Vox populi: Фольклорные жанры советской культуры
Шрифт:
Сверстники, чье взросление пришлось на годы «застоя», вспомнят, несомненно, еще один «колыбельный» образ, не требовавший в начале 1970-х годов особых пояснений, — ночного сторожа из кинофильма «Волшебная лампа Аладдина» (1967), обходившего спящий город с колотушкой под монотонный речитатив «В Багдаде все спокойно, спокойно, спокойно…». Приключения, происходившие по сюжету этого фильма, — знакомство юного Аладдина с прекрасной царевной Будур; находка лампы, в которой обитает джинн, готовый выполнить все желания ее обладателя; козни злого волшебника-магрибинца; дворцовые интриги визиря и его глупого сына и, наконец, всеобщий хеппи-энд: счастливый союз влюбленных — обыгрывали неразличение яви и сна, веру героев в то, что они спят наяву и бодрствуют во сне. Кинотекст разошелся на популярные цитаты, одну из которых — глубокомысленное рассуждение наимудрейшего советника султана — можно счесть вполне символичной для общественного умонастроения «эпохи застоя»: «Сон — есть пронисон, а пронисон — не есть сон……» [856]
856
Производство киностудии им. Горького, СССР. Реж. Б. Рыцарев, сцен. B. Виткович, Г. Ягдфельд. В главных ролях: Борис Быстров, Додо Чоговадзе, Сарры Каррыев, Андрей Файт, Отар Коберидзе.
Послесловие, или Что дальше?
Фольклор, а в широком смысле — любая «классика», понятая в качестве арсенала незыблемых ценностей, способствует тому, чтобы контролировать «экзистенциальное беспокойство» общества (existential anxiety — в терминах Питера Бергера), позволяя составляющим его людям игнорировать превратности индивидуального опыта и реальные или мнимые угрозы модернизации [857] . История советской культуры, при всем ее многообразии, иллюстрирует нарастающее к последним годам сталинского правления осознание ценности традиции и возможности ее идеологического использования. Сопутствуя «изобретению традиции» (в том смысле, который придал этому словосочетанию Эрик Хобсбаум) [858] , фольклорные жанры, как и научные понятия, применяемые для их описания, подпитываются идеологией и умирают не без труда. Здесь, говоря медицинским языком, есть и свои рецидивы, и свои мутации.
857
Bausinger Н. Critique of Tradition // German Volkskunde. 1986; Bausinger H. Tradition und Modemisierung // Tradition and Modernisation. (NIF Publication 25). Turku, 1992; Богданов К. А. Повседневность и мифология. Исследования по семиотике фольклорной действительности. СПб., 2001. С. 21–24, 83–85.
858
The Invention of Tradition / Ed. E. J. Hobsbawm, T. Ranger. Cambridge, 1983; см. также: Dumont L. On Values, Modem and Non-Modem // Essays on Individualism. Modem Ideology in Anthropological Perspective / Ed. L. Dumont. Chicago; London, 1986.
Смерть Сталина и осуждение «культа личности» девальвировали эпическую героизацию советского настоящего, но не отменили ее применительно к прошлому. Творцы и герои советского эпоса отыскиваются отныне у истоков утопии с ее «пламенными революционерами», «старыми большевиками» и воспетыми Булатом Окуджавой «комиссарами в пыльных шлемах». В 1956 году художник Г. М. Коржев начинает работу над колоссальным триптихом «Коммунисты», среди знаково единичных персонажей которого — фигуры рабочего, поднимающего алое знамя, выпавшее из рук убитого демонстранта («Поднимающий знамя», центральная часть триптиха), марширующего солдата-трубача («Интернационал», правая часть триптиха) — найдется место и Гомеру, чей мраморный бюст копирует в глине одетый по-военному скульптор-студиец («Гомер», левая часть триптиха) [859] . Гомер изображен на картине таким образом дважды — обращенным к зрителю незрячим лицом вдохновенного поэта (античный скульптурный портрет Гомера, хранящийся в Лувре) и с затылка — скульптурой, которую лепит недавний красногвардеец (или комиссар, судя по надетой на нем кожаной тужурке). Насколько удачна создаваемая им копия, зрителю остается догадываться, но контраст беломраморного образца и темноглиняного подобия в определенном смысле усугубляет принципиальность происходящего: сотворение «советского Гомера». Позднее триптих Коржева (удостоенный в 1966 году Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина) пополнит коллекцию Русского музея, а левая часть триптиха — именно та, на которой изображен Гомер, — будет воспроизведена на почтовой марке 1968 года (номинал 20 копеек).
