Восход Ганимеда
Шрифт:
Так и получилось, что Антон Петрович в конце концов оказался в положении сторожа при законсервированном до лучших времен комплексе.
И вот эти «лучшие времена» наступили…
Шагая по знакомым коридорам подземных убежищ, он не мог отделаться от мысли, что совершает ошибку, возможно, самую страшную ошибку в своей жизни, – все здесь выглядело до боли знакомым и в то же время чужим, словно в эти помещения вернувшиеся сюда люди вдохнули иной смысл.
Лифт опустил Колвина и Барташова на пятый, нижний уровень убежища. Теперь над их головой было около ста метров железобетонных конструкций.
Остановившись на
– Твоя комната, рядом операционный зал со всей аппаратурой, а это, – он кивнул на третью дверь с кодовым магнитным замком, – действующая лаборатория искусственных организмов.
– А врачи? – задал Колвин тревожащий его вопрос.
– Бригада хирургов, анестезиолог и другие специалисты находятся на один уровень выше. Они в твоем распоряжении в любое время суток. Пульт внутренней связи в твоей комнате. Вот магнитная карточка доступа. Она же работает на двери. Осваивайся.
– А ты?
– У меня слишком много дел, Антон Петрович. Не скрою, твой проект один из самых важных для меня лично, но видеться будем редко. Тебе дана воля, почувствуй это и не комплексуй. Давай. – Он протянул руку и пожал ладонь Колвина. – Соберись в кучу и действуй. Ты сам хотел этого.
Через несколько секунд, когда закрылись створки лифта, Колвин совершенно внезапно для самого себя остался один.
Он стоял посреди просторной площадки перед несколькими дверями, сжимая в руке тонкую пластинку спецпропуска.
«Ты сам хотел этого…»
Он повернулся и вдруг всем своим существом почувствовал, что стоит в центре ЧЕГО-ТО ему пока неведомого, а вокруг уже работает огромная машина под названием «государственная спецслужба». Работает на него.
Собственные страхи и надежды, отчаяние, горе показались Колвину ничтожными перед тем, что окружало его в данный момент. Сила, так запросто отданная ему Барташовым, на первый взгляд казалась чуть ли не безмерной, и это не просто пугало его. Антон Петрович не первый раз имел дело с подобной «системой» и очень хорошо понимал: увильнуть от нее будет очень сложно. Из него выбьют то, что нужно именно им, и его безумная надежда на человечность и сострадание Барташова казалась теперь глупой, наивной и никчемной.
Только сейчас, оправившись от шока, выбитый из своего горестного состояния шоком еще более сильным, Колвин понял – он пришел в мышеловку, дверь которой уже захлопнулась. Он желал одного – вырвать Ладу из рук неминуемой смерти, хотя бы раз использовать созданную им же аппаратуру этого комплекса по ее прямому назначению, но тщетно… Он обманул сам себя и только сейчас наконец осознал, какую цену придется заплатить за это ЕЙ…
Неизвестно, сколько времени простоял он так в глубокой, отчаянной задумчивости перед захлопнувшейся дверью межуровневого лифта.
«Ты сам хотел этого»…
Дверь, ведущая в лабораторию «искусственных организмов», тяжело подалась в сторону, глухим звуком как бы обозначив свой внушительный вес, как только Колвин провел магнитным ключом врученной ему карточки по прорези сканера.
В первый момент он даже не осознал, что попал в то же самое помещение, где работал много лет назад. Все изменилось до разительной неузнаваемости. Последний раз он спускался в бункер незадолго
Сейчас тут кипела жизнь.
Нет, не кипела, – двигалась.
За свою бытность в военном ведомстве Колвин, по идее, должен был разучиться удивляться, но сейчас он лишний раз убедился в справедливости высказывания о том, что Россия – это страна непознанных возможностей и невостребованных гениев.
В первый момент его охватила обыкновенная, трепетная гордость. «Уж не маразм ли…» – с горечью подумал он, чувствуя, как просыпаются давно позабытые чувства.
Да, с приходом к власти нового президента государство год от года поднималось, оставляя истории страшные годы развала и беспредела, забирая от старой системы все лучшее, что еще оставалось в резервах, и сейчас он видел перед собой результат практической реализации одного из таких проектов, положенных под сукно много лет назад.
Круглый, ярко освещенный зал лаборатории наполняла механическая жизнь. Здесь цвели технологии даже не двадцать первого века – многих образцов из тех, что бросались в глаза прямо от входа, Колвин попросту раньше не видел…
То, что демонстрировал ему по видео Барташов во время своего памятного визита, казалось сейчас блеклой тенью, грубой поделкой по сравнению с хищными, сияющими хромом или же, наоборот, серо отсвечивающими камуфлированными эндоостовами различных машин, каждый из которых был заключен в просторный цилиндр из пуленепробиваемого стекла и постоянно, не останавливаясь ни на секунду, двигался, совершая наборы различных движений, в основном имитирующие ходьбу или бег…
В первый момент ощущение казалось шокирующим и отнюдь не приятным… Генерал словно попал в мир фантомов, созданных посредством компьютерной графики, но фантомов реальных до жути, до непроизвольной дрожи вдоль позвоночника, стоило лишь раз коснуться взглядом этих эстетичных, полных скрытой силы скелетообразных форм, которые двигались отнюдь не медленно, но в то же время плавно, решительно…
Взгляду и рассудку требовалось какое-то время, чтобы очнуться, сбросить странный, примораживающий к месту транс, чтобы понять: фантомами тут не пахнет – под конечностями сервоприводных машин скользили настоящие беговые дорожки, по которым те бежали, ровно, ритмично, в то же время оставаясь на месте. Сзади к каждому прозрачному боксу тянулись десятки, если не сотни кабелей, которые проходили через специальные, оставленные для них отверстия в бронестекле и одним своим концом соединялись с работающими на износ машинами. Другим концом они были подключены к многочисленным тестерам испытательных стендов.
Ровно сияли шеренги контрольных мониторов, пространство лаборатории наполняли непривычные, чуждые человеческому уху звуки, то был приглушенный бронестеклом шелест, равномерное повизгивание, ритмичное клацанье…
У Колвина все же перехватило дыхание, на секунду ему показалось, что эти существа, столь похожие на выходцев из самых кошмарных видений сервоинженеров, действительно наделены понятием «жизнь», – столь естественно и одновременно угрожающе выглядели их движения… Казалось, еще немного, и какой-нибудь механизм вдруг сорвется с толстой привязи компьютерных кабелей, проломит прозрачную защиту и ринется прямо на него, окруженный сверкающим облаком осколков бронестекла.