Vox populi: Фольклорные жанры советской культуры
Шрифт:
Помимо Ленина и Сталина, в склонности к закреплению в советском общественно-политическом дискурсе метафор гниения, разложения и заразы особая роль должна быть отведена Максиму Горькому, публицистические тексты которого в 1930-е годы едва ли не психотично варьируют нехитрый набор «(анти)гигиенических» и медицинских сравнений:
«Фашизм <…> есть не что иное, как попытка укрепления разрушающегося, изгнившего капиталистического строя» («Работнице и крестьянке», 1933). «Расовая теория — последний „идеологический“ резерв издыхающего капитализма, но гнилое дыхание его может отравить даже здравомыслящих людей» («Пролетарский гуманизм», 1934). «Человечество не может погибнуть оттого, что некое незначительное его меньшинство творчески одряхлело и разлагается от страха пред жизнью и от болезненной, неизлечимой жажды наживы. Гибель этого меньшинства — акт величайшей справедливости, и акт этот история повелевает свершить пролетариату» («Пролетарский гуманизм», 1934). «/Н/еизбежны все и всяческие мерзости, истекающие из гнойника, называемого капитализмом. Но против этого гнойника, все яснее освещая его отвратительное, тошнотворное, кровавое паскудство, встает и растет уже непобедимое» («Литературные забавы», 1934). «Нам хорошо известно, какой гнилью нагружена душа буржуазной личности» (Доклад на Первом всесоюзном съезде советских писателей, 1934). «Путь пролетариата к победе становится все шире, все более ясно виден <…> Но капитализм все еще жив и действует, отравляя зловонием людей, созданных им, воспитанных на его гнилой и грязной почве» (Третьему краевому съезду
236
Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. М., 1953. Т. 27. С. 28, 239, 241, 275, 313, 389.
Такие примеры можно множить, но публицистический энтузиазм советского классика не ограничивался пусть и отталкивающим, но все же несколько абстрактным словоупотреблением. В стремлении конкретизировать полюбившиеся сравнения Горький апеллировал к общепонятной образности и «диагностическим» данным, демонстрируя незаурядный интерес к сфере психиатрии и особенно сексопатологии. «Капитализм насилует мир, как дряхлый старик молодую здоровую женщину, оплодотворить он ее уже не может ничем, кроме старческих болезней» («О культурах», 1935). «Парады фашистов <…> это — парады рахитичной, золотушной, чахоточной молодежи, которая хочет жить со всею жаждой больных людей, способных принять все, что дает им свободу выявить гнойное кипение их отравленной крови. В тысячах серых, худосочных лиц здоровые полнокровные лица заметны особенно резко, потому что их мало» («Пролетарский гуманизм», 1934) [237] . Но и это, как выясняется, еще не все: «Уже сложилась саркастическая поговорка, — напоминает Горький: „Уничтожьте гомосексуалистов — фашизм исчезнет“», тогда как в СССР — «в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным» («Пролетарский гуманизм», 1934) [238] .
237
Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 27. С. 466, 236.
238
Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 27. С. 238. Запрет гомосексуализма в СССР получил юридическое оформление 7 марта 1934 года (по закону от этого числа обвиняемым в действиях гомосексуального характера грозило тюремное заключение от 4 до 5 лет). Убеждение о связи гомосексуализма и фашизма высказывалось в 1930-е годы многими представителями левого движения и наиболее последовательно изложено у Вильгельма Райха, рассматривавшего гомосексуализм как отклонение, психологически характеризующее фашизм (Oosterhuis Н. The «Jews» of the Antifascist Left: Homosexuality and the Socialist Resistance to Nazism // Journal of Homosexuality. 1995. Vol. 29 Issue: 2/3. P. 227–257; Dean C. J. The Fragility of Empathy after the Holocaust. Ithaca: Cornell University Press, 2004. Ch. 4). He исключено, впрочем, что Горький повторил знаменитые слова Муссолини о штурмовиках Эрнста Рема (известного своим гомосексуализмом) как о «criminali е pederasti», т. е. «преступниках и педерастах» (De Santis S. La notte dei lunghi coltelli. Avverbi Edizioni, 2007). Стоит заметить, что принятие советского антигомосексуального закона (7 марта 1934 года) интригующе совпадает с датой официального прихода нацистов к власти в Германии (Nemtsev М. How did a sexual minorities movement emerge in Post-Soviet Russia. VDM Verlag, 2008. P. 17). Статья Горького опубликована в мае, т. е. за месяц до «ночи длинных ножей» — устранения Рема и его окружения. В годы войны тему гомосексуализма применительно к нацистам подхватит И. Эренбург (в очерке «Три года», 1944), попадет она и в документы, предназначенные к служебному использованию, см.: Ауэрбах Т. Немецко-русский словарь жаргонных слов, кличек и крепких словечек / Под ред. доцента генерал-майора Н. Н. Биязи. М. [Военный факультет западных языков], 1943.
