Воевода
Шрифт:
— Как, разве его до сих пор нет в Путивле? — удивился Конрад, переглянувшись с Давидом Гилбертом. — А нас уверял один дворянин, что ушёл из войска Шуйского, будто бы сам его лицезрел...
— Баек много ходит, да верить им нельзя, — усмехнулся старшой. — Находится государь в Речи Посполитой. Видели его в замке его тестя, а больше, говорят, отсиживается в монастыре, хоронится от убийц.
— Тогда веди нас к главному военачальнику!
Казаки расхохотались.
— Что, тоже нет? — удивился Конрад.
— Сразу три!
— Как это?
— Воевода путивльский, князь Шаховской [77] — это раз. Но он сам только грамоты пишет, чтоб войско собрать. Воин из него никакой. Поэтому назначил он главным сотника из Епифани Истому Пашкова [78] . А потом государь прислал своего воеводу Ивана Исаевича Болотникова.
— Как же вы разбираетесь, кому подчиняться?
— А у нас, казаков, свой воевода, Юрий Беззубцев, аль не слыхал про такого? Лихой воин! Наш атаман Корела его очень любил...
77
Шаховской Григорий Петрович (? — после 1612) — князь, воевода. Примкнул к восстанию Болотникова, с 1608 г. — советник Лжедмитрия II. Участник первого ополчения.
78
Пашков Истома — один из предводителей повстанческой армии (отрядов тульских и рязанских дворян) И. И. Болотникова. В октябре 1606 г. разгромил царские войска под Москвой. Затем перешёл на сторону Шуйского.
— Корела? — встрепенулся Буссов. — Как же, знаю, встречал его во дворце государя. Жаль его — нехорошо помер.
— Да уж, — согласился казак. — И ведь ни одна пуля его не брала. А от горилки не уберёгся. Надо было ему с нами из Москвы возвращаться. Так государь его задержал: очень ему доверял. А как не стало Корелы, бояре зло и умыслили. Хорошо, у него двойник был.
Буссов кивал головой, как бы соглашаясь, хотя он-то знал наверняка, что убит именно Димитрий.
— Так ступайте к Беззубцеву! — закончил свой панегирик в честь Корелы старшой. — А он вас, если надо, с Болотниковым сведёт.
Молодой казак, лихо свистнув, занял место впереди кавалькады, указывая путь. Конрад и его товарищи въехали в предместье и, проезжая вдоль неровно стоящих домишек посада, внимательно поглядывали по сторонам. Почти все пустыри были заняты шалашами казаков.
«Видать, войско собралось изрядное! С таким — Москва наша будет!» — подумал про себя Буссов и повеселел. Старый ландскнехт, больше сорока лет проведший вдали от любимой Германии, был по натуре азартным игроком и, естественно, любил выигрывать. Поэтому, даже рискуя, он думал о безопасности. Сделав свой выбор, он покинул Москву с первой партией отъезжающих иностранцев в обозе русского посланника Волконского, но в стан самозванца, однако, не спешил, решив выждать, чтобы сделать ставку наверняка.
И вот теперь Конрад понял, что пора садиться на коня, чтобы ловить удачу за хвост.
Юрия Беззубцева в его шатре не оказалось — он с утра был вместе с другими атаманами на военном совете у Болотникова, поэтому казак, их сопровождавший, направился к главному шатру, где развевался стяг государя Димитрия Ивановича. Начальнику стражи, с любопытством оглядывавшему иноземных воинов, Конрад надменно сказал:
— Доложи, что у меня для ваших военачальников имеются срочные важные сведения.
Повелительный тон подействовал. Стражник скрылся за занавесом входа и, вскоре вернувшись, пригласил Буссова войти одного, оставив спутников у порога.
Сидевшие вокруг просторного стола атаманы все были дюжими молодцами, однако расположившийся в центре напротив входа человек выделялся среди них. Это был настоящий гигант.
«Болотников!» — догадался Буссов, который всегда гордился своим высоким ростом и дородностью, а сейчас показался себе маленьким мальчиком. Прямые черты лица гиганта были правильны и красивы, большие серые глаза говорили о недюжинном уме и храбрости. «Прямо-таки рыцарь Круглого Стола Ланселот!» — подумал Конрад. Чёрные густые волосы гиганта опускались к плечам крупными локонами, а борода была острижена коротко, скорее на восточный манер. Необъятную грудь покрывали тонкие серебристые латы с гравировкой миланской работы, поверх которых была небрежно накинута соболья шубка, казавшаяся миниатюрной на его могучих плечах. Конрад мог бы поклясться, что видел эту шубу на императоре Димитрии. Помнится, тот подарил её после удачной охоты своему слуге Молчанову. «Так вот кто тот таинственный незнакомец, что так тщательно укрывается в Самборском замке!»
Буссов уже слышал от казаков, что царь, назначив Болотникова главным военачальником, кроме верительной грамоты с красной печатью, одарил бывалого воина шубой, саблей и тридцатью дукатами. Расчёт был верный — в Путивле хорошо помнили шубу, в которой был царевич, въехавший два года назад в город в окружении разодетых польских шляхтичей. Знаком Буссову был и этот польский палаш, на рукоять которого опиралась сейчас могучая длань воеводы. Этот палаш висел тогда на левом боку венценосного всадника.
«Ай да Мишка! — усмехнулся Буссов. — Не только печать царскую из Москвы вывез!»
— Какие срочные вести привёз нам, рыцарь? — спросил Болотников. — И откуда ты?
Его голос соответствовал росту, спросил он вроде бы негромко, а хрустальный бокал, стоявший перед ним, тоненько зазвенел.
Буссова не надо было уговаривать, чтобы он рассказал о себе. Из его повествования явствовало, что он уже много лет близок ко многим царствующим домам Европы, которые в трудную минуту непременно прибегают к его советам. Был Конрад и главным советником по иностранным делам у царя Бориса, а после смерти его не смог обходиться без услуг Конрада и сам император Димитрий.
— Жалко, что император до сих пор не осчастливил своим приездом Путивль. Я думаю, что он достойно возблагодарил бы старика Конрада... Ведь именно я предупреждал его накануне о боярском заговоре. Он ещё посмеялся надо мной, дескать, тебе мерещится. А сам принял необходимые меры и вовремя скрылся!
Краем глаза Буссов увидел, как недоверчиво подался вперёд князь Шаховской, не снимавший, несмотря на зной, горлатную шапку. Он еле подавил поднявшееся возмущение: «Ну и враль!» Конечно, Шаховской встречал во дворце Буссова, крутящегося возле иностранных придворных царя. Но договориться до того, что он спас Димитрия! Ведь про воскрешение царя придумал сам Шаховской с Мишкой Молчановым.
Шаховской обмяк и безвольно откинулся на высокую спинку кресла. Болотников, заметивший волнение князя, вопросительно посмотрел на него.
— Да, да, государь говорил мне о предупреждении кого-то из своих гвардейцев, я только не знал, кто именно, — пробормотал Шаховской, подумав, что Бог ни делает, всё к лучшему: этот враль льёт воду на его мельницу.
Болотников с проницательной усмешкой взглянул на Буссова. Он понимал, что чужеземный рыцарь, как и многие из его товарищей, большой любитель прихвастнуть. Однако то, что он лично знал государя, сомнений не вызывало.