Воробышек. История «дорогой мамочки»
Шрифт:
– Кариссима, хватит крутиться перед зеркалом.
Повернулась высказать возмущение, уткнулась носом в парадную форму консула Империи. Вот зачем подходить так близко?! Посмотрела в зеркало, протянула руку к шкатулке, полученной утром из рук Императора. Благородный Вителлий взял её у меня из-под руки, сдвинул боковую планку, нажал на кнопку, и шкатулка раскрылась как цветок, демонстрируя все украшения. Легат-прим посмотрел на меня, сощурившись, и выбрал ожерелье бело-розового жемчуга и такие же браслеты.
– Надень это и пошли.
Воюю с замком ожерелья… Консул Вителлий забрал из моих рук украшения и быстро надел их на меня. Потом, не оглядываясь, вышел из комнаты. Бегу за ним. К счастью, легат-прим решил поговорить и притормозил, дожидаясь меня.
– Ты произвела большое впечатление на Императора, кариссима. Украшения семьи Флавиев не передавались в чужие руки. Никогда.
– Я не чужая. Император отец моего сына.
– Я помню, кариссима…
Очень мягко сказал… Не нашла слов для дальнейшего ответа. Впрочем, мы уже подошли к ангарам. Благородная Калерия стоит очень прямо, ожидая нас. Ей предлагали отдохнуть с дороги, но она так и не присела.
– Приветствую благородную Калерию.
– Приветствую благородного Вителлия.
Мне достаётся кивок головой, показывающий, что меня заметили. Отвечаю приветственным поклоном. Благородная Калерия даже не возмущается. Впрочем, она уделяет внимание только консулу, который говорит:
– Ты благоразумная женщина, благородная Калерия. Постарайся донести до своего сына необходимость его удаления от семьи. У вашего наследника большое будущее. Если он не сорвётся и сам себе его не укоротит. Император помиловал твоего мужа только по причине родства ваших детей. От тебя зависит: отправитесь ли вы в ссылку, оставив сына продолжать обучение, или ваша семья воссоединится на эшафоте.
Смотрю на бледнеющую патрицианку, и мне становится её жалко. Патриция Мария помиловали. Но им с женой не разрешили уклониться от присутствия на казни. Любимый способ легата-прим: напугать так, чтобы не возникало даже поползновений в сторону бунта. Благородная Калерия напугана.
– Я… постараюсь, консул Вителлий.
Консул растянул губы в вежливой улыбке. Глаза холодные. Поёжилась… Не хотела бы я увидеть такой взгляд.
Катер завис над посадочной площадкой. Как же мы будем спускаться? Обе задрапированы в лёгкие ткани… Оказывается, существует режим, при котором даже волосок из причёски не выбьется. Мы опускались на землю легко, как пёрышки… Легат, спустившийся первым, протянул нам поочерёдно руку, чтобы мы могли сделать первый шаг. Впрочем, расхаживать по территории нам не позволили. Прислали небольшой краулер, обычно использующийся исследователями планет. Мы втроём загрузились и поехали не торопясь. Административные здания остались позади, мы едем к ангарам, виднеющимся вдалеке. Консул Вителлий не проявляет удивления, значит, всё идёт как надо.
Выходим на площадке перед ангарами. Вот теперь нас встречают. Двое военных в форме Академии салютуют консулу и кланяются нам, щёлкнув каблуками. Сколько тысяч лет не используют шпоры, а военный поклон не меняется.
– У вас есть несколько минут. Потом начнётся занятие.
Строго здесь… Хотя – нас родители не посещали. Мы их и не знаем. Не положено. Задействую контроль дыхания. Потому что я должна быть нейтрально-доброжелательна, что бы я ни услышала. Консул придержал меня за локоть, позволив благородной Калерии пройти вперёд, к сыну. Катер нарезает круги в небе над Академией, так что запись ведётся. Краем глаза наблюдаю за встречей. После четырёх лет Академии ребёнок выглядит намного лучше. Появилась выправка, чёткость движений… на мать смотрит растерянно. Вероятно, благородная Калерия пытается объяснить сыну, почему он будет проводить каникулы вне дома. Задумалась, какие слова подобрала бы для этого я… нет у меня таких слов!
Консул делает шаг вперёд, непринуждённо заставляя меня шагнуть тоже. Мальчишка… ой, то есть, курсант Марий вытянулся в струнку – ест глазами начальство.
– Каникулы будешь проводить на базе. Курировать тебя будет декурион Азиний.
Отсалютовав консулу, курсант не уходит:
– Мой консул. Я прошу разрешения поговорить с твоей спутницей.
Захотелось сбежать… Легат-прим молча кивнул, делая шаг в сторону. Благородная Калерия уже подошла к краулеру. Курсант Марий не старается подобрать слова. Вероятно, продумал фразу заранее…
– Я хочу извиниться, дающая миру жизнь. Я знаю, что вёл себя непозволительно. Я и тогда это знал. Моя мама плакала, когда отец сказал, что ты приедешь посетить нас. Я хотел, чтобы тебе было больно. Чтобы ты не приезжала больше. Я прошу прощения. Мне не следовало так себя вести.
– Ты добился своей цели, благородный Марий. Мне действительно было больно. Я не обещаю, что забуду об этом. Такое забыть нельзя. Но извинения твои я принимаю.
Делаю шаг назад. Ребёнок салютует… Мне салютует… Поворачивается кругом и уходит, печатая шаг. По-моему, ему хочется плакать… Что ж… Зато все живы. Пока… Пока консул Вителлий не решил иначе.
Идём с консулом к краулеру… Из-за ангаров выныривает крохотный флаер, плюхается рядом с краулером, и из него выкатывается наш счастливый сын. А меня уже забросили за спину… хорошо хоть не швырнули носом вниз на дорожку…
– Мама! Ты приехала!
Никакой субординации… И флаер… он его угнал?
– Похоже, наш сын будет проходить обучение исключительно на гауптвахте. Откуда флаер, курсант?
Ребёнок замечает консула… Вытягивается в струнку… Забавно, но он вообще никого, кроме меня, не видел. Возможно, сын патриция Мария не так уж и виноват в своём желании угодить матери. Пять лет…
– От административного корпуса, мой консул!
– Вас учат управлению флаером?
– Мне папа показывал…
Смотрит на легата-прим, в глазах вопрос…
– У Императора Флавия много дел, сын. Посольства и тому подобное…
– Я понимаю. – Пауза, и всё-таки… – отец.
– Отправляйся к своему куратору, доложи о происшедшем… К-курсант…
Подхожу к сыну, пальцами причёсываю растрёпанные волосы. Надо ему короткую стрижку делать. А он обрастает… странно, куда руководство Академии смотрит?
Ещё один лёгкий флаер. Попроще, чем первый. Аккуратно сел, из него выбирается запомнившийся по прошлому посещению офицер. Гауптвахты ребёнку не избежать. К гадалке не ходи!
Наш мальчик, старательно печатая шаг, отправился к своему куратору. Отсалютовал и доложился:
– Куратор Сергий, я самовольно ушёл с занятий и угнал флаер со стоянки возле административного корпуса.
– Флаер начальника Академии, курсант Вителлий Флавиан.
– Так точно, мой куратор! Флаер начальника Академии.