Воля дороже свободы
Шрифт:
Петер между тем доел сухарь с колбасой и поднялся на ноги.
– Я в порядке, – заявил он надтреснутым голосом.
Было ясно, что в ближайшие два-три часа его лучше не трогать.
– Тогда пойдём, – сказал Кат, – раз в порядке.
Они спустились с холма и побрели вдоль цепочки курганов. Похоже, давным-давно это действительно были цистерны для топлива или ещё чего-то: одинаковые, круглые, вросшие в землю.
– Тут была война? – спросил Петер вяло.
Кат повёл плечом:
– Джон так сказал.
–
– Надеюсь, нет, – буркнул Кат.
Обогнув широкую, заполненную смоляной жижей яму, они с Петером направились вдоль линии столбов к гигантскому бункеру. Его бетонный бок, весь в щербинах и трещинах, возвышался над землёй на десяток саженей. Входа не было видно.
– Демьян, – сказал Петер, – отчего здесь всё такое? Почему вообще бывают войны, а?
Кат поскрёб голову: из-за магического фона кожа под волосами немилосердно чесалась. «Всё ему «почему» да «отчего»…»
– Почему бывает смерть? – спросил он.
Петер повёл подбородком.
– Ну… Так устроено, – сказал он растерянно. – Люди живут, потом умирают.
– Вот и на войне: люди живут, потом умирают. Много и сразу, – под ботинком Ката что-то хрустнуло. – Так устроено. Сколько история помнит – столько это и тянется. Война – часть человеческого существования. Неотъемлемая.
– Но это же кошмар, – возразил Петер вконец упавшим голосом.
– Жизнь вообще страшноватая вещь.
Петер помолчал.
– Я знаю, – сказал он тихо. – Но война, она… Она хуже всего. Богам нужно было прекратить войны. Раз и навсегда.
Кат фыркнул:
– С чего бы? Богам нравилось воевать. Думаю, к Батиму они тоже руку приложили. Как следует приложили, с размаху. Так что богов сюда не впутывай. Людям самим надо дорасти до того, чтобы прекратить войны.
– Думаешь, они смогут когда-нибудь? Ну, дорасти?
«Какая разница, что я думаю», – Кат высморкался в два пальца.
– По одиночке, может, и смогли бы, – сказал он. – Но это нужно сделать всем одновременно. А люди очень херово организуются для чего-то хорошего. Вот для плохого – это да, легко.
Он по привычке оглянулся.
Нахмурился.
«Что за дела?»
Над разрушенным городом снова виднелся кривой столб. Казалось, на этот раз он был гораздо ближе.
– Почему ты… – Петер остановился, поглядел назад. – Ой.
Кат, сморщившись от напряжения, всмотрелся в столб. Тот на его глазах изогнулся – медленно, по-змеиному.
И вдруг втянулся в тучи.
– Пёсья мать, – сказал Кат. – Это ж вихрь.
– Торнадо, – выдохнул Петер непонятное слово. – Надеюсь, мимо пройдёт…
Кат повернулся на каблуках и быстро зашагал к бункеру. «Дверь, – думал он. – Пролом. Хотя бы яма какая-нибудь». Возвращаться в Разрыв было опасно – учитывая обстоятельства, они с Петером могли не пережить такого путешествия. Требовалось надёжное место, чтобы спрятаться от вихря.
Сзади нарастал
– Сюда идёт! – напряжённо произнёс Петер. – Демьян…
Кат поглядел через плечо.
Столб на таком расстоянии уже не выглядел столбом. Жирное, живое щупальце спустилось из-под туч. Извиваясь, надувая под собой мусорные облака, слепо потыкалось в землю. Будто искало что-то. Укоротилось, исчезло.
Кат в замешательстве остановился.
«Может, пронесёт?»
Наверху сверкнуло. Щупальце соткалось из багрового круговорота в небесах и опустилось вновь.
Совсем близко.
На тот самый холм, где они только что были.
Кат побежал. Рюкзак захлопал по спине, полы плаща разошлись, взметнулись куцыми крыльями. Петер догнал и понёсся рядом, хрипло дыша ртом.
Стена бункера приближалась – высокая, древняя, равнодушная к двум копошащимся у её подножия букашкам. За спиной ревел вихрь: это был тяжёлый, монотонный звук, в котором гудение огромной воздушной массы смешивалось с грохотом поднятых над землёй, сталкивающихся друг с другом, перемалываемых обломков.
Налетел ветер. Лягнул в спину, облепил лицо волосами, поднял столбом мелкий сор. Кат кое-как протёр глаза, принялся отплёвываться на бегу. Рядом закашлялся Петер. Вихрь, казалось, вот-вот готов был их нагнать.
«Неужели придётся в Разрыв? – думал Кат. – Хоть бы что-нибудь…»
Тут он разглядел сквозь клубы пыли какую-то тёмную трещину в бетонной стене бункера. Поначалу расстояние не давало оценить размеры, но уже через сотню шагов стало ясно, что трещина – не меньше двух аршинов в ширину. Добежав, Кат схватил Петера за плечо и прыгнул в глухую черноту, надеясь, что его не встретит бездна, не обвалятся на голову балки, не случится ещё какой-нибудь пакости…
Ничего не случилось.
Внутри бункера было сумрачно и сыро. Рёв вихря отдавался гулко, как в бочке – да они, по сути, и попали в громадную бочку. Сверху давил груз темноты, но темнота означала, что над головой – крыша. Правда, неизвестно, выдержит ли эта крыша натиск бури. «Выдерживала ведь как-то раньше, – подумал Кат, приводя в порядок дыхание. – Авось и теперь справится».
В следующий миг красноватый свет, проникавший снаружи в трещину, потемнел. На бункер обрушился вихрь. Исполинское здание вздрогнуло. Сквозь рёв урагана донёсся протяжный скрип, с невидимого потолка что-то посыпалось. «А может, и не справится, – подумал Кат, отряхиваясь. – Холера. Вот я попал-то».
Петер всхлипнул.
– Давай в Разрыв? – спросил он, цепляясь за рукав Ката. – А, Демьян? Наверное, пора уже?
Кат стряхнул его руку.
– Нет. Нельзя. Пропадём.
– Почему? – завывающе спросил Петер.