Вопросы
Шрифт:
Между тем в столице не очень спокойно. В «Фортуне» – тише, хотя оборот больше. А здесь то и дело поднимает голову кто-то нелояльный, да и до президентских выборов недолго. А новая метла, всем известно… Смол помогает – железно. Контролирует столицу полностью. Ясно, что один Рига не в силах уследить за всеми движениями в сети и за ее безопасностью.
Но… что-то стало разлаживаться – и Рига это почувствовал. Наверное, из-за Тани так все заострилось. Словно заболело что-то внутри – и отозвалось болью во всех органах, и жесты утратили
– Че там у тебя? – прищурился Смол. – Семейная жизнь?
– Ну.
– Знаешь, не хочу не в свое дело лезть, но чтобы не вышло потом так, как…
– Знаю! – оборвал Рига. – Тут другая ситуация.
– Дим тоже был уверен, что его не опустят, – заметил все-таки Смолин.
– Тут другое, Смол, – повторил Рига упрямо. – В Диме это всегда было: из крайности в крайность.
– Как он сейчас?
– Не знаю.
– Перезваниваетесь?
– Бывает. Говорит, здания там наполовину из стекла. И трамваи смешные.
– Это где?
– В Мельбурне.
– У нас тоже трамваи смешные. Я, когда мимо на своей «бэхе» еду, всегда ржу. А вообще он как?
– Никак. Бабки тратит.
– Куда?
– На жизнь. На телок. В казино каком-то. Как все.
– Дим – как все? – Смол засмеялся.
– Красиво там, говорит.
– Там ему и место.
И снова Ригу напрягло. Значит, Смол считал Дима красивым, а его самого – так себе. Рига так ощетинился, словно Смол был его любовником. Подумал, что, может, и Таня так же рассуждает.
– Значит, Дим тебе нравится?
– То есть? – не понял Смол.
– Ну, как он выглядит.
– Ты чего? – Смол попятился. – В своем уме? При чем тут это? Так просто – ляпнул. Он, правда, обалденно красивый чел, но мне-то что с того? Я и сам девкам нравлюсь, ему не завидую.
И понял, что ответ не удовлетворил Ригу и наполовину. Даже показалось, что Риге мерещится измена с его, Смола, стороны.
– Если не так что – скажи только. Достанем его и за океаном – чтобы не было. Мы дотянемся, – заверил с готовностью.
– Нет, этого не нужно, – Рига замотал головой. – Нет.
Смол так и ушел ни с чем. Понял, что Рига подозревает, но в чем? Да если бы Смол работал на Дима, разве стал бы развозить о его неземной красоте?
Но Рига напрягся. Вернулся домой раньше обычного. Таня выпустила из рук книгу, поцеловала его в щеку.
– А я в музей ходила…
– С кем?
– С ребятами. То есть, они за мной ходили. Так смешно. Зевали там.
– Не люблю музеи, – Рига поежился. – Там холодно. Все вокруг мертвое. Не люблю мертвые вещи.
И, наконец, решился.
– Спросить тебя хочу, Таня. У вас с Димом всегда все гладко было?
– Нет, не всегда. Мы ссорились. Я не решалась выйти за него замуж.
– А в постели?
– Ты уже спрашивал.
– Но это не дает мне покоя.
– Я не хочу быть виноватой в том, что было! – отрезала она.
– Ты не виновата, но я не
– Я не знаю.
– Может быть, тебе нужно что-то экстремальное? Как с Дави?
– С кем?! – она отшатнулась.
– Я видел ту запись. Дим – нет, а я смотрел ее.
– О, Господи! – Таня вздохнула и развела руками. – Как же ты измучил меня, Рига! Что ж ты вечно лезешь мне в душу?! Что-то выпытываешь все время. В чем-то сомневаешься. Разве я не верна тебе?
– Но я хочу сделать тебя счастливой.
Она расхохоталась.
– Счастливой? Меня?! Мое счастье давным-давно закончилось – еще до того, как Дави насиловал меня, до отрубленных пальцев, до похорон Глеба, до нашей свадьбы. После этого – мне все равно, что со мной будет, с кем я буду: с Дави, с тобой или с другим бандитом!
И Рига залепил ей пощечину. Пытался ослабить удар, но вышло – со звоном.
– Этим ты меня ничуть не удивил! – бросила она зло, зажав обожженную щеку руками.
– Разве я когда-нибудь был с тобой бандитом, моя дорогая? Ты еще плохо меня знаешь, чтобы ничему не удивляться!
Злость выплеснулась, обоим стало легче. И – намного тяжелее, чем до первой ссоры.
В «Фортуне» зимой все по-другому. Море не леденеет, но темнеет и сгущается, превращаясь в застывшее желе. Или это только так кажется. Или в желе превращается ее тягучее существование в «Фортуне».
Выпал снег, занес тополя, отель и ракушки на берегу. Илона шла по аллее, боясь поскользнуться на высоких шпильках и вцепившись в Танину руку. Перипетии Таниной семейной жизни тревожили ее больше, чем саму Таню. Она выспрашивала подробности.
– Он ударил тебя?! – округлила глаза и чуть не выпустила Танину руку. – И ты это простила?!
– Конечно, – сказала Таня просто. – Я понимаю его. Понимаю, отчего он злится. Я старалась, как могла: притворялась, восхищалась, стонала, говорила ему комплименты, но его таким не обманешь. Он видит, что я с ним ничего не чувствую, что не хочу его, и места себе не находит. И меня обвиняет. И понимает, что я не виновата. И боится, что я буду ему изменять. И детьми меня связать хочет…
– А ты?
– Я не хочу…
Илона вдруг остановилась и всмотрелась в ее лицо.
– Не врешь?
– Я объясню, почему…
Таня помолчала. И вдруг на глазах выступили слезы.
– Я очень хочу ребенка. При одной мысли о том, что у меня будет ребенок, я готова разрыдаться. Но я не стану рожать от Риги. Никогда! Знаешь, Рига ведь не думал так жить, как он живет. Он университет закончил и диссертацию уже писал, но у него в крови это. Он воин. Более того – он убийца. Его отец, его дед, его прадед и все предки – неизвестно до какого колена – воевали. И он не ушел от этого. В его крови живет этот вирус. А я не хочу, чтобы мой сын был убийцей…