Воробышек. История «дорогой мамочки»
Шрифт:
Чёткие быстрые шаги прозвучали во внезапно установившейся тишине. И я успокоилась. Потому что я ждала этих шагов и боялась, что они не прозвучат.
– Мой консул, дорога свободна. Сенат ждёт тебя.
Поворот кругом, и строевым шагом двинулся к выходу. Увидел меня, широко открыл глаза:
– Кариссима, тебя не узнать. Где красивое платье?
Расстроилась. Смотрю на легата-прим, всё ещё излучающего радость войны. Возможно, я впервые вижу его настоящего. Подумала, что мне придётся сидеть в его поместье, изнывая от безделья и сходя с ума от неизвестности. Не хочу! И ещё издевается! На глазах выступили слёзы. Сморгнула их, отвернувшись.
– Обеда я сегодня не дождусь?
– Две минуты.
Кидаюсь к автомату, набираю
– Воробышек, тебе надо поесть.
– Спасибо, благородный Флавий. Я поем… потом.
– Кариссима, сядь и поешь. Консул берёт тебя с собой в Сенат. Не заставляй сенаторов думать, что консул морит свою конкубину голодом.
Издевательски улыбается. Сытый. Довольный. Подумала: что будет, если я швырну в легата-прим чайной чашкой с блюдцем? Ничего хорошего… Заказала себе кусок мяса и зелёный салат. Выпила ещё чашку чая. С пирожными. Полегчало. Заставила преторианцев поесть. Потребовала у консула дать им перерыв. Поскольку в зале достаточно бездельничающих военных, консул разрешил преторианцам отвлечься от моей охраны.
А потом легат-прим выделил трёх женщин-офицеров, и отправил меня под их охраной одеваться, дав целых сорок минут на всё про всё. Сказал, что, видя меня в форме, испытывает сильнейшее желание отправить меня на гауптвахту. Разозлилась.
Опять комплекс упражнений и йогических асан. Нагишом, для снятия мерок. Голографическая модель готова. Начинаю творить. Сегодня меня не тянет в древнее Средневековье.
Сделала себе лёгкое шифоновое платье кремового цвета с золотыми разводами, с юбкой-солнце длиной до середины икры. Сейчас лето, можно и так ходить. Прозрачные тонюсенькие чулки на поясе с резинками. Чулки – телесного цвета, пояс – молочно-белый. Нижнее бельё – батист с вышивкой ришелье. Не на пикантных местах, ничего подобного. Просто украшение. Оттенить тонкость материала и нежную кожу под ним. Короткая батистовая сорочка, на тридцать сантиметров выше колена, тоже украшена вышивкой, составляя комплект. Жакет из лёгкой смесовой ткани цвета слоновой кости. Лёгкие туфли-лодочки на небольшой шпильке, шляпка-таблетка с крупносетчатой белой вуалеткой – в тон жакета. Перчатки решила не делать. Руки у меня в порядке. А вот сумочку-клатч сделала трансформером. За полсекунды сдёргиваются застёжки, и внутренняя сторона открывает ножны для метательных ножей, перекочевавших туда с руки. В аптечном автомате заказала маленькую плоскую баночку крема для рук, лёгкую увлажняющую помаду и ещё пару предметов гигиены. Носовой платочек – батистовый – тоже спрятала в сумочку. Зеркальце в кожаном чехле – в комплекте. Как в древние времена.
Воспользовалась душем, причесалась, переоделась, скрутила волосы ракушкой. Вычищенную одежду и берцы упаковала для отправки на базу. Возвращаемся.
Мужчины уже роют землю копытами. А ведь сорок минут ещё не прошло! Надела на лицо лёгкую улыбку, соответствующую наряду. И не буду реагировать ни на что! Вот!
– Воробышек, ты прекрасно выглядишь. Нам пора. Катер ждёт.
Фраза консула не требует ответа. Благодарно киваю на комплимент и пытаюсь взять консула под руку. Ну конечно, меня опять ведут за ручку, как ребёнка. Надо было, наверное, средневековую одежду сотворить. Но скучно же! А на улице – ветерок. И моя юбка раздувается, радуя офицеров. Не обращаю внимания. Фасон «солнце» для того и придуман. Жакет не позволит ей раскрыться до пояса. А кое-кому полезно встряхнуться.
