Вошь на гребешке
Шрифт:
– Благодарю, - улыбнулась Милена.
Она резковато толкнула дверь, взъерошила волосы и выбралась наружу. Дала себе время вдохнуть запахи живого леса и сделала первый шаг. Походку выбрала умеренно скованной. Голову держала несколько напряженно. Дважды грела ладони, растирая друг о дружку, еще один раз трогала щеки. Средняя из квадратных машина ощущалась пустой. Все люди с оружием покинули ее, стоящий у дверцы жестом пригласил сесть в салон.
Светлая кожа дивана была неудобно скользкой. Пахло неплохо, наверняка дорого - но неприродно. Милена забилась в угол, старательно намекая, что вовсе и не думает опасаться, оно само так выходит... и отсюда глядеть удобнее. Такое поведение было почти глупостью. При одном условии:
Под потолком вспыхнул экран. Показал лицо очередного никчемного исполнителя, сидящего за дорогим столом где-то довольно далеко отсюда. Зал за спиной был темным, по стенам едва замечались драпировки. Наверняка, - прищурилась Милена, - очередной богатый особняк с кричаще-мерзкими картинами и отделкой в цвет крови.
Человек на экране отметил появление собеседницы. Кивнул подчеркнуто безразлично и уткнулся взглядом в экран, уложенный на стол. Такой же был у Марка - вспомнила Милена. Звался то ли планшет, то ли похоже.
– Укажите ваш луч и тип дара, - прочитал человек на своем экране.
– С чего бы?
– удивилась Милена.
– Не ты звал меня сюда. Да и он, твой хозяин, мне не вправе приказывать.
– Укажите ваш луч и тип дара, - прочитал человек фразу, возникшую снова.
Милена не усомнилась: именно снова, человек имел единственное указание, он читал все до буковки. Только так и ни вздоха от себя. Он читал, а некто смотрел, слушал и оценивал. Некто не желал быть замеченным, опознанным. Он боялся дать на себя самую малую наводку - эхо мысли или избыток прямого внимания. Значит, смотрел сам и слушал тоже - сам? Вероятнее всего лишь слушал. Взгляд даже через сотню зеркал, глаз и линз - ощущается.
– Вальз, - с едва заметной дерзостью сказала Милена, чуть наклонила голову и, вспомнив движение Марка, изобразила клюющий кивок.
– Да.
– Луч, - прочел посредник.
Милена безжалостно прикусила губу, сморгнула и, хотя ей вроде и не надо было, искоса глянула за окно. Отвечать сейчас не стоило. Ей то ли верили, то ли не верили, но сомневались, что уже ценно.
– Луч, - опять прочел посредник. Помолчал, позволяя тексту напечататься до точки.
– Мы вправе приказывать. У нас в руках то, что вам важнее всего. Расслоившийся. Мы решаем теперь, есть для вас дорога домой или нет её. Мы готовы дать дорогу и даже помочь пройти её. Нам надо лишь установить кое-что важное, это касается прошлого. Вы не будете предательницей в понимании своего дома. Подумайте, стоит ли молчать. Вы рискуете всем. Вас сюда отправила сумасшедшая хозяйка замка. Видите, мы и это знаем. Она не смогла найти нужного вальза и пожертвовала тем, кто был бесполезен замку. Вы хотя бы прошли испытание?
– Да, - на сей раз изображать боль не пришлось. Милена чуть ссутулилась и дернула прядь взлохмаченных волос, накрутила на палец резким, неловким движением.
– То есть... почти.
– Луч, - сказал чтец.
– Север, - с вызовом соврала Милена. Она так часто врала по поводу севера всем, что сейчас делала это с мрачным удовольствием.
– Ложь, - немедленно отозвался чтец.
Милена сильнее прикусила губу и поморщилась от резкой боли. Только что на неё посмотрели. Был брошен один взгляд, искоса, осторожно. Тот, кто печатал для чтеца - он умел смотреть! И он оказался загадкой, опасной стократ против ожиданий... Однако, вся паника Милены и даже вспотевшие ладони не приблизили 'паука' к пониманию верного ответа. Страх он прочел. Ложь опознал. Малую ложь.