859
О работах художника: Лапшин В. П. Г. М. Коржев. Л., 1962; Манин B. C. Коржев. М., 2002.
Реинкарнация революционного пафоса возрождает эпическую образность пролетарской поэзии 1920-х годов. Памятником такого рода может служить получивший в 1962 году Ленинскую премию сборник стихов Эдуардаса Межелайтиса «Человек» (1961), озвучивший героико-романтическую самохарактеристику «положительного героя» хрущевской поры:
Так стою: Прекрасный, мудрый, твердый, Мускулистый, плечистый. От земли вырастаю до самого солнца. <…> Так стою: Я, человек, Я, коммунист.Исследовательское охлаждение к эпической тематике в конце 1950-х также сменилось «возвращением эпоса» в конце 1960-х — начале 1970-х годов. Сигналом, ознаменовавшим идеологически рекомендуемое возвращение к ценностям национальной традиции, стало выступление Хрущева против современного искусства, представленного на выставке в Манеже в 1962 году. Проклятия Хрущева в адрес прозападных тенденций в советском искусстве незамедлительно приняли идеологические контуры (заседание Идеологической комиссии ЦК КПСС в ноябре — декабре 1962 года, «встречи с интеллигенцией» 17 декабря 1962 года и 7–8 марта 1963 года), напомнившие о приснопамятной «борьбе с космополитизмом» начала 1950-х годов и очертившие основные ориентиры советского национализма последующих лет. Знаковыми приметами культурного контекста второй половины 1960-х — 1970-е годы стали публицистические призывы к сохранению памятников русской истории, проза «писателей-деревенщиков», национально-патриотическая живопись Ильи Глазунова и в целом формирование общественно опознаваемой идеологии «русской партии» — культуртрегерской деятельности писателей, ученых и публицистов, объединенных сочувствием к православию, монархии и великорусской государственности [860] . Побочным, но немаловажным результатом национально-патриотического крена в идеологической атмосфере СССР этих лет становится в эти же годы культивируемая партией мифология Великой Отечественной войны и институционально проводимая в жизнь концепция «военно-патриотического воспитания» молодежи. Полемика об историзме былин, инициированная в начале 1960-х годов В. Я. Проппом и Б. А. Рыбаковым и продолженная в последующие годы на страницах исторических и фольклористических изданий [861] , будет понятнее, если учитывать сопутствующий ей идеологический фон: партийно поощряемое возвращение к ценностям национальной истории, с одной стороны, и культивирование героических мифологем военного прошлого — с другой.
860
Митрохин Н. «Русская партия» // Новое литературное обозрение. 2001. № 48. С. 256–281. См. также: Brudny Y. Reinventing Russia. Russian Nationalism and the Soviet State, 1953–1991. Cambridge; Massachusets; London: Harvard UP, 1998; Зезина M. P. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950–1960-е годы. М., 1999; Эггелинг В. Политика и культура при Хрущеве и Брежневе. 1953–1970. М., 1999.
