Воины столетия. Дар
Шрифт:
— Позвонить? — спросила я, протягивая руку к звонку.
— Мать на сутках, — Сашка кашлянул, протянул мне связку. — Открой, не вижу ничего.
Напарник вошел первым, пошарил по стене, включил свет и также, по стенке, двинулся вперед, в ванную, как я поняла. Я помялась у входа, но, услышав сквозь плеск воды то ли рычание, то ли кашель, закрыла дверь на ночной замок и, сбросив обувь и припорошенную снегом куртку, вошла на кухню. На плите стоял холодный чайник. Я закрыла форточку, из которой на подоконник падал снег, и повернулась к плите. У неё не было электроподжига. Спички лежали рядом. Я шумно вздохнула, и эксперимент начался. Не знаю, сколько прошло времени, но я успела поплавить себе два ногтя, прежде чем Сашка отпихнул меня от плиты. Я отступила к окну, глядя, как он хозяйничает. Полотенце, накинутое на плечи, сползло, когда он потянулся к маленькому мусорному ведерку, чтобы выкинуть спичку. На спине багровел круглый, похожий на кратер вулкана, воспаленный рубец.
— Раны ещё не зажили, — заметила я. — Уйдем обратно?
Он рывком вернул полотенце на плечо и, не оборачиваясь, бросил.
— Нет. Говорили уже.
— Чем я могу тебе помочь?
Он явно не ожидал такого вопроса. Чуть повернул голову и выдал.
— Иди домой, — отвернулся и медленно, в страхующей близости от стены, поплелся в прихожую. Я вздохнула, выглянула на улицу — пелена из белой стала синей. Снегопад усиливался. Если я собиралась домой, мне следовал поторопиться. Если…
В прихожей раздался грохот. Я на мгновение замерла и рванула на звук. Сашка стоял у своей комнаты на коленях, руками опираясь о стену. Я подхватила его под локоть.
— Я сам, — тихо, но злобно предупредил он.
— У тебя температура, — его рука была просто огненной.
— Это ты холодная, — он недовольно посмотрел на меня. — Тебе домой не пора?
— Арес…, - я помолчала, выжидая, пока в Сашке "пробудится" воин Перехлестья и задавит вечно недовольного всем миром ворчуна. — Я хочу тебе помочь. Не надо психовать.
— Я справлюсь.
Однако без моей помощи он поднимался бы с пола гораздо дольше. Я провела его в гостиную — такой советский зал со старой стенкой с дурацким буфетом и фарфоровыми кошками — и помогла лечь на диван. Сашку трясло так, что стучали зубы.
— У вас есть жаропонижающие?
Он натянул полотенце по самый подбородок и непонимающе посмотрел на меня мутными глазами.
— Узкий шкаф, коробка из-под обуви, — наконец, выдал он.
Я пошла на кухню, выключила чайник и вернулась со стаканом воды.
— Нянькой решила побыть?
— Ну, я же вытащила стрелы, — я пожала плечами, выуживая из коробки "Парацетомол". — Надо завершить дело.
— Добить меня?
— Ага, — я протянула ему стакан и таблетки. Он скривился, но выпил. Из комнаты я принесла одеяло. У Сашки не осталось сил спорить. Он включил телевизор, укрылся и принялся щелкать пультом.
— Туалет у ванной?
Он кивнул, стуча зубами.
В ванной я включила воду и позвонила Насте.
— Прикроешь?
— Да неужели понадобилась моя помощь? И где ты?
Я помедлила.
— У Кирсанова. До утра.
Настя шумно выдохнула.
— С ума сойти. Львова, ты ли это?
— Так прикроешь? — с вызовом спросила я.
— Естественно, вертихвостка.
Отцу мне врать не хотелось, поэтому я позвонила матери. Мама слушала меня краем уха, на все вопросы отвечая "да". Скажи я, что ночую у одноклассника, она бы, наверное, и не отреагировала никак.
— Учебники заберу утром. Домашку и проект сделаем тут.
— Хорошо. Занимайтесь, девочки.
Потом настала очередь звонить Сергею. Он предложил забрать меня от Насти прямо сейчас, на что я, хихикнув, ответила, что мы вообще-то занимаемся. Он пообещал заехать за мной утром, но и тут я отмазалась — сказала, что поеду сначала домой.
Закончив разговор, я глянула на свое отражение в маленьком зеркале над раковиной и перевела взгляд на телефон.
Зачем я остаюсь? Ясное дело, я боюсь за Ареса, ведь из-за меня он так серьезно пострадал. Боюсь, да. И ещё мне почему-то очень хочется остаться.
Я осторожно вошла в зал. Сашка, не открываясь от экрана, бросил.
— Думал, ты ушла.
Я сжала телефон в руке так, что скрипнул корпус.
— Я побуду с тобой.
Сейчас он меня пошлет.
— Ладно. Есть хочешь?
— Нет, а ты?
Сашка пробурчал в ответ что-то отрицательное. Я села в кресло рядом с диваном и вперилась в телевизор. Яркость экрана в темной комнате била по глазам, и я отвернулась к окну. Легкая вечерняя синева сменилась густой ночной. Ныла шея, я откинулась в кресле и прикрыла глаза. Сашка убавил звук. Телевизор не замолчал, но его монотонный бубнеж вводил в сон лучше тишины.
Что-то красное полыхнуло перед глазами, я вздрогнула и села. Посмотрела время на телефоне — без пяти два. Экран телевизора потух, но в комнате было светло. Осторожно поднявшись, я подошла к окну. Снег укрывал землю, подоконники, крыши, и легкой, искрящейся крупой поднимался в воздух, потревоженный заблудившимся в дворовом колодце ветром. Вернувшись к креслу, я остановилась у дивана — Сашка спал, отбросив одеяло. Я протянула руку и коснулась его лба.
— Какой ты горячий, — встревожено прошептала я. Хороша сиделка — завалилась спать, а больного бросила в бреду.
Таблетку он выпил, не открывая глаз — глотнул воды из стакана и сразу опустил голову на подушку. Я смочила полотенце холодной водой и, положив его Сашке на лоб, села на пол, спиной опершись о диван, и уставилась в синюю полутьму комнаты. Не знаю, задремала ли я снова или просто время пролетело очень быстро, но где-то заплакал ребенок, и я, вздрогнув всем телом, обернулась. Сашка, положив голову на бок, смотрел на меня. Глаза на миг снова полыхнули серебром. Я качнула головой и повернулась к нему.