Вопреки
Шрифт:
– Но мне никто не угрожает!
– Тогда почему ты врешь и улыбаешься?
– Ну, а что мне плакать что ли? Я итак всю жизнь только и плачу! Всё, Марта, прекращай! Ни мне, ни моему сыну, ни уж тем более тебе никто не угрожает!
– Дима, почему ты постоянно выделяешь, что это только твой сын? – Обиженно воскликнула Марта. – Это и мой сын тоже! – Я, затаив дыхание, застыл в прихожей, прислушиваясь к разговору.
– Что?..
– Я уже тысячу раз говорила и скажу еще! Твой сын чудесный, замечательный ребёнок, но, позволь, наконец и мне тоже считать его своим! Он мой сын, мой старший сын! Я не могу считать иначе, не могу! И я не допущу, чтобы с ним что-то произошло! Я уже достаточно живу с вами, чтобы ты наконец перестал бояться, что я…– Но концовку я не услышал, потому что сквозняк от входной двери с грохотом захлопнул дверь в папину комнату. Как же ты не вовремя дверь, как не вовремя! Мне вообще-то было интересно, чего там бояться не надо! Но через мгновение голоса стихли и из-за двери вышел папа с подсвечником в руках.
– Вау, ужин при свечах… Ты мне сделаешь предложение? – Папа заливисто засмеялся.
– Мне кажется, я еще не готов к таким серьёзным отношениям…– Папа пожал плечами. – Прости, – он поцеловал меня в голову и забрал куртку из рук, вручив канделябр. – Мы уже третий час так сидим, – он улыбнулся. – У тебя хоть дела получше?
– Намного! – Воскликнул с улыбкой я, но нужно было побыстрее сменить тему, чтобы папа не спросил о нашем разговоре. – Вы с Мартой поссорились?
– С чего ты взял?
– Просто спросил.
– А ты опять конфет объелся?
– С чего ты взял?
– Просто спросил, – папа рукавом худи потер уголок моего рта и усмехнулся, я с улыбкой закатил глаза и направился в свою комнату. – Надеюсь, ты туда не навсегда? А то всё остынет.
– Только на половину вечности! – Заверил я, плюхнувшись на кровать рядом с Барни, поставив перед этим на зарядку телефон. – Ты себя хорошо вел? – Барни уткнулся носом мне в шею, подняв брови и свой взгляд на меня, негромко сопя. – Смотри, что у меня есть! – Я достал из-за изголовья кровати пакетик с узловыми говяжьими костями и протянул одну ему. – Так, слюни не на меня! Давай-давай, не заставляй меня спасательный круг доставать, чтоб не утонуть! – Барни отполз к подушке, и водрузив на нее лапы, стал с жадностью грызть кость. Дверь в мою комнату осторожно открылась и зашла Марта, мягко опустившись на край кровати возле меня. В её взгляде были проблески испуга, которые она прятала за растерянностью, волосы свисали на её уставшее лицо, на котором виднелись дорожки слез и следы бессонницы, но несмотря на это – она была обыденно красивой. Сейчас она была в кремовом атласном платье, которое опускалось чуть ниже её колен, а волосы были собраны в скорый пучок, который вот-вот грозился свалиться ей на плечи. Марта положила ладонь мне на живот и заглянула своими шоколадными глазами в мои. – Все хорошо? – Марта несколько мгновений смотрела в ответ, а потом неожиданно для меня обняла, крепко вцепившись в мои плечи, в то время, как слезы вновь стали обжигать её щеки.
– Я люблю тебя!
– И я тебя люблю, мам!
– Я очень за тебя переживаю и не хочу тебя отпускать, никуда не хочу отпускать моего воробушка!
– Правда всё так серьёзно, что мне нельзя этого избежать? – Марта тяжело закивала головой.
– Более чем серьёзно, папа бы не стал всё это устраивать, если бы смог решить всё своими силами. Но у него не получается, и он уже на пределе своих возможностей, чтобы защитить тебя.
– Но если пропаду я, то переключатся на тебя или на него!
– Твоя жизнь важнее… – Спустя несколько минут ответила Марта. – И я не допущу, чтобы какие-то отморозки считали иначе! – Марта выпустила меня из объятий и села назад. – Не могу так долго сидеть, – она устало улыбнулась, пока внутри меня все еще отзывались эхом её слова.
– Барни, подвинься!
– Да пускай сидит как удобно!
– Ну он же все-таки джентльмен, место уступать умеет! – Как только Барни перешёл от изголовья к изножью, то я сел на кровати рядом с Мартой, от чего она взяла меня за руку. У неё были тёплые мягкие руки, такие, словно детские варежки, которые с любовью были сшиты специально для тебя и грели в холод по-особенному, потому что грели любовью, а не только шерстью какой-нибудь сердобольной альпаки.
– Просто папа только недавно перестал пить антидепрессанты…
– Разве его психотерапевт это одобрил? Папа ничего не говорил.
– Мне тоже ничего, я случайно увидела заключение, когда убиралась. Там была положительная динамика и что экспериментально решено отказаться от лекарств на месяц. Но твой папа не спал уже третьи сутки, и боюсь, что как бы все заново не вернулось.
– Но, ты же его не оставишь?
– Нет конечно! Конечно нет, ты что! Наоборот, я даже не хожу на йогу последнюю неделю, чтобы следить за его настроением. Это он сейчас тебе не показывает, строит из себя непроницаемого, но на самом деле его всего разрывает изнутри, и он так переживает из-за тебя, что даже уснуть не может вместе с лёгким снотворным, не говоря уже про травяные чаи и прочие безобидные методы.
