Волшебники Гора
Шрифт:
— Ты это о чём сейчас? — уточнил он.
— Если ему действительно удастся получить Домашний Камень, а Ты бросишься на него в порыве ярости, то он просто выронит его из-под плаща посреди улицы, — пояснил я. — Как Ты думаешь, что подумают охранники, когда у них перед глазами появятся два Домашних Камня Форпоста Ара? И что Ты будешь делать тогда?
— Тогда, я схвачу его и убегу, — заявил юноша.
— Там может быть сто охранников, — напомнил я ему.
— Несомненно, Ты будешь рядом со мной, — сказал он.
— А что, если там будет сто один охранник? — поинтересовался я.
— Ты
— Как Ты думаешь, какие у тебя будут шансы на то, чтобы вынести Камень из города, уже не говоря о том, чтобы доставить его в Порт-Кос?
— Не знаю, — вынужден был признать юноша.
— В подобной ситуации тревога будет поднята в течение нескольких инов, — напомнил я.
— Да я понимаю, — буркнул он.
— Тебе повезёт, если сможешь донести камень до Рынка Тэйбан, — сказал я. — Если бы я не знал, как Ты владеешь мечом, я не поставил бы даже на то, что Ты успеешь добраться до улицы Клайва.
Упомянутая улица фактически примыкала к проспекту Центральной Башни с запада.
— У меня стальные нервы, — упрямо заявил Марк. — И вообще, я владею собой в совершенстве, и смогу сдержаться.
— Примерно так, как это произошло пять дней назад? — усмехнулся я.
— Он не должен был быть настолько грубым, — возмутился юноша.
— У него было, по крайней мере, две причины для того, чтобы так поступить, — пояснил я. — Во-первых, длина его тирады дала ему время, на изучение Домашнего Камня во всех его деталях. Во-вторых, это позволило ему войти в роль. Теперь, если он будет приходить в одно и то же время, что он, по-видимому, и планирует делать, охранники запомнят его и будут ожидать шоу.
— Но ведь тогда они станут ещё внимательнее, — заметил мой друг.
— К нему — да, но не к Домашнему Камню, — улыбнулся я.
— Ты сказал «по крайней мере, две причины», — напомнил мне Марк. — Это предполагает, что может быть, по крайней мере, ещё одна.
— Возможно, — уклончиво ответил я.
— И что это за причина? — не очень-то дружелюбно спросил он.
— Он наслаждался выступлением, — сказал я.
— Его следует посадить на кол! — безапелляционно заявил юноша.
— Господин, — стоном напомнила о своих потребностях Феба.
— Я должен был проткнуть его! — воскликнул Марк.
— Господин! — заскулила его рабыня.
Вслед за Фебой принялась скулить и новая рабыня, пытаясь этими беспомощными, жалобными, просящими звуками призвать моё внимание к ней самой и к охватившим её потребностям.
— Вот поэтому я и считаю, что для всех будет лучше, если Ты не будешь присутствовать, когда Бутс попытается забрать Домашний Камень, — объяснил ему я.
— Похоже, Ты снова пришёл в своё обычное рационалистическое настроение, — с отвращением проворчал мой друг.
— Рано или поздно это случается со всеми, — пожал я плечами. — Кроме того, насколько я понимаю, Ты сам, как предполагается, необыкновенно рационален.
— Я подумаю об этом, — пообещал он.
— Просто помни, что в данный момент важнее всего не твои понятия о чести и чувство собственного достоинства, которые кажутся мне несколько гипертрофированными, а спасение Домашнего Камня, — предложил ему я.
— Это — больше подходит твоей каиссе, — проворчал Марк.
— Господин, —
Юноша раздражённо посмотрел вниз на неё.
— Рабыня умоляет господина, — простонала девушка, — о том, чтобы он согласился войти в неё.
— Ай! — вскрикнула она, поскольку Марк схватил её и яростно прижал к себе, и рассмеялась: — Это я посажена на кол! Это я проткнута!
— В том смысле, каком это подобает рабыням! — усмехнулся мой друг.
— Да, Господин! — признала Феба, и закрыла глаза.
Не прошло и нескольких инов, как она уже задыхалась и вскрикивала.
— О, да, снизойдите до использования меня, недостойной рабыни, — страстно шептала Феба, — как чехол для вашего копья, как ваши ножны.
— А разве это ещё не сделано? — осведомился её господин.
— Да, Господин! — выдохнула она.
— И тем способом, что подходит для рабыни? — уточнил он.
— Да, Господин! — довольно промурлыкала Феба.
Марк резко опустил голову вниз, и впился поцелуем в её шею. Девушка запрокинула голову, закрыла глаза и простонала:
— Я приняла своего господина!
— Я бы тоже с удовольствием приняла своего господина, — с надеждой и нетерпением прошептала новая рабыня.
— Я напишу письмо для тебя, — пробормотал Марк, не отрываясь от шеи Фебы, так что мне пришлось догадываться о смысле его слов.
— В дальнейшем мне ещё не раз потребуется твоя помощь, — предупредил я его.
— Можешь на меня рассчитывать, — пообещал он.
— Тем более что я не думаю, что это хоть в какой-то мере может помешать в нашем деле с Домашнем Камнем, — заверил его я.
— Да, — бормотал Марк. — Да! Да!
Я взглянул на стоявшую на четвереньках новую рабыню. Женщина тоже повернула ко мне свою голову и, посмотрела на меня сквозь слёзы, тихонько заскулила. Схватил рабыню поперёк тела, я перевернул её и бросил перед собой, спиной на одеяло, расстеленное на полу. Цепь негромко лязгнула по доскам. Легонько пощекотав её живот, я с удовольствием отметил, как устремилось её тело на навстречу моей руке. Она жалобно и умоляюще посмотрела на меня и захныкала. Я аккуратно положил ладонь на её грудь, и женщина выгнулась дугой и застонала. У неё были прекрасные груди, и их состояние, как и состояние всего её тела, кричало о её готовности и потребности. Слезы мольбы хлынули из глаз рабыни.
Я нежно провёл рукой по её талии, и женщина дёрнулась, словно её опалило огнём. Даже цепь загремела по полу.
— Горячая рабыня, — с улыбкой прокомментировал я.
— Да, Господин, — признала она.
Я снова прикоснулся к ней, на этот раз смелее.
— О-оу! — испустила она счастливый стон.
— А ещё Ты обильно потекла, — сообщил я ей.
— Спасибо, Господин.
Я смотрел вниз и любовался раскинувшейся передо мной женщиной. Как поразительны, как удивительны и замечательны рабыни! И как кардинально изменилась жизнь этой женщины! Какой драматически крутой поворот совершила её жизнь, когда она из свободной женщины превратилась в рабыню! Насколько отличалась теперь от свободной женщины, эта рабыня, горячая, переполненная потребностями, красивая, принадлежавшая мужчинам, послушная и умоляющая. А ведь она совсем недолго пробыла в неволе.