Волчица лунного князя
Шрифт:
Он смотрит в сторону. Прослеживаю за его взглядом: в стене темнеет дырка.
— Это от первой пули, — глухо произносит Ариан. — Я едва успел её перекинуть.
Мурашки пробегают по телу. Заглядываю в лицо Ариана.
— И как мы объясним это Амату?
— Да им сейчас не до интерьера, а как родится ребёнок, начнётся пир.
— Слушай, а почему они не спешат меня очаровать?
— Догадываются, что их традиции ухаживания придутся тебе не по вкусу. Думаю, Амат готовит какое-нибудь выгодное предложение.
— А
— Кратко говоря: дубиной по голове и в нору.
— Аа… Пожалуй, хорошо, что они такие догадливые.
— Очень хорошо. Я пойду вымоюсь. — Ариан неохотно убирает руку с моей талии. — А ты… Лучше не выходи из комнаты.
Он отодвигает меня в сторону, одним резким движением переворачивает кровать на торец, проталкивает её по гладкому полу до двери в коридор и приваливает створку.
— Вот так мне будет спокойнее. — Ариан направляется к двери в личную ванную.
А мне, похоже, придётся ждать его на диванчике. Но зато дверь закрыта.
Вспоминают о нас только ближе к ужину. Барабанной дробью разносятся по комнате удары в дверь.
— Жрица! Воин! На пир! Все на пир! Сын! У вожака родился сын!
Ариан, вскочивший от резкого звука и рефлекторно увеличившийся в размерах, снова уменьшается и, зевая, возвращает шкуре серый цвет.
— Сейчас будем, — рявкает он в ответ на очередной громогласный стук и вновь зевает.
— Они что, всё время пируют? — Не закончив пазл, откладываю телефон Ариана на подушку.
— Не всё время, но часто. Они ещё до революции хорошо вложились в акции иностранных заводов, перед мировыми войнами удачно прикупили золото, которое спрятали в Лунном мире, а отец Амата был любителем фантастики, поэтому вкладывался в акции инновационных предприятий, и с Майкрософтом, Эппэлом, Гуглом и Сони Технолоджи ему повезло. Так что они могут позволить себе пировать.
— Если они такие состоятельные, зачем им ещё одна жрица?
Снова зевнув, вытянувшись поперёк кровати, Ариан покачивает хвостом из стороны в сторону:
— Для большей подвижности при срочных сделках. На всякий случай. Для престижа. Чтобы утереть нос Златомиру.
— То-то я смотрю, парни не особо напрягаются ухаживаниями.
— Орой и Улай ещё слишком молоды для таких серьёзных свершений, Дьаар слишком скромен, у него вообще с женщинами не складывается, несмотря на высокий статус. Амат, хотя и любит пиры, эпатажную одежду и склонен к мистике, слишком деловой, чтобы пойти по пути честного завоевания девичьего сердца. Ну и их традиции к ухаживаниям человеческого типа не располагают. Готов поспорить, он деньги предложит.
Подняв взгляд к потолку, обдумываю ситуацию: мне готовы заплатить за согласие на брак. Сколько мама говорила, сколько модные девчонки что в школе, что в институте пророчили одиночество и сорок кошек в придачу, про заявления Михаила вообще тошно вспоминать, а сейчас за мою руку и сердце готовы платить. Если бы ездила на встречи выпускников, можно было бы почти похвастаться таким нечаянным достижением. Ну или свозить Ариана показать, чтобы осознали всю степень своей неправоты…
— Как думаешь, сколько предложат? — опускаю взгляд с потолка на Ариана.
Он вскидывает кустики бровей.
— Просто интересно, — улыбаюсь я.
— От пяти миллионов рублей, думаю. Всё же у них женщины не слишком ценятся.
Для меня и пять миллионов сумма за гранью, хотя для выкупа всей моей последующей жизни это, пожалуй, маловато.
Ариан смотрит очень внимательно, и такое чувство, что хочет сказать «я могу дать больше пяти миллионов».
— Это просто любопытство. — Треплю серую макушку, пробегаюсь пальцами по бархатной шерстке носа. — Мне никогда столько не предлагали. Странно немного. И впечатляет. Самооценку повышает немного, хотя по факту подобное предложение не назвала бы пристойным.
Распахнув розовую пасть, Ариан зевает, будто невзначай проходится языком по кончикам моих пальцев и поднимается:
— Пир надо посетить. Хоть и от младшей жены, но всё же сын.
Наконец я обращаю внимание на приставку «младшая», уточняю:
— У него несколько жён?
— Три. Дети делятся на детей первой, второй и третей — младшей — крови, их статус определяется старшинством матерей.
Всё меньше и меньше эта стая нравится. Ариан снова зевает.
— Ты хоть выспался? — Зеваю в ответ.
— Не совсем. — Ариан спрыгивает с кровати. — Но идти надо. Погоди минутку, я сейчас.
Схватив зубами телефон, он исчезает во всплеске тумана, а я поднимаюсь с кровати, потягиваюсь. Оглядываю свой мятый подол: да, в таком виде только и пировать на виду у всей стаи.
— Угораздило же связаться с ревнивцем. — Продолжая потягиваться, отправляюсь в ванную.
Успеваю умыться и начинаю расчёсываться, когда краем глаза замечаю движение: Ариан во всей нагой красе прислоняется к дверному косяку. Невольно вспоминаю про «неэстетичное», и меня снова разбирает смех. Да, среди людей такого мужчину не найдёшь. А может, даже и среди оборотней. Сердце заполняет нежность. Я так увлечена этим тёплым ощущением, что не сразу замечаю в руках Ариана серебристое полотно.
Мягко улыбаясь, он протягивает его мне.
Ещё не понимая, забираю ткань… это платье. Серебристое тончайшее платье на узорно заплетённых бретельках. Ткань очень нежная, почти невесомая, но не прозрачная.
Поднимаю подарок за бретельки: под грудью тянется серебристый узор, подол расширяется книзу.
— Загорелись. — Ариан улыбается.
— Что?
— Глаза загорелись. Это прекрасно на самом деле, что можно подарить немного счастья такой простой вещью. Что ты умеешь радоваться.