– А меня всегда твоя настойка усыпляет, – Марта впервые засмеялась с того момента, как зашла ко мне. – Иногда до кровати добежать не успеваю, Барни потом затаскивает!
– Мне бы твоё настроение! Подожди – подожди! – Марта стала глубоко дышать и схватилась за живот.
– Тебе плохо? Позвонить в скорую? Папа! – Наконец вскрикнул я.
– Нет, все хорошо! – Марта засияла.
–Что случилось? – Папа подлетел к Марте, опустившись на коленки перед ней. – Что? Что такое? – Её улыбку пока что никто из нашей мужской компании не разделял.
– Толкаются! – Марта взяла папину руку и приложила ладонь к животу, его волнение тут же сменилось восторженной мимикой – он буквально за мгновение из колючего ежа в пушистого кота. Я вообще почти впервые увидел его таким счастливым, словно у него вся жизнь поменялась после того, как он собственной рукой почувствовал толчок. Не думал, что дети могут так осчастливить человека.
За время ужина света так и не появилось и меня отправили за новыми свечами, потому что те четыре, которые героически держались уже четвёртый час подряд, приказали долго жить. Я видел как родители хотят поговорить со мной о предстоящем, но никто из нас троих не решался начать этот диалог, поэтому, когда меня отправили за свечами, я был несказанно рад, тем более, у меня есть несколько дел, которые я хотел бы сделать без посторонних глаз.
Я зашёл в свою комнату и достал из-под кровати несколько маленьких коробок, которые теперь хотел разложить в укромные места, чтобы появилась тоскливая аллюзия моего присутствия, когда их найдут. Вообще, в них лежало несколько занятных вещиц, но я хочу рассказать только про одну «упаковку» из трёх, потому что на неё я потратил больше всего эмоций, чем на другие. Для этого переместимся в нашу детскую, этот рассказ о ней.
Раньше, до того, как в нашей жизни появилась Марта, эта комната сначала была гостевой и ей никто из нас двоих особо не пользовался, с Мартой эта комната превратилась в зал – мы поменяли обои, шторы, докупили мебель и белый фортепиано, который теперь стоит на даче. Каждый субботний вечер мы проводили здесь вместе, смотря кино или играя в приставку, до сих пор с теплотой вспоминаю эти вечера, потому что после них оставалось приятное послевкусие на неделю вперёд. Когда Марта узнала, что беременна, то комнату ждали большие перемены – все комнаты в квартире уже были распределены под каждого члены семьи, а зал был единственным местом, которое подходило бы под просторную детскую, потому что это самая большая комната в квартире, почти как две моих, но это неважные детали. Подготовка к ремонту началась издалека – с УЗИ, на котором решилась судьба интерьера и магазинов, в которых предстоял строительный шопоголизм. Начиналось всё с безобидных наволочек, а закончилось тем, что мы все втроём белили стены и обновляли обои с персикового на молочный. В один из дней Марта принесла откуда-то огромного плюшевого жирафа, доходящего почти до потолка, и под наши с папой ошарашенные взгляды затащила его в детскую. Так у нас появился Ромео. Между прочим, Ромео иногда носит худи и костюмы, которые портит Барни. Барни по началу был очень осторожен с ним, а потом пустился во все тяжкие и стал время от времени проверять его конечности на прочность. Потом папа, пока заправлялся, увидел в магазине на заправке махровую овцу – Матти поселилась на кресле-качалке, возле одной из кроваток. Постепенно каждый из нас троих покупал что-то своё в комнату, благо, как раз было три будущих ценителя дизайнерской мысли – есть где разгуляться. Например, я купил бархатного голубого слона, когда зашёл в детский торговый центр за кофе. Вообще, у меня тогда глаза разбежались – слоны, медведи, тигры, куклы, машинки, – все было невероятно красивым и все хотелось купить, но я всё же не дальтоник и ярко-розовый медведь явно бы не вписался в молочно-небесную гамму комнаты, а потому, вместо кофе я ушел довольный со слоном, у которого был колпачок со звёздочками для сна и завивающийся хвостик. Я поставил его между кроваток, рядом с пеленальным столиком, и, заходя, каждый раз радовался Алексу. И нет, детство нигде у меня не заиграло!
А недавно я решил просто побродить по центральному детскому магазину и потешить детскими вещами свой интерес к родительству. Но кто же знал, что я потрачу там больше пяти часов и выйду с горой пакетов, которая не поместилась в багажник. И это я еще не целенаправленно шёл! Но вы просто представьте: миниатюрный лимонный джемпер из жаккардовой шерсти или платьице с пайетками цвета орхидеи, или новогодний комбинезончик с оленями, или носочки, размером с мой мизинец, или хлопковые абрикосовые шортики, которые были бы впору Барни, когда он был щенком, или флисовая юбочка цвета морской волны, которая была покрыта блёстками, – чёрт, я парень, но я умилялся как девчонка и клал всё в тележку – не буду же я на детях экономить! По приезде домой я переложил все вещи в три красивых пакета и спрятал от лишних вопросов, но вот они теперь в моих руках, и я даже не знаю, куда их положить, чтобы родители не нашли их в туже секунду, как я уеду. Потому что, помимо вещей здесь еще лежат три письма для моих крошек, в которых я рассказываю им как же сильно я их люблю и надеюсь на скорую встречу, а еще, что никогда не брошу и всегда-всегда буду защищать от всех невзгод этого мира, чтобы жизнь показалось им праздником, а не пыточной (не могу сказать, что моя жизнь – дорога на эшафот, но пару моментов хотелось бы переиграть). Мне кажется, я буду хорошим братом… По крайней мере, я на это надеюсь.