В доказательство того, что «мир буржуазии <…> психически болен», приводится ссылка на «сообщение одной из газет»: «Никогда еще количество сумасшедших не было так велико в Америке, как сейчас. Один видный психиатр высчитал, что если распространение душевных заболеваний будет и впредь идти тем же темпом, через семьдесят пять лет (т. е. к 2008 году, отсчитывая от времени написания Горьким цитируемого текста. — К.Б.) половина всего населения С. Штатов будет сидеть в сумасшедших домах, а другой половине придется работать на их содержание» («О воспитании правдой», 1933) [239] . Но западный мир не только болен — он стремится заразить других, ведь его слуги «организуют новую всемирную бойню на земле, на воде, под землей, в воздухе, с применением ядовитых газов, бактерий чумы и других эпидемий» («Пролетарская ненависть», 1935) [240] .
239
Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 27. С. 58.
240
Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 27. С. 473.
Советское общество, в отличие от западного, призвано, по Горькому, демонстрировать тотальное здоровье, столь же буквальное, сколь и метафорическое. «Здоровье» физкультурных праздников соотносится в такой риторике со «здоровьем» партийных «чисток», санация тела с санацией природы и общества. Из составленной Горьким вступительной статьи в книге «Беломорско-Балтийский канал им. Сталина» (М., 1934) читатель узнавал о том, что, хотя на строительстве канала и «был сосредоточен весь гной, который отцедила страна» [241] , но благодаря сотрудникам ГПУ — «гвардии пролетариата, людям железной дисциплины и той поразительной душевной сложности, которая дается лишь в результате тяжелого и широкого житейского опыта» — происходит благодетельный «процесс оздоровления» заключенных («социально больных и „опасных“ людей», о чем они, конечно, вполне могли бы поведать и сами, но пока «о многом, что пережито ими, они еще не в силах рассказать по очень простой, чисто технической причине: им не хватает запаса слов, достаточного для оформления разнообразных и сложных процессов „перековки“ их чувств, мыслей, привычек» («Правда социализма», 1934) [242] .
241
Беломоро-Балтийский канал им. Сталина. История строительства / Под ред. М. Горького, Л. Авербаха, С. Фирина. М., 1934. С. 69
242
Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 27. С. 126.
Угроза заразы объединяет мир природы и мир идеологии. Обращаясь к писателям, Горький наставляет их научиться различать в своих рядах и остерегаться пассивных «зрителей», уклоняющихся от участия в социалистическом
243
Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 27. С. 114. Опубликовано в «Лит. газете» 29 окт. 1933.
244
Горький М. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 26. С. 198.
Лексико-стилистические пристрастия Горького индивидуальны, но не уникальны. Современникам пролетарского писатели постоянно напоминали как о том, «что здоровый нормальный организм мыслим только в социалистическом обществе» [245] , так и о контексте идеологически рекомендуемого словоупотребления метафор гнилости и заразы. Так, если в появившемся в 1936 году тексте «Гимна партии большевиков» (слова В. И. Лебедева-Кумача, музыка А. В. Александрова) пелось:
Изменников подлых гнилую породу Ты грозно сметаешь с пути своего. Ты гордость народа, ты мудрость народа, Ты сердце народа и совесть его, —245
Комаров B. Л. Памяти великого мыслителя // Вестник Академии наук СССР. 1936. № 3. С. 11.
