Волчица и пряности
Шрифт:
– Именно так. Как только обнаружилось, что в нашем зерне есть примесь отравы, несъедобным стало все зерно. В этом году урожай выдался богатый, но в прошлом году нет, - ответил Сему.
Когда сезон сева был позади, селянам оставалось лишь ждать, пока нива заколосится и можно будет собирать урожай. И если собрать удавалось втрое больше, чем было перед началом сева, урожай считался неплохим. А если собрать удавалось вчетверо больше – то обильным.
Часть собранного зерна запасалась для посева на будущий год, часть откладывалась про запас на случай неурожая. Впрочем, это была очень небольшая часть.
Вполне могло случиться худшее – селяне могли уже съесть все оставшееся с прошлого года зерно, именно потому что урожай нынешнего года выдался обильным.
В любом случае дела с продовольствием в Терео обстояли очень плохо.
И, в довершение всего, у селян не было денег на покупку нового зерна.
– Что же нам делать? Бедность мы переживем, но не голод.
– Да. Однако я...
Сему хотел было что-то сказать, но тут его перебил человек, сидевший рядом с владельцем постоялого двора. Неожиданно вскочив, он выкрикнул, указывая рукой на Лоуренса:
– Наверняка это они двое подмешали отравленное зерно! Я его уже спрашивал! Этот торговец на самом деле привез в деревню зерно! Он наверняка замыслил подмешать отравленное в наше зерно, а затем подождать, пока не окажется, что все наше зерно несъедобно, и продать нам свое втридорога!
Лоуренс давно уже понял, что у людей неизбежно возникнут подобные подозрения.
Разумеется, он понимал также, что Сему вывел его и Хоро на главную площадь вовсе не по злобе.
Сему прекрасно знал, что если здесь, перед толпой Лоуренса и Хоро не окажется, их начнут повсюду разыскивать, и уже с оружием.
– То... то... точно, он и есть! Я слышал, он и к Эвану ходил один, чтобы зерно смолоть! Нет же, он наверняка вместе с Эваном затевал нашу деревню погубить!
– Верно, это Эван! Где этот лживый мукомол?! Давайте-ка их обоих свяжем, и пусть расскажут, в какие мешки нашего зерна они подсыпали отраву!
Селяне повскакали со своих мест все разом, готовые наброситься на Лоуренса прямо сейчас.
В это мгновение Эльза внезапно шагнула вперед.
– Пожалуйста, подождите.
– Нечего сейчас бабам вмешиваться! Убирайся!
– Что ты сказал?
Иима, казавшаяся больше Эльзы втрое, стремительно подошла к Эльзе и встала рядом. Гонор толпы тотчас поутих, все невольно отшатнулись.
Старейшина Сему прокашлялся, словно готовясь рассудить спорящих, и наконец-то обстановка чуть успокоилась.
– Эван сейчас в церкви.
Помолчав немного, он продолжил.
– Подозревать кого-то или нет – это мы решим потом. Самое важное для нас сейчас – что делать с зерном, которое нам обязательно вернут, и как вернуть деньги, которые мы за него выручили.
– Мы... мы не можем создать заново те деньги, что уже потратили. Мы только можем просить их подождать следующего года...
– Если бы все можно было решить так просто.
После слов старейшины на всех лицах разом отразилось потрясение.
– Старый... что это значит?
– Энберл наверняка воспользуется этой возможностью, чтобы вернуть те отношения, что были между ним и нашей деревней прежде...
– пояснил Сему.
– Не может быть...
Лица самых старых из собравшихся на камне людей разом поугрюмели.
– Что ты говоришь, Старый? Разве тем, из Энберла, не запрещено что-либо делать против нашей деревни? Разве Отец Фрэнсис не заключил с ними договор?
Лоуренс не знал, то ли Сему нарочно держал в тайне от селян реальные взаимоотношения между Терео и Энберлом, то ли эти люди просто не желали понимать.
Впрочем, ответ пришел сразу же.
– Если подумать, мы вообще не должны были дозволять Эльзе унаследовать место Отца Фрэнсиса. Только естественно ведь, что теперь у Энберла к нам ни капли почтения нет.
– Вот именно. Сидит в своей церкви целыми днями, землю пахать не выходит, только хлеба ест столько же, сколько и мы. А ведь это по благословению Повелителя Тойерре у нас такой богатый урожай был в этом году. А раз так, с какой стати этой девчонке из церкви...
– Довольно!
Из тлеющей тревоги взметнулось пламя всеобщего гнева.
Пламя это исходило из самых уязвимых, легко воспламеняющихся мест и постепенно расходилось повсюду.
Нетрудно было понять, как много своих сил и своей души вложила Эльза в защиту наследия Отца Фрэнсиса.
Несомненно, Сему, который и вел все дела с Эльзой, не мог не видеть, насколько ей было тяжело.
И тем не менее, по тем замечаниям, что отпускали селяне, ясно было, как деревня относилась к Эльзе.
Лоуренс довольно давно уже обратил внимание, что Эльза стоит с непроницаемым лицом, и лишь кулаки ее плотно сжаты.
– Ну а что же нам теперь делать, Старый?
– В любом случае каждый житель деревни должен проверить, сколько у него или у нее осталось денег из тех, что были розданы после праздника урожая, и сколько пищи отложено на зиму. Пока посланник Энберла не явился, мы не знаем, что именно они от нас потребуют. Посланник приедет самое раннее с рассветом. До тех пор – разойдитесь пока что. Вы все, каждый из вас, проверьте по домам то, что я только что сказал, - произнес Сему.
Недовольно вздыхая, люди все же начали неохотно подниматься со своих мест, когда Сему принялся повторять свои указания по второму разу.
Спускаясь с камня, на котором собирались, все кидали на Лоуренса и Эльзу взгляды, полные ненависти.
Отношение людей лишний раз говорило об их неразумности; тем радостнее было Лоуренсу, что Сему на его стороне.
Если и Сему станет врагом, у Лоуренса не останется иного выхода, кроме как сыграть свою последнюю карту: Хоро.
– Эльза.