Волшебники Гора
Шрифт:
— Нет, — прошептал Аппаний, повиснув на моей руке и оттаскивая меня на несколько футов от двери.
— Правильно, Аппаний, — поддержал его один из сопровождающих. — Будет разумнее войти с чёрного хода. Так мы сможем осмотреть спальню через смотровые щели.
— Смотровые щели? — переспросил я.
— Да, — подтвердил мужчина и тихо и учтиво добавил: — так можно посмотреть на него, не беспокоя, в то время как он читает свои роли, и что, несомненно, ещё важнее, он никогда не узнает ни о том, что мы приходили, ни о том, что мы ушли. Таким образом, он не сможет заподозрить, что Вы, возможно, начали ревновать или подозревать его в некой измене.
— Ревновать? — переспросил я. — В измене?
— Ты прямо читаешь мои мысли, — кивнул Аппаний.
Похоже,
— Иди за мной, — бросил мне Аппаний. — Только тихо.
— Конечно, — процедил я сквозь сжатые зубы, и бросил взгляд на Марка.
А тот улыбался. Признаться меня это взбесило. Он что, не понимал, что мои все мои планы через мгновение могли пойти тарску под хвост?
Я уже было обернулся, чтобы ударить в дверь кулаком, но Марк твердо взял меня за руку, и потащил вслед за Аппанием и его людьми вниз по улице. Потом мы повернули влево в переулок, а из него попали в простенок между двумя зданиями.
25. Наручники и Кандалы
— Так вот значит как, — завопил Аппаний, — вот значит, с кем Ты мне изменяешь!
Лавиния испуганно закричала, почувствовав, что на неё упала сеть. Вслед за ней в тревоге вскрикнул и раб.
За одно мгновение до этого, я не без облегчения увидел, как лицо Аппания из розового стало мертвенно бледным от гнева. Просто он заглянул в смотровую щель. Одного взгляда ему хватило, чтобы вцепиться в деревянный рычаг и рвануть его на себя, сбрасывая сеть на кровать. Почти сразу вслед за этим, с криком страдания и гнева, он, с посохом на перевес, ворвался в спальню. Все четверо его слуг, по-видимому, разделяя негодование своего работодателя, как это и приличествует таким товарищам, поспешили за ним. Ни я сам, ни Марк возможности воспользоваться смотровой щелью не получили. Их имелось только две, одну из которых тут же оккупировал Аппаний, а у второй встал старший из его людей. Соответственно, у меня не было возможности увидеть то, что происходило в спальне. Однако, оказавшись в комнате почти сразу вслед за Аппанием и его командой, у нас появилась прекрасная возможность оценить то, что так взбесило рабовладельца.
Испуганно прижимаясь друг к другу, беспомощно накрытые тяжёлой сетью, на кровати лежали два обнажённых тела. А вокруг кровати, угрожая им палками собрались Аппаний и его люди. Как нетрудно догадаться, тела принадлежали Мило и Лавинии.
— Предатель, вероломный раб! — стенал Аппаний.
Мило всё ещё держал женщину в своих объятиях.
— Подлый раб! — внезапно заверещал Аппаний.
Марк, с торжествующей усмешкой, посмотрел на меня. Похоже, в отличие от меня, его нисколько не удивило произошедшее. Вообще-то, я ожидал, что Лавиния должна будет всё сделать сама. Планировалось, что она, избавившись от одежды, как только услышит шаги за дверью, вцепится в Мило, полностью одетого, в надежде убедить Аппания, что их присутствие в комнате вдвоём было результатом взаимной договоренности, а, следовательно, их взаимного интереса и желания. Признаться, я сам был поражён не меньше Аппания, увидев свою рабыню на кровати в центре комнаты, да ещё и в объятиях Мило. Добавим сюда, что она оказалась на кровати вместо того, чтобы быть взятой на мехах, сброшенных на пол, как, возможно, поступили с ней будь она одной из шлюх алькова в пага-таверне. Короткий плащ и туника были поспешно сняты. Плащ очевидно соскользнул, просто отпущенный её рукой, показав плечи и тунику рабыни.
