Восход Ганимеда
Шрифт:
– Вы, надо полагать, мой новый начальник?
Вопрос застиг Антона Петровича врасплох. Вздрогнув и мысленно проклиная свои совершенно распоясавшиеся нервы, он обернулся.
Человек, которого он увидел, только что вошел через ту же дверь, что и Колвин, и теперь подслеповато щурился, попав под яркий свет ламп, освещавших стеклянные боксы направленными лучами. Его вытянутое лицо с длинным носом, узкие, сощуренные глаза и играющая на тонких губах улыбка делали его похожим на непомерно разросшуюся крысу. Спецкомбинезон серого, мышиного цвета только усиливал это сходство, доводя ощущения до состояния абсурда, когда хочется верить первому впечатлению, а не истинному положению
– Моя фамилия Колышев. – Он протянул Колвину длинную сухую ладонь с тонкими музыкальными пальцами. – Вадим Колышев.
– Очень приятно. Колвин Антон Петрович.
– Любуетесь?
– Пока не знаю. Получаю впечатления.
– Угу… Этого здесь хватает, – энергично кивнул Колышев. Он подошел к ближайшему боксу и вдруг любовно провел ладонью по толстому стеклу, как бы очерчивая контур заключенной за ним, бегущей в никуда сервомашины.
– Мое дитя, – не без гордости произнес он. – Любимое. Когда-то я занимался бионикой. Теперь вот воплощаю матушку-природу в несвойственных ей материалах.
Заявление насчет бионики не было голословным, только сейчас, после этих слов, Колвин внезапно понял, откуда в нем эта странная оторопь, что пробежала по телу крупными мурашками при беглом взгляде на бегущие силуэты… Они казались разительно похожими на уменьшенные в десятки раз, ожившие экспонаты музея палеонтологии… Миниатюрные хромированные скелеты некоторых особо типичных ящеров, с некоторыми доработками.
– Значит, вы автор этих машин? – не удержался он.
– Ну, не всех, конечно, – честно признался Вадим. – Вот это, например, американский образец, – он указал на бокс, что содержал в себе вяло бегущий на одном месте стилизованный и напрочь лишенный ребер скелет, отдаленно похожий на человеческий. – Почти абсолютная машина, – с нотками завистливого сожаления признал он, щелкнув пальцами по стеклу. – Обратите внимание, это единственный образец, который не имеет внешнего энергопитания.
– Что, неужели самодостаточный механизм?
– Не совсем. Ресурс – около пятидесяти часов, и при этом совершеннейший болван, – с ехидной улыбкой ответил Колышев. – Но принцип, по которому они идут, верный, – с нескрываемым сожалением вздохнул он. – Тут использовано нечто, отдаленно напоминающее вашу технологию, Антон Петрович. Внутри этих костей, – он показал на тускло отливающие серебром детали эндоостова, – находятся живые бактерии. Размножаясь, они вырабатывают тепловую энергию. Сервомоторы работают исключительно на электропитании, которое производится специальными элементами за счет разницы температур.
При этих словах Колвин почувствовал неприятный холодок. Это действительно было очень примитивным, частным случаем его разработки.
– Любопытно…
Он подошел ближе, вглядываясь в детали машины.
– Откуда он появился? – минуту спустя спросил Антон Петрович, имея в виду шагающий за стеклом силуэт.
– Не знаю, – пожал плечами Колышев. – Разведка сработала, наверное. Мне не докладывают.
– А там что? – Колвин, у которого постепенно отходил шок от первого впечатления от этого зала, вновь начал мрачнеть. Ничто, даже эти машины, которые когда-то снились молодому и энергичному Антону Колвину, не могло надолго отвлечь его ни от жестокой реальности, ни от собственных, присущих сегодняшнему Колвину, мыслей.
Проследив за взглядом своего нового начальника, Вадим тоже помрачнел.
– Там моя головная боль, – коротко ответил он и быстрым, энергичным шагом пройдя через зал, распахнул дверь, которая в бытность Антона Петровича вела в хранилище реактивов и лаборантские комнаты.
Теперь тут все выглядело иначе.
На стерильных
У Антона Петровича в первый момент похолодело в груди.
Он, конечно, ожидал увидеть нечто подобное, но не так скоро и, разумеется, не в таких масштабах…
Первым, что бросилось в глаза, была человеческая рука, к которой вели тонкие проводки от расположенного неподалеку компьютерного терминала.
Пальцы руки медленно сжимались и разжимались, хотя на плоти были невооруженным глазом видны признаки явного разложения.
– Отторжение тканей… – мрачно прокомментировал Колышев. – Внутри полный сервопривод руки, работающий на вашем принципе микромоторов. Все сделано в точности по описанной технологии – трубка вложенная, трехслойная, внутри охлаждающий состав, за ним слой термоэлектрических токоснимающих элементов, затем, собственно, сама поверхность искусственной кости, к которой прилегает живая ткань. Разница температур между внутренней и наружной частью около тридцати градусов. Сигнальный импульс к движению подается сенсорными датчиками, которые фиксируют напряжение мышцы, даже самое ничтожное, и передают команду серводвигателям. Весь комплекс работает изумительно – мы питаем клетки с помощью насильственного кровообращения, и вырабатываемого за счет разницы температур тока вполне хватает для работы всех приводов конечности… – Он вдруг резко повернулся и в упор посмотрел на Колвина: – Только вам не кажется, Антон Петрович, что в документации вы упустили нечто главное, основополагающее, без чего ваше открытие и вся технология может быть успешно списана в область фантастики…
– Что же я забыл? – холодно спросил Колвин, к которому вдруг вернулись все горестные ощущения этих дней.
Он вдруг увидел эту лабораторию не в том сияющем ореоле, который на время просто ослепил его, а такой, какой она была на самом деле, – страшной . Страшной и бесчеловечной, какими благими бы ни были конечные намерения тех, кто тут работает.
– Вы забыли описать связку между живой тканью и мертвым сервоприводом, – прищурившись и потеряв всякую любезность, произнес Колышев. – Как соединить живую ткань с мертвым металлом? Вы ведь знаете это, верно? И надеюсь, что поделитесь со мной сокровенной тайной?
В словах Вадима крылась угроза.
Колвин вдруг понял, что на самом деле попал в ловушку гораздо более страшную, чем мог предположить час назад.
Маленькие, крысиные глаза Колышева буквально сверлили его.
– Мне нужно отдохнуть, – вдруг произнес Колвин. – А потом я бы хотел произвести ревизию реактивов. Надеюсь, тут сохранились все вещества из моей бывшей лаборатории?
– Естественно.
– В таком случае, составьте мне полный, подробный отчет обо всем, что тут имеется.
Он развернулся, чтобы выйти, но Колышев достаточно бесцеремонно остановил его у самого порога лаборатории.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил он.
– Я еще не решил, отвечать ли на него вообще, – резко ответил Колвин. – Мне нужно подумать.
Обстановка комнат для обслуживающего персонала не изменилась ни в принципе, ни в деталях. Маленькое помещение напоминало купе-люкс в поездах дальнего следования. Тот же казенный уют, теснота, штампы на белье, откидной столик и треугольный умывальник под ним. Лишь компьютер, что стоял на отдельной, выдвижной стойке подле кровати, сменили на более современный.