Война меча и сковородки
Шрифт:
Мысленно возблагодарив небеса за то, что Годрик еще не пойман, Эмер тянула время, размышляя. Вряд ли он намерен отпустить ее из Дарема, раз так откровенен. Но как заставит замолчать? Посадит на цепь рядом с леди Фледой?.. Будет пытать, выясняя, куда скрылся Годрик?
Словно угадав ее мысли, Тилвин успокоил:
– Тебе ничего не грозит в этом доме, Эмер. Тебе известно, что значишь для меня. Когда я был изгоем, и все считали меня жалким слугой, ты одна проявила доброту и сердечность. Никогда этого не забуду. И я сразу понравился тебе. Если бы Годрик не сбил тебя с истинного пути, мы давно были бы вместе. Но скоро так и случится.
– Уверен?
– Абсолютно, - он уже пришел в себя и дышал полной грудью.
– Сегодня вечером мы объявим о помолвке, а через четыре дня, по окончании турнира, повенчаемся. Это будет двойной праздник для жителей Дарема и его гостей. Заводите ее, - он распахнул двери спальни, где некогда жили молодожены - Годрик и Эмер, которых скоропалительно повенчала Её Величество.
Гвардейцы втолкнули Эмер внутрь и отпустили, она отошла к стене, потирая руки у локтей - там, где слишком сильно сдавили их мужские пальцы.
– Ах, как ты все просчитал, - сказала она угрюмо.
– Но я не намерена выходить за тебя. Скорее отрежу себе язык, чем скажу, что согласна стать твоей женой.
– Скажешь и не отрежешь, - весело заявил Тилвин, усаживаясь в кресло.
– Ведь ты не хочешь, чтобы с леди Фледой и Острюд что-то случилось? А они сейчас такие беззащитные, достаточно взять кинжал...
– он достал из поясных ножен длинный трехгранный кинжал и попробовал подушечкой большого пальца остроту лезвия.
– Ты не посмеешь их убить.
– Убить? Зачем же убивать. Достаточно отрезать язык... слишком болтливой Острюд. И ухо старой леди.
– Не посмеешь...
– Посмею, - заверил он ее.
– Я и так бешусь от одного вида этой маленькой кривляки. Как вспомню, сколько гадостей она наговорила про тебя, и как пыталась утопить в кузнечной деревне...
Эмер мигом припомнила, как после невольного купания и поросячьих пирожков слышала плаксивый голос Острюд, звук пощечины и видела уходящего мужчину. Тогда она подумала, что это Годрик наказал сестру, но теперь...
– За это ты и ударил ее. Там, на замковой стене. Вечером. Поведение, недостойное рыцаря!
– Зарвавшихся баб надо ставить на место, - ответил Тилвин.
– Но тебе лучше переодеться. Хочу, чтобы моя будущая супруга затмила всех. Для меня это важный вечер, я очень волнуюсь, можешь поверить.
– Поверить - тебе?!
– Эмер делано расхохоталась.
– Скалы Дувра рухнули! Вот так скалы!
– Не смейся, - Тилвин встал из кресла, темнея лицом.
– Ненавижу, когда надо мной смеются. Люблю твой смех, но не надо мной. Еще насмешка, и Острюд останется без языка. Оставьте нас, - приказал он гвардейцам.
– Не боишься, что не справишься со мной без их помощи?
– Эмер подобралась, как для боя, не зная, чего ожидать.
– А если я убью тебя? Перегрызу тебе горло.
– Тогда сестренка и матушка умрут, - сказал Тилвин.
– А ты ведь не хочешь, чтобы их кровь была на твоей совести? Их охраняют верные мне люди, у них не дрогнет рука. И верных мне много. А ты - одна. Не считая глупых красоток, которые вообразили себя рыцарями. И Годрик сбежал...
– Какая же ты гадина, - сказала Эмер ровно, уже понимая, что проиграла.
– Жалишь, как змея. И спешишь оболгать всех, кто мне дорог. Ведь это неправда, что ты велел Сесилии заманить меня в ловушку? Ты обманул ее.
– Она очень доверчива, твоя подруга, - признал Тилвин.
– Такие люди созданы для того, чтобы их обманывать.
– Ты поговорил с ней, убедил ехать за мной, научил организовать дамский выезд... Но к чему такой маскарад? Вы могли схватить нас в доме Ишемов.
– Могли. Но зачем? Чтобы представить несчастных влюбленных жертвами? Чтобы вам сочувствовали? А теперь Эстландия будет знать, что графиня Поэль прибыла на турнир в Дарем, и хозяин Дарема, давно любивший ее, сделал ее своей женой. О нас станут слагать легенды, Эмер. Мы войдем в историю этой страны. Мы создадим новую историю!
Он так и горел воодушевлением, но Эмер не желала загораться ответным огнем и смотрела мрачно.
– Не понимаешь, - промолвил Тилвин мягко.
– При всей своей отваге, ты - лишь женщина. Я не могу требовать от тебя слишком многого. Но потом ты поймешь, и будешь гордиться, что оказалась причастна к великим событиям.
– Это единственная причина? Почему ты решил выманить меня в Дарем таким способом?
Тилвин прошелся по комнате, потирая ладони.
– Нет, - признал он, останавливаясь.
– Просто так было легче вас поймать. Тебя и Годрика. Поодиночке, как волков. Потому что когда вы вместе, вам везет даже в мелочах.
– Не значит ли это, что яркое пламя помогает нам, и что мы с ним предназначены друг другу небесами? Ты сильно рискуешь, пытаясь идти против воли небес.
– Если скажешь еще раз нечто подобное, мне придется убить его сразу же, как только его схватят.
– Разве не этого ты хотел? Отравленные стрелы разбойников... Это ведь твоих рук дело? Я тоже чуть не погибла из-за яда, если помнишь.
– Не хотел причинить тебе вред, - Тилвин подошел к ней вплотную.
– Ты не представляешь, что я пережил, узнав, что ты сбежала воевать вместе с Годриком. И этот болван позволил тебе рисковать! Я тогда готов был задушить его собственными руками.
– Ну что ты, душить - не королевское дело, - подхватила Эмер, - а вот убивать своими руками тех бедняг, которых сам же послал на преступление - это в твоем характере. И подставлять под отравленные стрелы своих же рыцарей. И подбросить в постель ядовитую змею. Как раз в стиле сэра Тюдды.
– Милорда Тюдды, - поправил он ее ласково.
– Привыкай к имени своего мужа.
– Ты мне не муж.
– Буду им.
Эмер попыталась взглядом выразить все, что она об этом думает.
– Мне нравится, когда ты так смотришь на меня, - сказал Тилвин, коснувшись ее щеки, и сделав вид, что не заметил, как Эмер брезгливо отстранилась.