– Север, - упрямо повторила Милена.
– Это мой замок. Я там живу. Жила.
– Лгать дурно, - сообщил посредник.
Картинка на экране сменилась. Камера, чуть вздрагивающая в твердой руке без штатива, показывала нутро 'скорой', двух мрачных мужчин в темных куртках. Судя по тряске, машина была в движении, на хорошей дороге с пологими поворотами. Камера сместилась, дала обзор
– Не надо, - попросила Милена.
Ей не ответили. Чтец сидел неподвижно и смотрел в свой планшет. Получив новое указание, он принялся постукивать ногтями по столу, отрезая у тишины ровные порции. Милена смотрела на руку и молчала. Стук делался едва уловимо реже... реже. Теперь уже отчетливо - реже.
– Это его сердце, - прочел посредник.
Милена зажала губы, облизнулась и нехотя, смаргивая, покосилась за окно. На неё опять смотрели. Почти пренебрежительно. Паука можно понять: добытая с таким трудом муха малоценная, она не возрослый вальз, не прошла испытания. Она не прорицатель, не анг - а толкового анга всякий шаас хоть малость, но опасается. Что еще мог увидеть паук? Жертва не принадлежит к югу, это видно по сложению и тренированности, весьма умеренной.
Тот, кто ведет допрос, уже выбрал ответ. Почти поверил в него. Милена прикрыла глаза и стала молчать, тщательно выбирая длину паузы. Она знала, что на лбу проступают бисеринки пота. Она знала и то, что выглядит бледной, потерянной. Жалкой. Она очень старалась делать то, что безупречно устраивала для гостей Тэра Ариана, не вальз востока ни единым волосом - но ведь справлялась...
Пульс, отстукиваемый ногтями по столу, дал сбой. Милена распахнула глаза и испуганно нырнула в защиту ладоней - всем лицом. Пауза дозревала. Теперь следовало отработать особенно бережно выход из неё. Милена покосилась за окно и, не выправляя положения головы, изучила хмурый вечер, до срока угасший под натиском облаков и тоски...
– Закат, - шепнула она, приметив блеклый тон рыжины в небе.
– Видишь, - сразу начал читать посредник, - это не сложно.
Милена сдавленно поперхнулась смешком. Не сложно? Вся спина мокрая. Руки дрожат так, что их приходится запирать в плотный замок. Зубы звонко стучат... А вот и награда: картинка на экране сменилась, 'овощ' лежит так же бесознательно, но его пульс пищит ровно, уверенно. Камера крупно показала врача, тот многобещающе улыбнулся.
– Он будет находиться в наилучших условиях, - сообщил чтец, возвращенный на экран.
– Медицинский центр управления делами президента, так это называется в плоскости. Его состояние стабильно, пока ты помнишь о благоразумии. Отдыхай. Тебя отвезут и разместят. Ни в чем себе не отказывай. Переоденься, приведи себя в порядок. Утром мы устроим встречу. Поверь, условия будут приемлемые. Нам не надо от тебя ничего сложного. Опасного. Только рассказ о том, как ты оказалась в круге боя. Мы понимаем, это был случай. И еще рассказ об анге, который вел бой. Это женщина, мы знаем. Нам нужны её имя, луч и прочие подробности. Ей это уже не повредит. Она мертва семьдесят два года в счете лет этого мира. Видишь, мы честны с тобой.
Милена замерла на вдохе, не смогла заставить себя пропихнуть в легкие хоть глоток воздуха. Голова звенела. Ужас выедал душу, как буг - дичину... Ей сказали правду. На неё смотрели прямо, пристально: в ответ на сокрушительное известие ожидали срыва. И как не сорваться? Черна проиграла. Бой был непосилен. Все зря!.. Тэра не совладала с прорицанием. А может, это было выше сил человеческих? Ведь не всегда в мире есть пути, позволяющие избежать катастрофы.
Руки Милены вроде бы сами, безвольно, закрыли лицо от ужасающего взгляда - и от ледяного бессилия не верить в то, что сказал чтец. Это был конец всем надеждам.