— Ты изменил мне! — прорыдал Аппаний.
Марк озадаченно уставился на меня. Я только усмехнулся и пожал плечами. Если я оказался неправ относительно одного, казавшегося мне несомненным, то почему Марк не мог бы попасть впросак относительно другого.
— Вероломный раб! — стенал Аппаний.
По телу Лавинии прошло несколько самых противоречивых оттенков. По-видимому, за мгновение до того, как сюда ворвался Аппаний, оно было порозовевшим от возбуждения, любви и удовольствия, как вдруг поражённая и униженная тем, что её застали за столь предосудительным занятием, её кожа стала пунцово-красной от стыда буквально от головы до кончиков пальцев ног. А затем, почти немедленно, от охватившего женщину ужаса от осознания того, что она теперь оказалась в роли пойманной рабыни, уязвимой и беспомощной, во власти такого мужчины как Аппаний, её бывший владелец, кровь отлила от кожи, заставив тело побелеть. Когда-то одного её робкого касания некого раба, хватило, чтобы её отослали работать в поле, а теперь она попалась голая в его руках.
— Как Ты мог так со мной поступить? — завопил Аппаний.
Даже с нескольких шагов было заметно, что соски Лавинии всё ещё оставались твёрдыми. Они выглядели очень соблазнительно.
— Как Ты мог так со мной поступить? — страдальческим голосом спросил Аппаний.
Но его раб не отвечал на вопросы своего хозяина.
На мой взгляд, он задал глупый вопрос. И так ясно, что причина была в Лавинии, изящной, обнажённой, соблазнительной даже сейчас, когда она была смертельно бледной и спрятанной под сетью. Когда-то я сказал ей, что она могла бы возбудись даже скалу. Так вот, похоже, я тогда преуменьшил её способности.
— Как! Как! — надрывался Аппаний.
Пожалуй сеть не только не портила привлекательности Лавинии, а даже усиливала её. Признаться, меня самого охватило дикое желание выпутать её оттуда и немедленно использовать.
— Уверен, это не трудно понять, — заметил Марк. — Она слишком соблазнительна.
Честно говоря, я сомневался, что с его стороны было разумным делать такое замечанием в данный момент. Но, с другой стороны, кто я такой, чтобы его осуждать?
— Господин, нет, Господин! — закричал Мило.
Это Аппаний, с яростным криком, схватил свой посох обеими руками, и со всего размаха ударил им раба по плечу. Затем удары посыпались один за другим, по спине, по плечам, по рукам.
Рабыня отчаянно зарыдала, и, похоже, попыталась, пробраться под сетью, чтобы оказаться между Мило и палкой, но мужчина сам изо всех сил удерживал её за собой, прикрывая от ударов своим телом. Признаться, меня это заинтересовало. Восемь раз сокрушительных ударов посоха обрушилось на раба. Через мгновение после каждого на его теле появлялись длинные тёмные полосы. Причём, это были единственные отметины на его коже, что позволяло заключить, что Мило был весьма избалованным рабом. До Аппания, наконец, дошло, что его невольник защищает женщину и, возмущенный этим, он рванулся на другую сторону кровати, чтобы ударить и её тоже. Однако Мило в очередной раз повернулся, подставляя свою спину.
— Нет! — выкрикнул он.
В результате Аппанию, с криками ярости, снова пришлось кружить вокруг кровати, в надежде улучить момент и достать палкой до Лавинии. В конце концов, актёр окончательно запутался в сети и оказался больше не в состоянии защитить свою любовницу.
— Это — моя вина! — закричал он. — Только я виноват! Не бейте её!
Его крики только добавили ярости Аппанию, и тот зло ткнул своим посохом Лавинию. Женщина вскрикнула от боли.
— Нет! — заплакал Мило. — Не делайте ей больно!