Воробышек. История «дорогой мамочки»
Шрифт:
– Кариссима… Не бойся. Я тебя не трону. Сегодня – нет.
Хлопаю глазами на легата-прим. Спрашивать боюсь. От его руки по моей спине расходится жар… Стараюсь не дрожать… А благородный Вителлий яростно шепчет, склонившись ко мне:
– Но если я ещё хоть раз замечу неподобающее поведение, кариссима… я не буду столь сдержан!
– Какое поведение?! Крыша съехала?!
Поцелуй… Жадный… Не выдержала и залепила консулу пощёчину. А потом позорно упала в обморок. Благородный Вителлий одарил меня таким взглядом, что моё сознание предпочло потеряться.
Опять укол… И разговор над головой:
– Мой консул, она уже очнулась.
– Манлий…
– Она здорова. Не беременна. На всякий случай, сегодня пусть ограничит нагрузки. Легату-прим известна причина обморока?
– Переволновалась. Наш сын сегодня проявил самостоятельность… Излишнюю.
– Понятно. Советую, прежде чем показываться на люди, убрать следы её волнения со своей левой щеки. И не смотри на меня зверем, Вителлий Север. Императора наверняка заинтересует причина, по которой его девочка тебя припечатала. У неё тяжёлая рука, кстати.
– Я же сказал – переволновалась.
– Ты сказал. А я поверил. Не дави на неё, Люк. Женщины этого не любят.
– Ты можешь идти, Манлий. Императору я доложу сам.
Пытаюсь попросить благородного Манлия не уходить, потом, опомнившись, замолкаю. Судя по разговору, они с Вителлием Севером не просто знакомы. По имени консула называет ещё только Император. Конечно, я мало общаюсь с остальными офицерами… Надо бы мне ознакомиться с личным составом базы. А то даже окликнуть не смогу в случае чего… «Эй, военный…» как-то не слишком вежливо…
– Кариссима… ты меня напугала. Я вынужден остаться с тобой дожидаться прихода Императора. Тебя нельзя оставлять одну…
Улыбается сочувственно-издевательски. Глаза волчьи. Уже не скрывается. Может быть, всё-таки задействовать маникюр?..
Глава медицинской службы базы убирает аптечку-анализатор в футляр. Хорошая штука, кстати. Укол, экспресс-диагностика крови, и на экране картина состояния с рекомендациями и сведениями о наличии в аптечке необходимых препаратов. В автоматическом режиме можно даже не смотреть на экран. Вколют без ошибки то, что необходимо.
Обращаясь к легату-прим, повторил:
– На сегодня ограничить нагрузки.
И ушёл. Не глядя на меня. Не одобряет… Пытаюсь встать. Безуспешно. Легат-прим удерживает меня на месте.
– Отпусти меня. Пожалуйста.
– Кариссима, лежи спокойно. Отпущу, когда придёт Император.
– Я не могу лежать спокойно, когда ты меня держишь. Я тебя боюсь.
– Привыкай. Я уже говорил, что ты будешь принадлежать мне.
– На каких условиях?
– Какие ещё условия, кариссима? Постоянный контракт. Всё остальное – по обычной схеме.
Вот тут я наконец взбесилась. Они перевороты устраивают – счастье для всех обещают! А «дорогие мамочки» – по обычной схеме, но на постоянном контракте. Дискриминация по видовому признаку! Включаю «дорогую мамочку»:
– Я уже пришла в себя. Благодарю за заботу, консул Вителлий Север. Ты можешь идти заниматься своими делами.
Говорю и внутренне трясусь от ужаса… Если легат-прим взбесится… Не просто так его прозвали Лютый.
– А не слишком ли ты обнаглела, кариссима?
Опять разглядывает меня… С улыбкой, от которой хочется спрятаться. И чтобы не нашли… Но! Сесть себе на шею я не позволю! Один раз слабину покажешь, потом всю оставшуюся жизнь в парандже ходить будешь! Ага, и только на женской половине.
– О чём речь, благородный Вителлий? В действующие списки я попаду не раньше, чем через три года. Вот тогда и придёшь. По обычной схеме. Прямо в койку. А до этого момента – меня не беспокой. Твой долг – обеспечить мне ненавязчивую заботу и комфорт.
– Разумеется, кариссима. Сразу же начну обеспечивать. А пока… подождём Императора.
Голосом можно заморозить… Оскорбился легат-прим… А мне всё одно деваться некуда. Буду держать марку. Свернулась клубком и уснула.
Император Марк запретил консулу Вителлию приближаться ко мне. Тем же вечером и запретил. Благородный Вителлий одарил меня на прощанье таким многообещающим взглядом, что я спряталась за Императора. Язык консулу показывать не стала – нам ещё сына воспитывать. А если Зигги не заберёт меня, то каждые четыре года я буду рожать его детей… Так что я просто выглянула из-за спины Императора, убедиться, что легат-прим уходит…
– Воробышек, легат-прим к тебе не подойдёт, пока не придёт время. Но это не решает проблему. Вителлий Север умеет ждать и не умеет забывать. Постарайся наладить с ним отношения…
– Можно мне пойти учиться на разведчика Внеземелья?
Император снял меня с колен, встал с кресла, прошёлся по гостиной…
– Воробышек… Не сердись, но ты не сможешь быть разведчиком… Тебя надо беречь – ты хрупкая драгоценность…
– Я умею драться. И выживать нас учили.
Обиделась. Я не хрупкая!
– Ты – дающая миру жизнь. И все твои спутники будут заняты исключительно обеспечением твоей безопасности. Попросишь консула свозить тебя на экскурсию.
– Ага, попросишь! Он злой на меня – консул Вителлий.
– Выбери момент, когда он будет добрым.
Пропустила мимо ушей.
– Ну ладно, пусть в разведчики я не гожусь. Но поучиться-то я могу? Ты целые дни занят. Ночью тоже… Я вчера проснулась – тебя нет. В кабинете светло. Не стала тебе мешать. Я всё понимаю, ты не думай. Ты стараешься успеть сделать как можно больше… А я целые дни одна.
– Воробышек… я выкрою время, и мы съездим втроём с ребёнком на недельку отдохнуть. Сейчас послы вручают верительные грамоты. Принять их может только Император. А поучиться… Корпус разведчиков – закрытая территория. Каникул нет, есть полевые испытания. Но если ты скучаешь… Консул всё равно заберёт тебя, когда я не смогу встать между вами. Ты мать его сына. Он не подпустит к тебе другого мужчину.
Хотела сказать благородному Флавию, что я вообще-то замужем. За бароном. Потом подумала, что ему будет неприятно услышать это от меня. Не говоря уже о том, что я фактически изменяю Зигги. Расстроилась… Решила не портить Императору его «прекрасный год». Осталось около девяти месяцев. Время проходит быстро. Я уже почти забыла о жизни в баронствах…