Волшебство на троих

Amberit

В дверь постучали.

– Дамы, у вас все в порядке?
– заглянул в комнату встревоженный Лежек. Иллана вздрогнула и убрала руки от лица.

– Все хорошо, - почти спокойно произнесла она.
– Я слегка расклеилась, и Элька мне помогла. Сейчас все в норме. И очень хорошо, что ты пришел, мне как раз требуется мужская сила. Лежек, будь добр, пододвинь сюда сундук, стоящий у стены. Мы с Элькой запихнем в него это тряпье.

Иллана пренебрежительно пошевелила носком туфли сброшенное с кресла тряпье. Лежек продолжал обеспокоенно смотреть на меня и, только дождавшись моего подтверждающего кивка,

расслабился. Он прошел к огромному сундуку и, с силой дернув за боковую ручку, вытащил его на середину комнаты. К скрипу досок и шороху прибавился негромкий стук. На пол упала картина, до этого момента зажатая между сундуком и стеной. Иллана бросила на нее быстрый взгляд, помрачнела и отвернулась.

– Кто это?
– тихо полюбопытствовала я.

– Госпожа Стелла, - коротко и сухо пояснила она.
– Бывшая жена моего дяди.

– Которую он выгнал из дома?

– Она. Очень неприятная особа, надо сказать. Я понимала это и ребенком.

Я подошла поближе и с интересом взглянула на портрет. Дама на нем блистала красотой, молодостью и высокомерием, превосходно переданным художником в выражении темных глаз и презрительной усмешке на кроваво-красных губах. Мне показалось, что я вижу в ней что-то знакомое, и вначале никак не могла понять, что именно. Мы никогда не встречались с этой дамой. Сложно было бы забыть тонкий ястребиный нос и угольно-черные волосы. Только спустя несколько секунд я отметила чуть асимметричные брови. Точно такие же, как у министра Овальда.

– Ты тоже заметила?
– тихо обратился ко мне Лежек.

– Да. Занятно, правда?
– таким же шепотом ответила я.

– О чем вы?
– нервно позвала Иллана.
– Лежек, будь добр, убери портрет куда-нибудь подальше, чтобы он не попадался мне на глаза. Или, еще лучше, сожги.

Лежек посушно поднял картину и вынес ее из комнаты. Я задумчиво начала помогать Иллане укладывать вещи в сундук, не переставая размышлять над открывшимся обстоятельством. Так тетка Илланы, как там ее… госпожа Стелла, в родстве с министром? По всему получалось, что да. Одинаково неправильные брови не могут быть совпадением.

– Иллана, а где сейчас твоя тетка?

– Не знаю и знать не хочу, - вздрогнула дама.
– Страшно подумать, что когда-то я считала ее мамой и не понимала, почему она так смотрит на меня. Знаешь, у меня всегда складывалось ощущение, что своим взглядом госпожа Стелла пригвождает к месту и готовится заморозить тебя заживо. Или скормить крысам. Собственно, я и узнала портрет по ее глазам. Это единственное, что осталось в моей памяти.

Я передернулась, представляя себе крохотную девчушку, страстно желающую добиться от самого близкого ей человека хотя бы капельки любви и ласки, а в ответ получающую ледяную неприязнь.

– Мне даже стало легче, когда она после какого-то мелкого проступка назвала меня дочерью шлюхи, прибавив, что ее собственное дитя никогда не поступило подобным образом. Я стояла и радовалась, осознав, что не имею ничего общего с этой холодно роняющей слова дамой, убивающей меня взглядом на месте, а госпожа Стелла при виде моей улыбки распалялась все больше и больше. Господин Менор увел ее насильно, иначе не знаю, чем бы все кончилось…

Я пробормотала что-то подходящее к ситуации. Больше Иллана не заговаривала ни о тетке, ни о своем

прошлом, и, только когда сундук был сложен, и Лежек, напрягаясь, потащил его вниз, она взяла меня за локоть.

– Спасибо, Элька. Только не делай так больше. Ты же понимаешь, о чем я, правильно?

Я кивнула.

– Иллана, так нельзя было оставлять…

– Не надо, - твердо повторила она.
– Я сильная и справлюсь со всем и сейчас, и в будущем. Не волнуйся из-за бала. Мы с тобой поедем туда, поразим всех своей красотой…

– И вызовем кучу сплетен, - в тон ей добавила я.

– Без сплетен, к сожалению, не обойдешься. И они расцветут еще более ярко, когда станет заметной твоя беременность.

– Я все-таки надеюсь уехать из Картхейна раньше, - протяжно вздохнула я, прикрывая руками живот.
– Мне нельзя задерживаться здесь.

– Знаю, милая, - Иллана ласково погладила меня по руке.
– Все будет хорошо. Я верю в это.

И я тоже верила, усиленно и отчаянно настраивая себя на позитив весь остаток дня. А ночью, как и ожидалось, пришел кошмар.

Степь. Бескрайняя, безлюдная, выжженная солнцем, сверкающим в белесом небе. Жарко так, что воздух при дыхании обжигает легкие и горло. Не спасает даже ураганный ветер, пригибающий к земле высохшие былинки, превращающий в лохмотья юбку и рвущий волосы, непрерывно лезущие в рот и глаза.

Я иду вперед, преодолевая мощные порывы, не обращая внимания на пышащую жаром землю под босыми ногами и всепоглощающий ужас, вызывающий страстное желание упасть и свернуться в комочек, закрыв руками голову. Я иду, направляемая незримой нитью, притягивающей меня к чему-то безмерно важному. Иду, хотя вижу перед собой лишь черную туманную стену, в которой то в одном месте, то в другом вспыхивают зигзагообразные слепящие молнии. Иду, чувствуя, как ощущение скорой гибели - не только моей, всего мира - смешивается со страхом и паникой. Я должна пройти сквозь стену. Должна, потому что там мои дети.

– Они уже не твои.

Прямо перед моими глазами в стене вспыхивает особенно яркая молния. Туман в этом месте сгущается до кромешной черноты, и из нее выходит… нечто. Сгусток чернильной тьмы, принявший образ человека.

Я останавливаюсь и, маскируя страх дерзостью, смотрю в то место, где у людей располагается лицо.

– Нет.

– Они были и будут моими, - в мертвом голосе твари отчетливо слышна усмешка.
– Твои дети еще до зачатия принадлежали мне.

Я стараюсь не думать, что судьба сводила нас с Аленом только для того, чтобы ублажить мерзкий клочок черного тумана. Уговариваю себя, что так не может быть, что наша любовь существует на самом деле.

– Ты ошибаешься, Элиара, - удовлетворенно произносит тварь.
– Смотри сама.

Стена внезапно исчезает, разливаясь по степи и покрывая ее отвратительной темной массой. Но мой взгляд устремляется не под ноги, а за сгусток мрака, на две небольшие фигурки.