Воскресный философский клуб
Шрифт:
— Вы меня спросили — спросили вполне конкретно, не произошло ли в последнее время чего–то необычного. Вы помните?
Изабелла кивнула. Она взглянула на свой бокал и сделала маленький глоток. Шерри было очень сухое — слишком сухое, как сказал Тоби, когда она налила ему. «Слишком сухое, и оно станет горчить, знаете ли».
— А потом я сказал, что ничего такого не было, — продолжал Нил. — Но это неправда. Кое–что все же произошло.
— И теперь вы хотите мне об этом рассказать?
Нил кивнул.
— Я чувствовал себя очень неловко, оттого что ввел вас в заблуждение. Не знаю, почему я это сделал. Полагаю, просто был раздражен из–за того, что вы к нам зашли вот так, без предупреждения. Мне казалось, что это не ваше дело.
Действительно не мое, подумала Изабелла, но промолчала.
— Видите ли, Марк сказал мне, что кое–что происходит. Он был напуган.
Изабелла почувствовала, как у нее участился пульс. Итак, она оказалась права. Да, за смертью Марка что–то скрывалось, и все тут было не так, как казалось.
Нил разжал руки. Теперь, когда он заговорил, он выглядел не таким напряженным, хотя до конца все–таки не расслабился.
— Вам известно, что Марк работал в компании, занимающейся инвестициями? — спросил он. — «Мак–Дауэллз». Это довольно известная фирма. Она курирует множество крупных пенсионных фондов и еще несколько, помельче.
— Я это знала, — сказала Изабелла.
— Ну так вот, там вращаются огромные деньги. Нужно пристально следить за всем.
— Полагаю, что так.
— И нужно крайне осторожно себя вести, — продолжал Нил. — Вы что–нибудь слышали об инсайдерстве?
Изабелла объяснила, что слышала этот термин, но не знала его точного значения. Это как–то связано с покупкой и продажей акций на основании внутренней информации.
Нил кивнул:
— Да, что–то в этом роде. Вы можете получить на своей работе информацию, которая поможет вам предсказать движение курса акций. Если, к примеру, вы знаете, что фирма переходит в другие руки, вы может сыграть на этом: вы покупаете акции до того, как эта новость будет обнародована, и прибыль у вас в кармане. Все очень просто.
— Могу себе представить, — сказала Изабелла. — И могу также представить себе, какое это искушение.
— Да, — согласился Нил. — Это очень соблазнительно. Мне самому как–то раз представился случай воспользоваться подобной информацией. Я помогал составлять проект предложения, которое, как мне было известно, повлияет на цены соответствующих акций. Я легко мог поручить кому–нибудь купить для меня нужное количество акций. Проще простого. Я мог бы заработать на этом тысячи.
— Но вы не сделали этого?
— Можно сесть в тюрьму, если тебя поймают, — ответил Нил. — К этому относятся очень серьезно. Потому что вы нечестным путем получаете преимущество перед людьми, которые продают вам акции. Вам известно то, что неизвестно им. Это подрывает основы рынка.
— И вы говорите, что Марк знал о таких историях?
— Да, — ответил Нил. — Он рассказал мне это однажды вечером, когда мы с ним сидели в пабе. Сказал, что обнаружил, что в фирме занимаются инсайдерством. Он сказал, что совершенно уверен в фактах и у него есть способ это доказать. А потом он сказал кое–что еще.
Изабелла поставила бокал на стол. Было ясно, к чему может привести такое разоблачение, и ей стало неуютно.
— Он сказал, его вот что беспокоит: люди, которые этим занимаются, знают, что он это обнаружил. К нему стали как–то странно относиться, чуть ли не с подозрением, и с ним провели небольшую неофициальную беседу — о конфиденциальности и долге перед фирмой, — которую он воспринял как завуалированную угрозу.
Нил взглянул на Изабеллу, и она уловила что–то невысказанное в его глазах. О чем он умолчал? Это была мольба о помощи? Или какая–то тайная мука, печаль, которую он не мог ей поведать?
— Это все? — спросила она. — Он рассказал вам, кто с ним беседовал, кто угрожал ему?
Нил покачал головой:
— Нет, не сказал. Только говорил, что не может быть более откровенным. Но я видел, что он напуган.
Изабелла поднялась с кресла и подошла к окну, чтобы задернуть портьеры. При этом материал, из которого они были сшиты, издал тихий звук — такой, с которым волна набегает на берег. Нил молча наблюдал за ней. Затем Изабелла вернулась к своему креслу.
— Не знаю, чего вы от меня хотите, — чтобы я что–то с этим сделала? — спросила она. — Вы не думали обратиться в полицию?
От этого вопроса он снова напрягся.
— Я не могу пойти в полицию, — сказал он. — Они уже беседовали со мной несколько раз. Я не упомянул о нашем с Марком разговоре. Сказал только то, что говорил вам, когда мы виделись первый раз. Если я теперь сообщу все это полицейским, меня не поймут. Практически это будет означать, что я им солгал.
— И такой поворот сюжета им может не понравиться, — задумчиво проговорила Изабелла. — Они могут заподозрить, что вам есть что скрывать, не так ли?
Нил пристально взглянул на нее. В его глазах снова появилось странное выражение.
— Мне нечего скрывать.
— Конечно, — поспешно согласилась Изабелла, хотя поняла, что это неправда: ему есть что скрывать. — Просто когда вы один раз не сказали правду, люди начинают думать, что на то есть причина.
— Не было никакой причины, — заявил Нил, слегка повысив голос. — Я не сказал об этом, потому что слишком мало знаю. Я полагал, что это не имеет никакого отношения к… к тому, что случилось. Я не хотел часами общаться с полицией. Мне просто хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Думал, что проще держать язык за зубами.