Воробышек. История «дорогой мамочки»
Шрифт:
Сказала и опять пожалела, что не откусила себе язык! Кому я это говорю?! Императору совершенно точно осталось жить меньше десяти месяцев. А тут я ещё…
– Воробышек, не расстраивайся. Ты не обидела меня.
Усадил меня на колени, заглянул в глаза, улыбнулся:
– Ты не могла бы сменить одеяние? Меня пугает этот балахон. Легата-прим ты им не оттолкнёшь, Воробышек. Вителлий Север принял решение оставить тебя себе. Смирись. Он обычно добр к женщинам. И тебе будут завидовать. Практически каждая свободная женщина мечтает о месте рядом с легатом-прим. И не только
– Я – «дорогая мамочка». Он ненавидит таких, как я.
– Я не заметил в легате-прим ненависти, Воробышек. Он заботится о тебе… Старается быть добрым…
– Он меня высек! Ремнём! И был груб со мной! Запретил носить открытую одежду! Мне следует одеваться по форме? Со значком обслуги?
– Тихо… Тихо… Воробышек… Это военная база. Открытая одежда может спровоцировать… Ну… ты не маленькая, сама должна понимать. Твои красивые платья никто не запрещал. Ходи как принцесса или как воин.
– Можешь ходить как лучник. Кариссима, у тебя четверть часа. Покажешь, как стрелять из боевого лука.
Повернула голову: стоит возле дверей, к счастью, закрытых. С лёгкой насмешкой разглядывает меня в дурацком чёрном балахоне. Разозлилась. Слезла с колен Императора, отправилась к себе. Переодеваться. Сделала себе замшевую куртку и брюки, в качестве обуви – чувяки. Под куртку – рубашку из тонкого льна с вышивкой по верхней части и воротнику. И вместо белья – короткую сорочку, высокие носочки и кальсоны, как у мужчин. Длинные, чтобы брюки не доставляли неудобства. Куртка и брюки отделаны замшевой бахромой и шнуровкой. На голову повязала болотно-зелёную шёлковую бандану. Уложилась в десять минут. Скоро на время одеваться начну!
Вышла в гостиную – мужчины заканчивают обедать. Скромно села в уголке. Жду.
Глава шестая
О стрельбе из лука, испытаниях по управлению флаером, а также о хулиганской выходке декуриона Азиния и реакции Вителлия Севера на отчёт о пребывании Воробышка в другом мире.
На стрельбище отправились втроём. Император, держащий меня за руку, и легат-прим. Ага, и преторианцы. Куда же без них!
– Мне надо пристреляться. Я давно не стреляла из лука. Больше семи месяцев.
– Без проблем, кариссима.
Я, не веря своим глазам, беру в руки свой (!) лук. Смотрю на легата-прим. Без возмущения, но требуя ответа.
– Доставили из моего поместья, кариссима. Все твои вещи находятся там. В резервации не осталось ничего.
Император легонько сжал мою руку. Он прав, конечно… Но как же хочется устроить скандал! Контролирую дыхание… Вдох, выдох… Надеваю кожаный наручень для защиты левой руки от удара тетивы. Надеваю собственно тетиву, пройдясь по ней пальцами, проверяя её состояние. Цепляю колчан со стрелами. Наконец надеваю перчатки и встаю на линию.
Отрешаюсь от всего. Нет проблем, нет вопросов, нет ничего. Только я и цель. Расстояние – шестьдесят метров. Нормально. Делаю вдох, стреляю. И ещё раз… И снова… Квалификация потеряна. Раньше мне удавалось «повесить в воздухе» семь стрел. Сейчас – только три. Позор мне! Хоть цель не разучилась поражать… и на том спасибо. Надо восстанавливать форму.
Не обращаю внимания на зрителей, включаю хаотично движущиеся мишени. Есть только я и они. И полёт стрелы, связывающий нас на мгновение. Отстреляла все тридцать штук и только потом повернулась к зрителям. Легат-прим вызвал результат поражения мишеней. Высоко поднял брови. Да, в цель я попадаю.
– Кариссима, я в восхищении.
И, тронув свой наручень:
– Сведения обо всех лучниках. И о покупателях или заказчиках луков. Всю информацию подробно.
И тут же вопрос ко мне:
– Сколько чистокровных могут стрелять из лука так же? Или лучше? Или чуть хуже?
Смотрю на консула Вителлия и не могу понять, что его так взволновало. А он похож на хищника, учуявшего давно потерянный след.
– Поразить намеченную цель могут все. Подвесить в воздухе несколько стрел… Я знаю троих, не включая меня. Но это не потому, что я такая талантливая. Просто мне нравится стрелять из лука. А кому-то больше по душе пришлось фехтование боевым ножом. А кто-то предпочитал бой без оружия… Нас учили владеть всеми видами оружия на уровне мастера высокой ступени. И только потом позволяли делать предпочтения.
– Ты хорошо владеешь ножом, кариссима. Но не на высшем уровне.
– Лично я фехтованию боевым ножом предпочитаю приёмы открытой руки.
– Даже так? Интересно…
– Люк… Это моя конкубина. Не доброволец в корпус десантников, а женщина. Не надо испытывать Воробышка на прочность.
– Как пожелает Император…
Преторианцы бухнули сакраментальное «Слава цезарю!». Разговор на этом закончен. А вот испытания всё равно меня не минуют. Легат-прим их просто отложил… Попросилась полетать. Император и консул очень (!) заняты. А больше меня ни с кем не выпустят. Легат-прим специально повторил для непонятливых:
– Конкубина Императора может покидать базу, только сопровождая Императора. Либо под моим личным присмотром. Исключения не допускаются.
И отправили меня опять в каюту Императора. Разобиделась, оделась по-восточному, волосы заплела в сорок косичек, сижу ковёр тку. Жалко, что поэтического таланта во мне не наблюдается… Сочинила бы поэму о нелёгкой женской доле… Задумалась: для чего Пенелопа распускала сотканное за день… Нитки, что ли, экономила? Непонятно… всё равно то, что попадает в мусоросборник, разбирается там на элементарные частицы… Безотходное производство…
– Полетаем, кариссима. У меня есть сорок минут.
– Я конкубина Императора, благородный Вителлий Север.
– Я помню, кариссима.
Серьёзным тоном. Да ещё и утвердительно кивнул. Дважды. Идиоткой меня выставляет! Начинаю злиться. Пытаюсь вспомнить, чему меня учили, контролирую дыхание. Это затруднительно сделать, когда тебя тащат за руку по коридорам базы. Хорошо хоть не за шкирку волокут. Преторианцы невозмутимо обеспечивают безопасность. Им это легко сделать, потому что бубенчики в каблуках моих туфель предупреждают встречных непрерывным перезвоном.