Восьмая тайна моря
Шрифт:
Через полчаса они благополучно выбрались на остров и сразу же разожгли костер.
— Я растерялась, — рассказывала Таня, запивая галеты черным кофе из термоса. — Понимаете, растерялась и забыла нажать кнопку-сигнал. Не знаю, почему, но поплыла наискосок течению и выплыла. Я, наверное, ужасная трусиха.
— Ты отважная, Таня. Ты догадалась, куда ллыть…
— Я машинально, Максим.
— Вы так быстро исчезли, что я ничем не мог помочь вам, виновато произнес Суровягин.
— Зря казнишь себя, Андрей, — сказал Парыгин. — Ты помог тем, что не попал в воронку.
Все, как по команде, повернули головы туда, где вода с шумом втягивалась куда-то под прибрежные скалы. Казалось, там работал огромный насос.
— Это бор, — нарушил молчание Парыгин. — Как ни странно, именно бор спас всю нашу троицу. Во всяком случае, меня…
— Ничего не понимаю. Какой бор? — Таня посмотрела на Парыгина. — И почему спас именно бор? И почему вода втягивается с такой силой?
— Я сам думаю, откуда тут бор? Бор — результат искажения приливов — характерен для полузакрытых морей, для Охотского моря, например. — Парыгин начертил на земле схему Охотского моря. — Смотри, Таня. Вот южная половина моря. Она отделена от Японского моря островом Сахалин, а от океана — Курильской грядой. Северная часть, видишь, — выемка между материком и Камчатским полуостровом. Здесь море наглухо замкнуто. Приливная волна, двигаясь на север, попадает в эту выемку и, поскольку ей некуда растекаться, поднимается до небывалых высот. В Пенжинской губе, например, высота прилива достигает четырнадцати метров. В открытых же морях приливная волна не бывает выше двух метров.
— Это не самая высокая приливная волна, — заметил Суровягин. — Я где-то читал, что в северо-западной части Атлантического океана она выше.
— Совершенно верно, — согласился Парыгин. — А вот что происходит в устьях рек, Таня. Приливная волна подпирает реку с такой силой, что на стыке двух потоков возникает «водяная плотина». Схватка двух потоков длится секунды, река, не выдержав натиска моря, сдается, и тогда водяной вал устремляется вверх, захлестывая все встречное. Горе тому, кто прозевает бор! Его закружит водяной вихрь.
— Вот видишь, а ты говоришь, бор нас спас, — сказала Таня.
— Да, друзья, именно бор спас меня. Понимаете, когда возникнет «водяная плотина», течение по эту и по ту сторону на мгновение замирает. Своеобразная мертвая точка. Сначала меня понесло в воронку с реактивной скоростью, потом вдруг отпустило, и я выбрался из воронки как раз в момент мертвой точки.
— Ты считаешь, на таком небольшом острове есть река? — с сомнением спросил Суровягин.
— Или глубокая расщелина, — ответил Парыгин.
Глава пятнадцатая ЧАК ВЫХОДИТ НА ОХОТУ
Крутые склоны вздыбились к небу. Остров представлялся всем троим гигантским птичьим домом, густо заселенным кайрами и топорками. Стоял невыносимый гвалт. Птичье племя нисколько не боялось людей и вело себя довольно нахально.
Путь был полон неожиданностей. Едва они прошли метров двести по сравнительно отлогому склону, как под ногами зашатался каменный выступ. Таня чуть не сорвалась вниз. Парыгин, удерживая, обнял ее. Суровягин ушел далеко вперед.
— Скорее сюда, — крикнул он.
Таня и Парыгин посмотрели вверх. Казалось, облака клубились над самой головой Суровягина.
— Скорее, же! — нетерпеливо кричал Андрей.
На гребне горы тянул легкий ветерок. Впереди громоздились высокие каменные башни, красно-черные, головокружительно отвесные, с белоснежными вершинами. Нигде ни одного зеленого кустика.
— Да смотрите же пониже, — простонал Суровягин от нетерпения.
Они увидели водопад. Узкая серебристая лента низвергалась с каменных круч в неширокую долину. И самое удивительное долина была вся в зелени.
— Спустимся? — Суровягин вопросительно посмотрел на Парыгина.
Таня, вытянув шею, заглянула вниз и зажмурила глаза.
— Мечта самоубийцы, — засмеялась она. — Я еще хочу жить.
— А мне хочется побывать в долине, — вздохнул Суровягин. «Встречается же где-то Холостов с Чаком?» — подумал он. Жаль, что не будем спускаться.
— Разве я сказала — не будем? Я всегда мечтала о таком походе!
— Вот это здоровый взгляд на жизнь, — в тон ей заметил Суровягин.
У их ног лежал целый мир — безбрежный океан, острова, в дымчатой дали едва различались контуры материка. Они вслушивались в птичий гомон, монотонный гул океана, полной грудью вдыхали напоенный запахами моря воздух.
Парыгину казалось, что он впервые так остро ощущает природу, ее красоту и мощь. Он взглянул на Таню. Ее глаза тоже были устремлены вдаль. Может быть, и она с такой же необычайной силой, как и он, ощущает сейчас свою слитность с природой.
— Что же, будем спускаться, — сказал наконец Парыгин.
Таня повернулась к нему. Смутная улыбка блуждала на ее губах. Она встряхнула головой, как бы прогоняя причудливые видения, навеянные окружающим миром.
— Пошли, — коротко бросила она.
Это был медленный, осторожный спуск с одного скального уступа на другой. Временами с крутых склонов катилась лавина острых камней. Камнепады пережидали в нишах.
Вот она, наконец, зеленая долина. Круто дыбились отвесные стены. Глухо рокотал водопад. Между кустами стланика бежал ручеек. Напившись ключевой воды, путники направились по течению ручья к реке.
Суровягин, шедший впереди, вдруг остановился.
— Смотрите!
— Яхта Холостова, — прошептала Таня.
Они остановились. Долина, казалось, спала, затопленная морем солнечного света. Как яхта оказалась здесь?
Путники двинулись вперед и скоро очутились у небольшого залива. Яхта стояла у скалы.
— Я позову Холостова, — тихо сказала Таня.
Суровягин приложил палец к губам.
— Хотел бы я знать, что он здесь делает? — прошептал Парыгин. Он полез в герметический карман за сигаретами, но замер на месте, уловив какой-то шум. — Слышите? За мной! — он устремился к ближайшему валуну.
Как по команде, все трое спрятались за кустами стланика.
Послышались тяжелые чавкающие шаги. Кто-то шел прямо по руслу ручья, приближаясь к заливу.
Из-за поворота показалось неуклюжее существо. Совершенно черное тело его лоснилось на солнце.