Восьмая тайна моря
Шрифт:
— Вот черт! — выругался Парыгин в темноте, потирая ушибленное колено.
— Тише, — прошептал Суровягин. — Чак услышит.
— Пусть, — еще громче сказал Парыгин и включил миниатюрный прожектор.
— Ты что делаешь? — зашипел Суровягин. — Всю операцию провалишь. Выключи сейчас же!
— В этом случае я верю Холостову. Он приказал Чаку «спать», чтобы восстановить память.
— Мало ли что сделал Холостов, — возразил Суровягин. Чак может не подчиниться.
— Машина не может не слушаться человека, — пробормотал Парыгин. — Я же тебе говорил, что Чак «спит».
— Где? Где?
— Перед тобой.
— Брось
— Андрей, ты, ей-богу, чудак, — беззлобно засмеялся Парыгин. — Смотри, вот голова Чака. Именно об нее я и споткнулся. А вот кварцевые глаза. Да ты не бойся. Теперь это — мешок индикаторов, счетчиков и прочих умных, но пока отключенных деталей…
Суровягин все еще стоял в стороне. Неужели это тот самый Чак, который днем шел с Холостовым?
— Слушай, Максим, он может «проснуться»?
— Едва ли. Сейчас мы обследуем его, — Парыгин поднялся и попытался перевернуть машину. Это ему не удалось. — Тяжелый… Хорошо хоть на боку лежит…
— Тут как раз на боку имеется что-то вроде пуговицы или кнопки, — сказал Суровягин.
— Попробуй нажми.
— Вдруг мы разбудим его?
— Нет же. Механизм регулировки должен быть где-то внутри.
Суровягин нажал на кнопку. Она не утонула под напором его пальцев.
— Дай-ка я попробую, — предложил Парыгин. — Да это же настоящая запорная скоба! — воскликнул он, ногтем приподнимая пуговицу. — Так, влево не поворачивается. Значит, повернется вправо. Готово!
В спине Чака открылась небольшая выемка размером с чайное блюдце. На палевой пластмассовой пластинке рядами расположились кнопки: три красные и две белые. Больше в выемке ничего не было. Суровягин отвел руку Парыгина, потянувшуюся к крайней кнопке.
— Стой, Максим. Этого ты не сделаешь!
Парыгин сунул в рот новую сигарету. Суровягин повернул скобу против часовой стрелки. Выемка на спине Чака закрылась.
— Так-то лучше, — вздохнул он. — Ты же не знаешь назначения кнопок.
— Если бы не ты, я все кнопки выключил бы.
— Чтобы натворить бед?
— Нет, чтобы обезопасить себя.
— Не понимаю.
— Чак, как я думаю, — автономная самоуправляющаяся машина. Сегодня утром Холостов ввел в нее новую программу.
— Я что-то не видел, — усомнился Суровягин.
— Программа вводится в разговорной речи. Ты запомнил слова Холостова? «С утра Чак отправится на охоту».
Суровягин кивнул и спросил:
— Для чего же кнопки?
— Очевидно, для полного отключения всех механизмов.
Друзья пошли дальше. Впереди бежали лучи прожекторов. Пещера продолжалась. Но вот лучи прожекторов уперлись в груды корабельных обломков. Коробки кают. Перегородки трюмов. Остатки камбуза. Хаос испорченных морской водой диванов. За всем этим хламом виднелась стена, сбитая из толстых досок.
Товарищи остановились. Вот оно, убежище Чака и Холостова! Парыгин подошел к стене, осмотрел ее.
— Сделана из палубных досок, — определил он. — Значит, за этой перегородкой мы можем найти еще немало корабельного оборудования. Поищем вход.
Они пошли вдоль стенки. Суровягин первым обнаружил дверь. Она оказалась незапертой. В нос ударил удишливый запах. Друзья увидели большой, прикрытый брезентом чан. Возле него на плоском камне лежали невыделанные шкуры каланов.
— Шкуры вымачиваются, — пояснил он.
Они прошли дальше. Пещера круто, почти под прямым углом, сворачивала вправо. Запах отмачиваемых шкур здесь почти не ощущался. Дно пещеры застлано досками.
— Нет, у капитана Немо жилище было куда лучше, — ухмыльнулся Парыгин, осматривая, убежище Холостова. — Все, что я вижу здесь, снято с судов. Даже эти настенные шкафчики, эти диваны.
Они подошли к шкафчикам. В одном из них — консервы разных видов, несколько бутылок с вином. Рядом — электрическая плитка.
В углу, небрежно огороженном брезентом, размещалась лаборатория. Письменный стол с настольной лампой. Два стеллажа с книгами. Стол с различными приборами.
Суровягин потянул ручку ящика письменного стола. Ящик подался.
— Максим, иди сюда!
— Что там у тебя? — Парыгин остановился возле Андрея.
— Инструкция по эксплуатации самоуправляющихся автоматов!
Парыгин выхватил тетрадь и начал листать. Инструкция была написана четким, энергичным почерком и начиналась кратким вступлением, в котором излагался принцип работы автомата. Первый раздел назывался: «Как открыть и закрыть автомат», далее следовали по порядку! «Атомный двигатель и его зарядка», «Гофрированные двигательные узлы», «Манипуляторы», «Рассекающая дуга», «Кварцевые объективы», «Кристаллы памяти», «Психокорректор», «Реле автоматического отключения», «Звукосниматели», «Программирование». Последний раздел инструкции носил игривое название: «Капитанские пуговицы».
— Ты понимаешь что-нибудь, Андрей? — Парыгин посмотрел на друга. — «Капитанские пуговицы»… Холостову не откажешь в чувстве юмора…
— Да читай же! Комментировать будешь потом.
Парыгин увидел в последнем разделе инструкции схему, в которой без труда узнал пять кнопок пластмассовой пластинки в спине Чака. В этом разделе рассказывалось о назначении «капитанских пуговиц».
Нажатием на первую кнопку отключаются все механизмы машины, в том числе и портативный центр самоуправления. Вторая кнопка предназначалась для стирания памяти. Кибернетическая машина, говорилось в инструкции, время от времени нуждается в разгрузке кристаллов от лишних знаний. Время стирания определяется капитаном и зависит от нагрузки, с какой работает кибернетическая машина. Машина сама может разгрузиться и очищать кристаллы, но очень медленно. Перегрузка кристаллов снижает работоспособность машины.
— Да, Холостов не глуп, — пробормотал Парыгин. — Наш робот, который монтируется в училище, по сравнению с Чаком представляется допотопным существом.
— Дальше можно не читать, — сказал Суровягин, взглянув на часы. — Пять утра. Чак может «проснуться». Пойдем отключим.
— Подожди, Андрей. Пересчитаем все «капитанские пуговицы», тогда решим.
Третья кнопка отключала автоматическое реле профилактики. Во время «сна» Чак смазывал все свои части, кристаллы памяти усваивали новую программу, если она была введена накануне. В зависимости от объема работы «сон» можно продлить от двух до десяти часов в сутки. Одно нажатие на кнопку — «сон» два часа, два нажатия — четыре часа и т. д. Установленный режим профилактики реле соблюдает до следующего вмешательства человека.