861
Рыбаков Б. А. Исторический взгляд на русские былины // История СССР. М., 1961. № 5. С. 141–166; № 6. С. 80–96; Пропп В. Я. Об историзме русского эпоса. (Ответ академику Б. А. Рыбакову) // Русская литература. Л., 1962. № 2. C. 87–91; Рыбаков Б. А. Об историзме русского фольлора и методах его изучения // Ученые записки ЛГУ. 1968. № 339. Филологический факультет. Вып. 72. Сер. филол. наук. С. 5–25. См. также: Мартынова А. Н. Владимир Яковлевич Пропп: Жизненный путь и научная деятельность. СПб., 2006. С. 181–202. В начале 1980-х годов дискуссия была продолжена в работах С. Н. Азбелева, Ф. М. Селиванова, Т. А. Новичковой, И. Я. Фроянова, Ю. И. Юдина, А. А. Горелова, опубликованных в 1983–1985 годах в журнале Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР «Русская литература».
Характерно вместе с тем, что наступление нового сравнительно «либерального» «безвременья» в политике и социальной жизни страны эпохи Брежнева выразилось не только в очередном всплеске былиноведческих публикаций, но и в своего рода фольклористическом космополитизме — внимании к экзотическим мифологиям и традиции их (преимущественно зарубежного) изучения. Идеологическими полюсами, между которыми в эти годы разворачиваются дискуссии об историзме русского эпоса и об особенностях мировой мифологии, могут считаться диссонирующие, но поэтому же и взаимно уравновешивающие друг друга дискурсы власти, контрастно сочетавшие как поддержку русского национализма [862] , так и пресечение его эксцессов (чреватых усилением национализма в союзных республиках и потенциальными угрозами межнациональной розни) [863] .
862
Усиление русских националистических настроений в идеологической и культурной жизни СССР 1960-х годов Николай Митрохин связывает с деятельностью секретаря ЦК КПСС А. Шелепина, председателя КГБ СССР В. Е. Семичастного и первого секретаря ЦК ВЛКСМ С. Павлова (патронировавшего издательство «Молодая гвардия») (Митрохин Н. «Русская партия» // Новое литературное обозрение. 2001. № 48. С. 254 и след.). Следующий всплеск антилиберальных и скрыто антисемитских выступлений «русской партии», по Митрохину, приходится на конец 1970-х — начало 1980-х годов (Митрохин Н. «Русская партия». С. 290). События этих лет — дискуссия «Классика и мы» в Московском доме литераторов (21 декабря 1977), организаторы и участники которой (П. Палиевский, С. Кунясв, В. Кожинов, Ю. Селезнев) открыто выступили против либеральных и космополитически-авангардистских тенденций в советском обществе; письмо М. А. Шолохова в ЦК КПСС (1978), призывающее к защите архитектурных памятников и осуждающее прозападные настроения в современной советской культуре; запрет того же года Министерства культуры на постановку Ю. Любимовым оперы Чайковского «Пиковая дама» из-за изменений в тексте либретто, «затрагивающих национальное культурное наследие»; появление ряда «антисионистских» публикаций («Сионизм в системе антикоммунизма» Е. Евсеева 1978 года, романа В. Пикуля «У последней черты», 1979); начало деятельности «Общества книголюбов» Министерства авиационной промышленности (1982), которое в 1986 году будет преобразовано в общественно-политическую организацию — патриотическое объединение «Память» (Митрохин Н. «Русская партия». С. 290; Кречмар Д. Политика и культура при Брежневе, Андропове и Черненко. 1970–1985 гг. М., 1997. С. 94).
863
Алидин В. И. Государственная безопасность и время. М., 1997. С. 207–208.
Памятником интереса отечественных филологов к мировой мифологии, объединившим на закате СССР выдающихся гуманитариев страны, стал удостоенный Государственной премии (1990) двухтомник «Мифы народов мира» (1987–1988) — космополитическая альтернатива эпической мегаломании ученых-патриотов и «фига в кармане социализму с брежневским лицом», как не слишком вежливо, но метко выразится по поводу итоговой работы отечественных панмифологов Виктор Ерофеев [864] . Настойчивое внимание просвещенных читателей 1980-х годов к мифологическим (ре)конструкциям «Основного мифа», «Мирового древа», множащихся «Моделей мира» и воображаемой мифологической архаике заслуживает отдельного обсуждения, но в общем, на мой взгляд, в достаточной мере объясняется инерцией генерализующих схем интерпретации, обнаруживающих (или, лучше сказать, утверждающих) независящие от человека причинно-следственные инфраструктуры. Эвристическая новизна и идеологический вызов отечественного структурализма не должны при этом вводить в заблуждение относительно эпистемологического родства структуралистской и марксистской методологии, равно стремящихся к предельному редукционизму и исчерпывающему мирообъяснению.
