Вошь на гребешке
Шрифт:
Бэл нагнулся и отстегнул от пояса сонного предателя небольшую емкость - пародию на крошечный бочонок. Встряхнул, слушая маслянистое бульканье, перемежаемое шорохом - будто тонкие металлические цепочки трутся друг о друга.
– Врост, наша травница ушла. Глянь ты, - попросил Бэл.
– Хотя я знаю, именно это я надеялся найти.
– Ужрецы, - кивнул Врост с видом специалиста, покатав емкость по ладоням и по-взрослому нахмурив лоб.
– Недозрелые. Много.
– Отдай их Хрогу, - предложил молчавший весь разговор первый анг.
– Потеряв своего дайма, он оценит... подарочек.
Мальчишка кивнул и убежал исполнять распоряжение.
– В каминный зал, - сказал Бэл, глядя на Влада. Обернулся и кивнул Плату.
– Ты тоже.
Буг сорвался с места, не ожидая просьбы. Бэл моргал, сегодня в нем остро чувствовалась застарелая усталость - плечи сутулые, шея вдруг стала тонкой, руки обтянулись кожей и на вид невесомы. Как копить обиду на человека, если он и так наказан без вины? Если ему от первого места в иерархии замка, общего уважения, переходящего в отцовскую опеку или братскую любовь - нет пользы, одна бессонница и боль.
– Я н-не в обиде, - Влад запнулся и все же выговорив слова именно так, без оговорок или просьб, даже без пожелания скорее попасть домой.
– Выспался бы ты. У нас говорят: хороший руководитель умеет делегировать полномочия. То есть знает, кого обеспечить бессонницей и как разгрузить свою больную голову. Может, я расскажу о тайм- менеджменте?
Бэл зевнул и отмахнулся. Буркнул, что анги владеют этой наукой, время у них может и лететь, и тянуться, а только используют упомянутые анги свои способности в бою, а не на отдыхе. И устают в итоге куда сильнее, время-то гнет их, когда разгибается само.
– Ты много раз слышал, что у нас платят за ошибки при жизни, - отметил Бэл, снова зевнув.
– Сейчас, наверняка, думаешь: как же выходит, что люди ошибаются, предают и лгут очень... плоско? Я пробовал подключиться к отзвукам информационного слоя плоскости, что есть в тебе. Ответ мне видится так: у нас тут не рай. И нет его вообще, тихого места, где отдыхают победители. Это было бы... нелепо. Зато есть иное. Выбор, он творится постоянно. Тот вальз запада сознательно выбрал путь. Вниз идти просто, вниз идешь - и вроде бы нет запретов, ограничений, преград. Хочешь убрать неугодного? Можно! Отнять у сильного победу, оклеветать его? Можно! Все можно. Это рай, - Бэл прищурился.
– Но каждый шаг вниз падение в иерархию тех, кто тебе помогает спускаться. В их мире вальз станет ничтожеством. И для него это - ад... Но спускаясь все ниже, он сжимает огромный мир в крошечный мирок. Он видит так мало, что начинает верить вовсе уж наглой лжи. Впрочем, это мои домыслы. Я не выспался и, ты прав, это ужасно мешает думать.
– Зачем же ты опять в зал и к делам?
Бэл первым устроился у камина и дождался, пока дверь будет закрыта плотно, до щелчка.
– По большому счету я намерен воспользоваться советом и переложить на вас свою головную боль. К нам идет юг.
Прорицатель покосился на Плата, наблюдая, как анг вскинулся, напрягся и даже потянулся к оружию. Живой огонь загудел, выбросил пригоршню искр и улегся спокойно на свежие сытные угли.
– Лэти?
– непонятно спросил Плат.
– Дама Лэти устала от непобедимости сильнейшего из замков юга - Арода. Она яростный вальз юга и мечтает о походах, - улыбнулся Бэл.
– Она лишилась первого анга Тоха и знает лишь то, что упомянутого анга не может найти никчемный прорицатель, единственный в её замке. Лэти отнесла безобразие
– На нас?
– поразился Плат.
– А ты думал, исподники ушли от стен Файена, надумав погулять по лесу? Они дали своего рабу возможность беспрепятственно выбраться на опушку и потолковать с западным вальзом, который служит у Лэти. Утром она, как я предвижу, узнает: Тэра Ариана захватила и уничтожила замок Хрог. Поодобное сообщат многим даймам. Не все поверят, конечно. Но многие предпочтут остаться в стороне от слишком уж жаркой зимней драки.
Бэл почесал под горлом у буга, подставившего голову. Влад сглотнул новость, стараясь ею не подавиться.
– Сплетается сильная, яркая ветвь событий, - продолжил Бэл, оживляясь.
– Сложная, но перспективная. Я осознанно пошел на риск, отложив поимку предателя до полуночи, да. И прошу о помощи, которая вынудит вас пойти на еще больший риск. Но так ты, Влад, сможешь ускорить возвращение домой. А ты, Плат, закроешь старые долги, свои и Тэры. Наконец, и я закрою счет, чего желает пламенный Файен. Счет к самозванке, без дозволения переступившей порог каминного зала в восьмицу бронзовой луны.
Глава 28. Милена. Души и их тела
Москва, все еще ноябрь, все еще бег по следу своей 'копии'
Поток машин дергался в конвульсиях пробки. Двигатели едва успевали дать настоящий голос - и уступали главную партию визгливым тормозам и гнусавым клаксонам. Грубая музыка города не раздражала Милену, скорее наоборот. Кем бы ни был тот, кто осмелился - и смог!
– выглядеть подобно первой ученице и лгать Марку, он был опытный враг и служил еще более трудному врагу. Вероятно - главному. В распоряжение противника Милены попали опасные сведения, они позволяли куда успешнее искать Маришку и Влада. Этого уже не изменить. Но сейчас есть шанс сравнять счет: тот, кто служит врагу, не успел ускользнуть. Он ощущался все внятнее впереди и справа, его страх усиливали те же звуки вечернего города, они вездесущи. Они преодолевали самые толстые бронированные стекла автомобиля и выстуживают затылок.
Рев, скрип и вой сплошного городского затора давит. Пробка закупорила горлышко широкого моста туго, надежно. Слуга сознал свою уязвимость, озирается. Не находит ответа: ему страшно сидеть без движения, ему еще страшнее покинуть салон бронированного автомобиля и сбежать пешком. Слуга, а вернее раб исподья, делает сейчас то, что для него естественно: взывает к сильному, беспокоит более ценного слугу или даже хозяина. Удел добровольных рабов исподья именно таков. Они не творцы и не гении спонтанности. Лишь исполнители. Жадные, вороватые, готовые подсидеть и перегрызть горло, любой ценой продвинуться в иерархии. И все равно - исполнители.
'Гений и злодейство - две вещи несовместные', - откуда выплыла дивная вязь слов, скрученная воедино с тугим жгутом смыслов и рассуждений многих людей, Милена не разобрала. Но поймала, одобрительно кивнула и постаралась приберечь на спокойное время для подробного рассмотрения. А пока она бежала, то ныряя в широкие щели меж бортами машин, то перепрыгивая плотно стиснутые капоты и багажники. Первая злость понемногу стыла в нечто более расчетливое и опасное - в решимость добраться до главного хозяина.