Вопросы
Шрифт:
И только потом, после выкуренной сигареты, когда Илона вернулась в спальню с двумя чашечками кофе, вспомнил о том, что привело его к ней.
– Мы снова будем воевать, Илона. У нас новый передел.
Кофе пролился на столик. Растекся и стал капать на пол.
– Что же будет? – спросила она, глядя на кофейную лужицу.
– Что-то будет, – усмехнулся Рига. – Мы все переживем. Ребята стоят за меня – железно.
– Я очень люблю тебя, Рига, – сказала Илона.
Признания были излишни. Рига чувствовал, как ее любовь обдает его горячей волной и доходит до
– Не знаю, как Таня переживет эту войну…
Илона подскочила, как ужаленная, и стала швырять ему его одежду.
– Уходи! Убирайся к ней! Как она там без тебя, твоя королева?!
– Прекрати! – отмахнулся Рига.
Но она продолжала бросать в него что-то.
– Думаешь, очень ты ей нужен? Она рада, что ты не торчишь сейчас в «Фортуне». И еще больше обрадуется, если тебя вообще пристрелят! Очень она переживает, думаешь?!
Оплеуха остановила поток ее брани.
– Не смей так говорить о Тане! – Рига схватил ее за плечи и встряхнул в воздухе, вмиг позабыл о своей благодарности за ее любовь и нежность. – Таня – моя жена. Она верна мне. Я ее люблю. Мы все переживем, и этот передел тоже. Она не предаст меня!
Илона, держась за ударенную щеку, смотрела на него сумасшедшими глазами.
– Не предаст?
И вдруг расхохоталась. Теперь желание было только одно – унизить Ригу так же, как он унизил ее воспоминанием о Тане.
– Не предаст? Да она уже предала тебя! Уже!
– Когда?
– Когда аборт сделала!
– Что?!
Только в первую секунду Рига подумал, что Илона лжет. А потом… отшатнулся от нее… попятился. Стал молча одеваться.
– А ты и не знаешь ничего, – продолжала едко Илона. – Думаешь, твоя Таня рожать тебе детишек будет от горячей любви? Да она всех твоих детей убить готова! И тебя самого! Я уверена!
Он пошел к двери.
– Рига! – вскрикнула она, бросившись за ним. – Не уходи, Рига… Я же люблю тебя! Тебя никто, никто так любить не будет, как я… ты меня слышишь? Тане ты не нужен. Она… ей никто не нужен. Она не будет тебя любить…
Илона схватила его, пытаясь удержать, но он стряхнул с себя ее руки.
– Не бросай меня! – зарыдала она. – Я рожу тебе детей! Рига, не уходи, не бросай меня…
Он оттолкнул ее и открыл дверь.
– Рига, ну, прости меня! Я же не хотела говорить этого. Я тоже люблю Таню, она моя единственная подруга.
Рига смотрел на нее и не мог теперь понять, что могло толкнуть его на связь с этой пошлой, некрасивой женщиной, помешанной на своей безумной страсти к нему.
– Запомни, дрянь, что ты не стоишь и мизинца моей Тани!
Чтобы не наговорить ей гадостей и не ударить ее снова, он поспешил выйти. Сел в машину и понесся в «Фортуну».
Снег продолжал кружить в воздухе. Но вдруг небо стало светлеть, словно кто-то вверху приподнял крышку шкатулки и заглянул в игрушечный город. Вот мчится по трассе Рига – к своей смерти или прочь от нее, вот рыдает за дверью Илона, вот пьет в баре «Черниговское крепкое» Руст, а вот – сидит в кресле Таня, смотрит
Рига ехал, несся, летел вместе со снегом и все думал о том, как он был слеп. Не видел не только того, что происходило за его спиной в столице, но и того, что происходило под его носом в «Фортуне». Вот, в чем причина ее вечного-бесконечного недомогания: она избавилась от его ребенка и не хочет новой близости с ним.
Но когда Рига вошел в комнату и увидел Таню, все, что он собирался сказать ей, вылетело из головы. Снова подумал, что вся его жизнь превратилась в сплошные перепады чувств. Хотелось упасть перед ней на колени и просить прощения – за войну, за передел, за Смола, за свою измену.
И Таня, взглянув на него, поняла, что он на пределе, что узнал что-то еще, и эта новость затуманила его глаза то ли грустью, то ли болью. Но что могло довести его до такого состояния, понять не могла. Привычно подумала о маятнике – неизвестно, в какую сторону качнется: к грусти или к боли, упадел Рига на колени или ударит ее.
Он сел напротив и заговорил неожиданно спокойно, только глухой голос выдавал его волнение.
– Как ты себя чувствуешь, Таня?
– Неважно.
– То есть, тебе не становится лучше?
– Мне лучше. Но еще недостаточно хорошо.
– Недостаточно для чего?
Она снова взглянула пристально. Впервые сделалось страшно. Раньше, даже во время их ссор, она никогда не боялась Ригу – хамила ему от души, и, получая пощечины, продолжала хамить. Он не первый мужчина, который поднял на нее руку. Первым был Дави. А после Дави, уже потеряв цену даже в собственных глазах, Таня перестала считать оплеухи. Рига щедр на подобные вещи, именно потому, что любит ее с такой болью.
– Может, тебе стоит обратиться к врачу? – продолжил он деланно спокойно.
И вдруг Таня поняла, о чем он узнал. И от кого он это узнал. И при каких обстоятельствах. Только на миг перехватило дыхание, а потом она ответила таким же ледяным тоном:
– Врач мне уже не нужен, ты же знаешь. Я сама убила своего ребенка. И единственное, о чем жалею, это о том, что не умерла вместе с ним.
– Тебе было очень больно? – спросил зачем-то Рига.
– Да. Мне и сейчас очень больно. Но я не хочу рожать от тебя детей. Не хочу, чтобы мои дети были похожими на тебя, чтобы убивали и унижали других. Мужчина, поднявший руку на женщину, не должен быть отцом.
– Так ты считаешь? – холодно спросил Рига.
– Мужчина, ударивший женщину, не мужчина, – повторила Таня.
И сама подумала, что же за этим последует.
– То, что я для тебя не мужчина, я уже понял, – сказал Рига с кривой усмешкой. – Никогда им не был и никогда им не стану. Даже Дави повезло больше…
Про себя Таня кивнула: начинается. Рига, готовый защищать ее от нападок посторонних до последней капли крови, сам считал себя в праве унижать и оскорблять ее.
– Тебе тоже, по-моему, повезло с Илоной…