чтобы соединиться с отрядом рязанских дворян во главе с Прокопием Ляпуновым.
Узнав о нежданной победе своего племянника, Шуйский воспрянул духом. Приободрились и прославленные
У Домодедова в боярскую армию влился отряд Скопина-Шуйского. Но зря он рассчитывал занять достойное место в военном совете. Чванливые воеводы не хотели слушать советов желторотого мальчишки и действовали по старому образцу воинского дела, доверив победителю лишь командование ертаульским отрядом.
Пожарский ехал со Скопиным конь о конь. Тот сумрачно молчал, переживая обиду.
— Не кручинься, князюшка! — ободрил его Дмитрий. — Ты молод, ещё будешь командовать и главным войском.
— Спасибо на добром слове! Да дядья у меня уж очень завистливы, не хотят моей славы. Боятся. Понимают: коль Шуйские утвердились на престоле, то я наиболее вероятный престолонаследник. Государь и так стар, да ещё и с женитьбой тянет. А у Дмитрия и Ивана нет сыновей. Смекаешь?
— Коли так, будь осторожен. Быть наследником престола — судьба незавидная. Редко кто из них до своего часа благополучно доживает, — в задумчивости проговорил Пожарский.
— Эх, князь, будешь сторожиться — славы не ведать! — воскликнул Скопин и лихо пришпорил коня.
Противника они встретили не у Коломны, как ожидали, а значительно ранее, у села Троицкого.
Бой начался с артиллерийской пальбы. Не жалели зарядов ни те, ни другие. Казалось, всё идёт по раз и навсегда заведённому порядку. Однако все планы смешали рязанцы во главе с Прокопием Ляпуновым. Тот, вспомнив атаки польских гусар, решил повторить их манёвр. Используя длинный овраг, тихо подобрался к месту стыка между большим полком и полком правой руки, а затем с отчаянным гиком его всадники промчались в створ между полками, ударили во фланг крайнего полка и, воспользовавшись замешательством, зашли в тыл Мстиславскому. Тот, видать, напрочь забыл уроки, преподанные ему два года назад поляками, и не сумел перестроиться. Тем временем казаки Истомы Пашкова лавой обрушились на артиллеристов и стрельцов. В боярском войске началась паника.
Объединившись со стольниками и стряпчими, отряд Скопина поспешил на охрану колымаги воевод, чтобы спасти их от позорного плена. Отбиваясь от настигавших всадников, Пожарский издали увидел Ляпунова. Тот носился как бешеный по стану врага с плетью в руках и, грозно хохоча, хлестал что было силы разбегавшихся в разные стороны московских дворян. Его примеру последовали и остальные рязанцы. Видя, что сопротивление прекратилось, они вложили сабли в ножны и взялись за нагайки.
— Не хочется зря саблю тупить! — орал Ляпунов. — Бегите, московские свиньи, по своим хлевам. Да передайте Ваське Шубнику, что скоро он отведает моей плётки на Красной площади при всём честном народе. Пусть на чужое не зарится!