864
Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов. М., 1996. С. 475.
И в том и в другом случае искомый фольклор осциллирует в пространстве Воображаемого, формализуемого посредством автореференциальных терминов и/или неотрефлексированных метафор. Применительно к отечественному фольклору разговор о его жанрах как об идеологических и научных метафорах остается по-прежнему насущным. Так, былинные тексты и сегодня (как показывает пример гальванизированного Свода русского фольклора) питают надежды на возрождение былой государственности, национальной духовности и преодоление социальных невзгод [865] . А «главная колыбельная страны» сегодня, как и раньше, звучит в телепрограмме «Спокойной ночи, малыши»: «Спят усталые игрушки» (слова З. Петрова, муз. А. Островского) [866] . Долгие годы эта программа шла по первому каналу Центрального телевидения с 20.45 до 21.00 непосредственно перед главной информационной программой страны «Время»: за убаюкивающей мелодией, обращенной к малышам, начиналась передача, в очередной раз извещавшая взрослых телезрителей об испытываемом ими «чувстве глубокого удовлетворения» [867] , вызванного решениями партии и правительства. Современники последнего съезда КПСС могут вспомнить об исполнении той же колыбельной a capella Большим детским хором Центрального телевидения и Всесоюзного радио [868] . Сегодня привычнее ее камерное и сольное исполнение, но — sed tempora mutantur — представление о «само собой разумеющемся» патернализме власти предсказуемо воспроизводит и те «хоровые» колыбельные мотивы, которые с этим представлением связаны. Недавние образцы старого жанра — опыты новой (пока еще непрофессиональной) панегирической поэзии [869] , новая киноколыбельная — ремейк «Колыбельной» Вертова [870] и новая, казалось бы уже забытая, программа «Время» — информация о стране, в которой все снова хорошо как никогда.
865
Горелов А. А. Соединяя времена // Звезда. 1973. № 11. С. 191–206; Горелов А. А. Взнос в будущее. (Нужен Свод русского фольклора) // Советская культура. 1977. 17 июня. № 49; Черемин А. Фольклорный свод // Ленингр. правда. 1979. 19 мая. № 115; Хомчук Н. И. Всесоюзное совещание по вопросам издания Свода русского фольклора (серия «Былины») // Русский фольклор: Вопросы теории фольклора. Л., 1979. Т. 19. С. 217–227; Лихачев Д. С. Несколько замечаний о составлении Свода русского фольклора // Русский фольклор: Поэтика русского фольклора. Л., 1981. Т. 21. С. 115, 116; Краюхин С. Свод русского фольклора // Известия. 1981. 10 апр. № 85; Пипия Б. 100 томов русского фольклора // Московские новости. 1984. 10 июня. № 23. С. 11; Пипия Б. Былины Печоры // Правда. 1988. 12 марта. № 71. Об инерции связанных с эпосом идеологем «государственного мышления» можно судить не только по вышеупомянутым панегирикам: так, например, коллега и давний оппонент А. А. Горелова, былиновед С. Н. Азбелев, дотошно разобравший погрешности редакторской работы над первыми двумя томами «Свода», подытоживает свою критику заявлением о пагубности принятого в этом издании географического принципа публикации былин. Такой принцип, по мнению рецензента, «предлагает ощутимый „культурологический“ подарок поборникам сепаратизма и расчленения России» (Азбелев С. Н. Неудавшееся начало многотомного издания // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 4 (10). С. 98. Ответ на критику Азбелева: Горелов А. А. А Город строится // Русская литература. 2003. № 4. С. 90–120). Симптоматично, что главную защиту от критики Горелов ищет в нагнетании того же «государственнического» пафоса. В своих письмах к бывшему и нынешнему президентам России — В. В. Путину и Д. А. Медведеву, — испрашивая соизволения на то, чтобы подарить им уже вышедшие тома «Свода», их редактор, скромно оценивая подготовленные им тома «по самым высоким канонам фольклористической науки», настаивает на признании программы «работы над Сводом русского фольклора на государственном уровне» и возведении ее «в ранг национального проекта, с вытекающей из этого признания реальной поддержкой Свода русского фольклора» (письмо В. В. Путину от 23.04.2008); а в письме к нынешнему президенту уже и прямо от лица возглавляемого им коллектива «резонно тревожится за будущее Свода как проекта очевидного государственного значения» (письмо Д. А. Медведеву от 24.04. 2008. Копии писем (пересланные по факсу в Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН из Администрации Президента России, Управления по работе с обращениями граждан) — в моем архиве).