то газетные передовицы следующего года цитировали Ворошилова: «Очищая свою армию от гнилостной дряни, мы тем самым делаем ее еще более сильной и неуязвимой. Армия укрепляется тем, что очищает себя от скверны» [246] . Гигиенические наставления закономерно прочитываются на этом фоне как дополнительные к идеологическому перерождению, делающему возможным и необходимым избавление от всевозможных «язв» прошлого и настоящего [247] . Если же идейное здоровье может влиять на физическое (что попутно обязывает к надлежащей цензуре собственно медицинских статей о самочувствии советских граждан) [248] , то партийные и судебные «чистки» ведут к оздоровлению общества и, в свою очередь, к оздоровлению тела [249] .
246
Правда. 1937. 13 июня.
247
Starks Т. The Body Soviet. Propaganda, Higiene, and the Revolutionary State. Madison: The University of Wisconsin Press, 2008.
248
См., напр.: Блюм А В. Советская цензура в эпоху тотального террора 1929–1953. СПб., 2000. С. 142 (один из многочисленных примеров такого рода — задержанная в 1933 году цензурой статья «Жилищные условия туберкулезных бациллоносителей в Ленинграде» (предполагавшаяся к публикации в «Трудах Ленинградского туберкулезного научно-исследовательского института»), рисующая, по мнению цензоров, «крайне мрачную картину обеспеченности жилплощадью в бациллярных районах в Ленинграде».
249
Харходин О. В. Обличать и лицемерить. Генеалогия российской личности. СПб., 2002. С. 163–165.
Муссирование физиологических и медико-гигиенических метафор в отношении капиталистического мира и в конечном счете всего не- или антисоветского кажется в этих случаях эффективным не только в плане их эмоционального воздействия, но и с точки зрения их «телесной» референциальности. Болезнетворная «гниль» Запада маркирует советскую «чистоту» и оценивается как атрибут идеологической практики, обязывающей к «телесному» (и уже поэтому ритуализованному) противопоставлению «чужого» и «своего». Никакие оговорки на предмет отдельных достижений капиталистического мира не меняют общей картины враждебного «гниения»:
То обстоятельство, что империализм есть загнивающий капитализм, не исключает элементов роста и развития отдельных областей, отдельных моментов науки и техники. Больше того, именно этот рост, усиливающий противоречия капитализма, и ведет к неизбежности его конца [250] .
Враждебный к советской идеологии мир обнаруживает гниение и телесное разложение повсеместно — в политике, науке, искусстве и литературе, музыке и повседневном быту.
<Б>ыло бы убедительнее, если бы писатель показал нам не только созревший уже или почти созревший бытовой или общественный нарыв, а также и те условия, в которых гнойник начался и назревал, постепенно втягивая в свою испорченную ткань все новые клеточки. <…> То произведение пролетарской литературы, которое, выявляя или бичуя болезненные процессы в партийной и рабочей среде, не показывает с полной убедительностью этой главной причины разложения и перерождения, заранее обречено на неудачу, неизбежно будет представлять перспективы развития пролетарского общества искаженными [251] .
250
Яновская С. Предисловие // Вейль Г. О философии математики. М., 1934.
251
Родов С. Самокритика и пролетарская литература // Удар за ударом. Удар второй. Литературный альманах / Под ред. А. Безыменского. М.; Л., 1930. С. 231–232.
С тех пор прошло примерно четверть века и данный Лениным марксистский анализ капитализма получил бесчисленное количество подтверждений практического и научно-теоретического характера. С тех пор обнажились многие зияющие трещины и зловонные гнойники во всем организме капиталистического общества [252] .
Все это рисует Пруста как художника, глубоко апологетически относящегося к своему загнивающему миру, смакующего его, несмотря на тление, которое он же сам ощущает и воспроизводит [253] .
252
XXII годовщина Октябрьской Революции. Доклад тов. В. М. Молотова на торжественном заседании Московского Совета 6 ноября 1939 г. // Пропагандист и агитатор РККА. 1939. Ноябрь. № 22. С. 5.
253
Гальперина Е. Пруст // Литературная энциклопедия. М., 1935. Т. 9 .