Волчица и пряности
Шрифт:
Должно быть, селяне считали Отца Фрэнсиса кем-то вроде ангела-хранителя, которого им послал Повелитель Тойерре.
– Я и не думал, что все так обернется...
– Старейшина Сему, но вы ведь наверняка учитывали возможность того, что что-то подобное может произойти?
– Я это предчувствовал, более или менее... но я совсем не ожидал, что это будет капасское вино...
– Капасское вино?
– О да, ядовитое зерно, как это вот, мы его называем капасским вином. Капасское вино выглядит совсем как рожь, мы все знаем о нем. Не думаю, что кто-либо из наших жителей мог быть настолько неосторожен, что добавил это вино к нашему зерну, да еще в таком количестве, что оно стало смертельным.
Лоуренс кивнул, соглашаясь:
– Поэтому, естественно, все заподозрят, что отрава была добавлена злоумышленно.
– Все подозревают, что виноват чужак, все ведь верят, что все неприятности от чужаков.
– А следующий, кого будут подозревать – мукомол Эван.
Сему кивнул. Затем он кивнул второй раз и сказал:
– Я только что немного поговорил с Эльзой, она, похоже, не сомневается, что отравители были из Энберла. Мне так стыдно... Единственное, о чем я способен думать – это что все будет хорошо, если только где-то покупают наше зерно. И больше ни о чем.
– Нам надо только дождаться приезда посланника Энберла, и мы сразу поймем, это разыгранное ими представление или нет. И если вы не возражаете, я хотел бы до того перекинуться несколькими словами с Эльзой.
Одной из причин, почему Лоуренс согласился помочь Сему советом, как раз было то, что это дало ему возможность произнести теперь эту фразу.
– Понимаю...
Поднявшись с места, Сему подошел к двери и, открыв ее, что-то коротко сказал охранявшему ее селянину. Затем, обернувшись к Лоуренсу, он произнес:
– Пожалуйста, следуйте за этим человеком. Он проводит вас к церкви.
Сему ступил вбок, давая Лоуренсу и Хоро пройти. Казалось, все силы его сейчас были сосредоточены в опирающихся на посох руках.
– На эти старые кости... давит слишком много. Сообщи мне потом, к чему приведет ваша беседа. Как же стыдно...
Селянин поспешно пододвинул стул, на котором только что сидел сам, и Сему с гримасой боли уселся.
Конечно, то, что Сему не собирался идти вместе с ними, значило, что Лоуренсу будет проще сделать следующий ход. Но в то же время Сему был тем человеком, который мог защитить его и Хоро от гнева жителей деревни.
Лоуренс, естественно, желал, чтобы все разрешилось мирно.
Если Сему сейчас сломается, Лоуренсу будет неловко. Поэтому он от всей души пожелал Сему держаться и лишь затем покинул комнату.
Костер на главной площади по-прежнему пылал. Вокруг него по двое, по трое стояли селяне и о чем-то перешептывались, только Лоуренс не мог разобрать, о чем именно.
Едва Лоуренс и Хоро вышли из дома Сему, все взоры обратились на них.
– Неприятное чувство, - пробормотала Хоро.
Если человек, за которым они сейчас идут, решит ослушаться приказа старейшины, Лоуренса и Хоро, вне всяких сомнений, мгновенно схватят, изобьют, а потом где-нибудь повесят.
В воздухе над площадью витало страшное напряжение.
Несколько шагов, отделяющие Лоуренса и Хоро от церкви, казались гигантским расстоянием.
Когда трое подошли наконец-то к церкви, шедший впереди селянин постучал в дверь и выкрикнул неожиданно громко:
– Госпожа Иима, нас Старый просил прийти сюда.
Видимо, он специально говорил так громко, чтобы все собравшиеся на площади поняли: он сопровождает Лоуренса и Хоро исключительно по приказу старейшины.
Чего он больше всего боялся, так это того, что гнев жителей может обрушиться уже на него.
Вскоре входная дверь церкви отворилась, и Иима впустила Лоуренса с Хоро. Сопровождавший их селянин явно ощутил облегчение, его напряженные плечи и спина расслабились.
Закрывшаяся дверь отрезала устремленные от костра ненавидящие взгляды.
Дверь была довольно толстая и крепкая, однако Лоуренс сомневался, что она продержится долго, если селяне обрушат на нее что-то потяжелее взглядов.
– Ты сказал, что Старый просил вас обоих прийти. В чем дело?
Иима, конечно, впустила Лоуренса и Хоро в церковь; но дальше идти она не давала, загораживая проход.
– Мне нужно переговорить с госпожой Эльзой, - ответил Лоуренс.
– С Эльзой? – переспросила Иима, подозрительно прищурившись.
– Сему обещал обеспечить нашу безопасность, если я соглашусь одолжить ему свою мудрость и деньги. Однако чтобы использовать эти мудрость и деньги наилучшим образом, мне нужны точные сведения, и я убежден, что госпожа Эльза разбирается в положении дел лучше, чем старейшина.
Иима, не понаслышке знакомая с тем, что такое путешествовать в одиночку, скорее всего, испытывала некоторое сочувствие к Лоуренсу, попавшему в затруднительное положение не по своей вине.
Возможно, эта надежда Лоуренса каким-то образом дошла до сердца Иимы; как бы то ни было, она мотнула головой в сторону против общей комнаты и, произнеся «Эльза там, идите за мной», двинулась с места.
Хоро не отрывала глаз от зала богослужений.
Если бы с ней не было Лоуренса – не приходилось сомневаться, что она бы давно уже вломилась в церковь и скрылась за горизонтом с книгой в зубах.
Слева от зала богослужения были комната переписчика и комната для церковных таинств.
Из-за поворота коридора выбивалось сияние свечи. Едва Лоуренс, Хоро и Иима свернули, перед ними выросла фигура Эвана.
При взгляде на Эвана, стоящего перед дверью с топором в руке, не требовалось длительных раздумий, чтобы понять, что он тут делает.
В первое мгновение после того, как Эван увидел Лоуренса и Хоро, на лице его отразилось изумление; затем оно сменилось каким-то непонятным выражением.
Сейчас подозреваемых в отравлении зерна в деревне было двое. Эван, естественно, знал, что сам он невиновен; значит, он мог подозревать лишь одного. Но в то же время Эван был одним из немногих, кто знал весь путь, который проделывает зерно Терео. Видимо, он не думал, что у Лоуренса имелась хоть какая-то возможность подсыпать ядовитое зерно.