866
Колыбельная звучит в программе с 1965 года (в исполнении Валентины Дворяниновой, Олега Анофриева и Валентины Толкуновой). В конце 1980-х годов музыкальную заставку на недолгое время сменила колыбельная на муз. Моцарта и Б. Флиса «Спи, моя радость, усни…» в исполнении Елены Камбуровой (русский текст С. Свириденко), но новшество не прижилось (76–82. Энциклопедия нашего детства —. Сама передача выходит в телеэфир с сентября 1964 года (до 2001 года шла по первому каналу ЦТ).
867
Употребление этого словосочетания, исключительно часто встречающегося в языке советской пропаганды, восходит ко второй половине 1930-х годов: Душенко К. В. Русские политические цитаты от Ленина до Ельцина. М., 1996. С. 163 (автор приводит передовицу газеты «Правда» от 27 мая 1939 года, но есть и более ранние случаи: Шпионам и изменникам Родины нет и не будет пощады: Сборник статей. М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. С. 55; о тех же чувствах говорится в постановлении с митинга 25 августа 1936 года о расстреле Зиновьева и Каменева. Краткую справку об истории словосочетания см. на сайте:.
868
«Среди многочисленных записей телепередач с участием БДХ есть одна, на мой взгляд особенно безжалостно обнажающая как времяощущение той эпохи, которую принято называть застоем, так и ту особенную роль, которую должен был брать на себя главный детский музыкальный коллектив страны. Исполняется колыбельная „Спят усталые игрушки“. На сцене — хор, оркестр, впереди несколько маленьких солистов <…>. Малыши на сцене <…> поют довольно долго, и тут камера поворачивается к залу. В зале — одни взрослые. Никто ничему не удивляется» (Брагинский Н. Путь власти: взлет и падение Большого детского хора // Неприкосновенный запас. 2005. № 1 (39) — цит. по:.
869
«Пришел ты из второго эшелона / Чиновников на главный пост страны. / Техасских злопыхателей колонны / Надеялись, гордынею полны, / Что скромный человек из Петербурга / Лакейски станет проводить свой курс./ Но ты сквозь поэтическую вьюгу / Услышал наш гиперборейский пульс. <…> Престиж, авторитет, доходы с нефти / Растут, и человек в ночном Кремле / Глядит, как прячут в страхе свои плети / Ковбои, посрамленные вполне. / Ты протянул порядку свою руку / И прекратил нас с гордостью разлуку». Опубликовано в подборке стихотворений о Путине поэтов-любителей в журнале Esquire (2006. Октябрь. С. 224–230), автор стихотворения — Алексей Завидов, врач из г. Серпухов (С. 224). По устному сообщению редакторов номера Марии Липкович и Дмитрия Липковского, все опубликованные стихотворения были получены редакцией из поэтических студий Москвы и их тексты не редактировались.
870
«Колыбельная». 2006 год. 26 мин. Автор сценария и режиссер: Ксения Перетрухина. Оператор: Илья Овсенев. Композитор: Евгений Кадимский. Об идее замысла, поддержанного и профинансированного Госкино, в изложении автора фильма: http://www.aktzal.ru/event.php?id=38.