В катер поднимались в антигравитационном столбе. Уронила туфли. Точнее, меня из них выдернуло. Туфельки лёгкие, максимально открытые, а в катер в основном лезут в берцах. Надеюсь, кто-нибудь догадается их подобрать. Консул опять усадил меня возле медотсека. Правда, на этот раз не сбежал, остался рядом. Сижу, болтаю босыми ногами и пытаюсь разговорить консула. Зачем он тащит меня в Сенат? Не говорит, отшучивается.
– Кариссима. Ты решила переплюнуть принцессу из древней сказки? Та потеряла одну туфельку 9 .
9
Легат-прим вспоминает Золушку
Задрав голову, смотрю на легата Вителлия. Насмешливо улыбаясь, держит на пальцах мои туфельки. От сердца отлегло. Я уже расстроилась, что в Сенате придётся в одних чулках ходить. А легат перевёл взгляд на мои босые ноги, и я тут же их спрятала, подогнув под себя. Такой звериной жажды я даже у Зигги не видела! Испугалась, что укусит. Мужчины на войне дичают. Нецивилизованные, в общем. Хотя говорить о цивилизованности легата Вителлия…
– Воробышек, сядь нормально. И обуйся. Если катер начнёт маневрировать, ты можешь пострадать.
Медленно перевожу взгляд на консула, не торопясь выполнять его указания. Он удивлён. Опять смотрю на легата – тоже удивлён. Мне показалось?
– Кариссима? Тебе помочь?
И всё это с насмешкой. Вытягиваю ноги из-под себя, оправляю юбку. Шевелю пальцами ног, показывая, что готова обуваться. Легат-прим подставляет мне туфли и торопливо уходит, сказав консулу:
– Я на мостике, Марк.
Консул посидел рядом со мной ещё три минуты, рассеянно поглаживая мои пальцы… Надо было всё-таки перчатки сделать.
– Воробышек, пожалуйста, не ссорься с легатом Вителлием. Он старается быть добрым с тобой. Будь и ты добрее к нему.
– Я его боюсь.
Вот! Я всё-таки это сказала! Как нас учили? Надо озвучить проблему, а потом приниматься за её решение. Благородный Флавий недоверчиво улыбается:
– Это ты от страха трясла легата-прим за грудки в коридоре базы? Интересно у тебя страх проявляется… А Сената ты не боишься? Может, нам сначала тебя, испуганную, в Сенат запустить?
Пришлось напомнить себе о том, что у благородного Флавия «прекрасный год». Забраковала один за другим несколько вариантов ответа. В результате решила промолчать. Отвернулась к иллюминатору. Консул легонько сжал мои пальцы, встал и ушёл на мостик. А я опять сбросила туфли, подобрала ноги и сижу абсолютно без мыслей.
В памяти по кругу вспыхивают кадры: вот легат-прим насмешливо улыбается, держа на двух пальцах руки мои туфли. Второй кадр: видит мои босые ноги. Насмешливый взгляд становится волчьим. Так смотрят на добычу. И третий кадр: снова удивлённо-насмешливый взгляд, сопровождающий предложение помощи.
Я не знаю, может быть, мне показалось. Благородный Флавий ничего не заметил. Или просто не обратил внимания. Они уже всё решили. Когда консул уйдёт, меня унаследует легат-прим. Не унаследует. Оставит себе. Вспомнила, что Зигги сказал обо мне точно так же: «Думаю оставить себе». Вот только в том мире действовали законы баронств. Пусть я их до сих пор не все знаю, но они исполняются всеми баронами. А здесь, после ухода консула, легату-прим никто не указ. Ему и консул не указ. Просто чувство давней дружбы заставляет корректировать поведение. Быть добычей я не хочу. В лабиринте накушалась. И наслушалась. А легат-прим ненавидит «дорогих мамочек». Он даже не смог пересилить свою ненависть для продолжения рода! Дважды делал заявку и дважды её снимал. Содрогнулась от мысли, что меня могли отправить по заявке легата. Полтора года с ненавидящим мужчиной. Страшно. А ведь это могло случиться. Я оба раза была в действующих списках…