Вопросы
Шрифт:
– Что «тоже»?
Рига смотрел пораженно. Не находил в ее взгляде ни страха, ни сожаления – полнейшее равнодушие. И ничего больше.
– Не бывает исключений.
– Я люблю тебя, – сказал он вдруг. – Люблю больше, чем раньше. Сам удивляюсь, что такое возможно. Так люблю, что не могу жить без тебя. Ты понимаешь?
– Понимаю.
– Я жду, что ты решишь что-то, – перебил Рига.
– Ты меня спас и хочешь взять себе? Или Дим тоже меня спас?
– Я не хочу снова расставаться с тобой, – ответил он
Говорил, а сам чувствовал, как его слова падают в глубокий колодец, а эхо, которое раздается оттуда, искажает их в ее нездоровом восприятии еще больше.
Она пожала плечами.
– Делайте, что хотите. Бросайте жребий. Я ничего не хочу. Ничего не чувствую. Мое счастье в «Фортуне» закончилось.
Рига опустился к ее ногам и обнял колени.
– Клянусь, что никогда – никто – не причинит тебе боли, если ты останешься со мной.
Таня погладила рукой его вьющиеся волосы.
– Не клянись, Рига. Ты самого себя не знаешь.
А вечером ужинали втроем. Так захотел Дим. Впервые они остались все вместе – сидели за столиком в одном из залов ресторана, который освободили специально для Дима.
Таня была в темном вечернем платье, узком, с высокой горловиной, подчеркивающей ее заострившиеся черты лица. Рига – в белом льняном костюме, а Дим – как обычно – в темно-синей джинсе, выбиваясь из торжественности прощального вечера. Но торжественность все равно звенела в бокалах. И только одно оставалось непонятным – какие события предвещало это торжество.
Дим снова налил шампанского и взглянул на пузырьки, подняв бокал к свету.
– Давайте выпьем за нашу Таню…
Она улыбнулась. Тоже подняла бокал.
– За окончание передела с Дави, за спасение и за наше прощание…
– Мы прощаемся? – спросила она.
Рига отставил бокал и пристально взглянул на Дима.
– Что это значит?
– Это значит… много чего. Больше всего на свете я боялся потерять Таню, ты знаешь. Я готов был на все, чтобы не допустить этого. Я сделал все, чтобы ее не потерять. Но я ее потерял. Сам вижу, что прежнего уже нет и не будет.
Дим на миг закрыл глаза.
– Поэтому я уезжаю.
– Ты уезжаешь? – поразился Рига.
– Да.
– А… сеть?
– Сеть… и все документы, сделанные для Дави, – теперь твои. Сеть должна быть одна, ты же понимаешь.
– А…
Он хотел спросить о Тане.
– Не знаю пока, чем займусь, – сказал Дим. – Чем-то простым. Мне нужно подумать, отвлечься. Однажды я уже бежал от сети и вернулся к ней. Теперь постараюсь не возвращаться.
– А…
– Остальное – это ваше дело. Будете и дальше читать книжки в парке.
Повернулся и вышел. Словно растворился в полумраке вечера.
Таня сидела неподвижно, едва дыша. Не плакала, как почему-то ожидал Рига, но и не улыбалась своей обычной, рвущейся и подрагивающей, улыбкой.
–
Допил шампанское и закусил фруктовым салатом.
– Ну? Тут нет вариантов. Кушай салат, дорогая.
Уже вечером вызвал Смола – начались операции по объединению сетей. В тот же день, не попрощавшись с Таней, Дим покинул «Фортуну», город и страну.
Он летел в самолете, глядя в иллюминатор на огромные, неподвижные облака, и чувствовал, что его ветер остался где-то позади, а не сорвался вместе с ним с места. Его ветер остался с Таней, остался в ее волосах, в ее худых руках, в ее дрожащей улыбке. Он потерял его навсегда.
Состояние Тани не улучшалось и не ухудшалось. Она все так же бродила по «Фортуне», читала, встречалась с Илоной и ее детьми, вязала какой-то бесконечно длинный свитер, похожий с виду на смирительную рубашку. Рига уехал в столицу, а через две недели вернулся.
Они не были мужем и женой. Они спали в разных комнатах, и никогда Рига не приблизился к ней более чем на шаг. Он словно выжидал, заняв подходящую позицию, но ничего не изменялось в его пользу.
Регулярно наведывался психиатр, но не делал никаких пугающих выводов.
– Может, ей сменить все? – доставал его вопросами Рига. – Поедем на Канары.
– Ее нервы еще не успокоились. Не думаю, что Канары она отличит от этого побережья. Ее не волнует окружающий мир. И новые люди могут вызвать у нее неприятие.
– А я?
– Вы?
– Я не могу понять, как она относится ко мне.
– Да вы что?! Вы ей жизнь спасли! Даже не сомневайтесь! – успокаивал его доктор.
А сам, попрощавшись с Ригой, глотал валерьянку и спешил убраться из «Фортуны».
Рига почти не разговаривал с Таней. Неловко было. Когда-то мечтал рассказать ей обо всем, что было без нее в его жизни, а теперь это «все» казалось ему ничтожным, скучным, лишенным всякого смысла. Стычки, столичные разборки, странные связи со странными женщинами – разве это интересно?
Между тем сети слились в одну, и общая паутина уже начала действовать. Дела Риги пошли неожиданно хорошо. Рустам, оставшийся в «Фортуне», помогал разобраться на месте. Макс и Смол – вели столичные дела.
Гости повалили в «Фортуну» – выразить почтение хозяину объединенной сети. Рига был сдержан, но выпивал со всеми охотно, и иногда его звонкий хохот рассыпался над побережьем.
Таня выходила редко, но ее вид особо и не располагал к веселью. Она словно была живым напоминанием об изнанке «Фортуны» – олицетворением непоправимой беды, нависшего надо всеми рока, неминуемой опасности.