Война после войны
Шрифт:
В некоторых случаях розыскные листы распространяются среди членов комсомола и партии. Именно так в конце сорок третьего года меня искали и, надо сказать, в сорок четвёртом году нашли, сопоставив некоторые разрозненные факты.
Второй уровень — Россия и оккупированные ею территории. Третий — Россия, оккупированные ею территории, Европа и Африка. Четвёртый — весь мир, включая Азию, Австралию и Японию.
Но. Первые четыре уровня только государственные и партийные структуры. Во второй, третий и четвёртый уровни включены дипломатический корпус, иностранный отдел МГБ, главное разведывательное управление, иностранный отдел партийного контроля и некоторые партийные функционеры за границей, включая компартии других государств. Кроме этого, военные советники в различных странах, военной прокуратуры, командиры войсковых частей и сотрудники торговых представительств.
Пятый уровень. Информация открытого доступа во всех странах мира и платная информация в торговых представительствах, «Лерман Центре» и ещё нескольких организациях во всех странах мира. В том числе и в Палестине. В некоторых случаях допускается распространение информации через средства массовой информации.
Вы и все ваши подчинённые, включая Артура Вернера в четвёртом уровне доступа, а я, весьма неожиданно для себя, месяц назад был переведён в пятый уровень. Очень несвоевременно надо сказать. Придётся уничтожать всех своих любовниц.
Вам сильно нужна фрау Бенке? Если эта милая дама вам больше не нужна, то с ней может произойти несчастный случай. Вы только своевременно скажите.
Как только вы получили копию розыскного листа из одного из открытых доступов, вы тут же связали, информацию фрау Бенке с моим розыскным листом. Браво.
Мои люди есть не только в «Лерман Центре», но и в торговых представительствах и ещё в некоторых государственных структурах «Советов», и соответственно я покупаю информацию четвёртого уровня розыска.
Дело в том, что государственная машина «Советов» скупа и сначала ищет нас сама, используя свои структуры. Я в достаточной мере удовлетворил ваше любопытство?
— В достаточной. Откуда у вас столько шрамов Рихтер? — Вот это ему надо для полноты картины.
В розыскных листах, распространённых управлением Малышева нет моей фотографии. Есть только моё словесное описание и неполный перечень моих отметин. Отсутствуют несколько шрамов, и в том числе отметины Красницкого. Мне это необходимо для достоверности легенды.
— Полная информация закрытая. Пока мы не настолько близко знакомы. Частичная — бесплатная. Я воюю с шестнадцати лет, закончил три разведывательно-диверсионных школы. В последней, у «Советов», был инструктором по самообороне без оружия и армейскому рукопашному бою. Сколько я там рук и ног переломал, порвал связок, отбил внутренних органов. — Я мстительно улыбнулся.
— Меня называли маньяком и садистом. Уголовный розыск и военная контрразведка, а затем и СМЕРШ разыскивали меня всю войну.
Идиоты! Не надо убивать офицера, надо просто сломать ему руки или ноги и уложить на полгода в госпиталь. Перебить ему ногу в колене и сделать инвалидом на всю жизнь, и они все страной будут искать грузную бешеную тётку, а моложавый майор госбезопасности будет тренировать их неумех курсантов и укладывать их в госпитали. — Я прервался и тяжело вздохнул.
Теперь главное не переиграть и, наконец, слить убойную дезинформацию.
— Золотое время! Как жаль, что оно так быстро закончилось. Взорванные мосты, пущенные под откос поезда, ограбленные сберкассы и захваченные машины с драгоценностями, вывезенными из Санкт Петербурга.
БОльшая часть этого драгоценного груза так и осталась в ярославских лесах. Бриллианты, сапфиры, рубины, изумруды, сотни килограммов золотых слитков. Почти равное количество изделий с монограммами и без них. Безумно дорогие украшения древнейших и богатейших семей Российской Империи, представляющие историческую ценность в любой стране мира. Хотя, конечно, я много привёз с собой, да и там мне очень помогло это золото. Всё это было подготовлено для отправки за границу перед самой войной, а вывозилось сваленное в кучу как простые железки на полуторках.
Вы не представляете, господин группенфюрер, какое количество неучтённых ценностей вывозилось из Санкт Петербурга почти без охраны лесными дорогами. Если бы я знал, что война так повернётся, я бы оставил их намного севернее и не позволил привезти груз почти под Ярославль.
Сколько большевики расстреляли верных ленинцев после неудачных попыток найти драгоценный груз. Какое количество войск не дошло до Ленинградского и Карельского фронтов. Какое количество солдат утонуло в болотах, умерло от переохлаждения и воспаления лёгких. Сотни.
Одна из лучших моих операций, и всё это тщетно. Надежды на то, что эти ценности помогут моей стране развеялись в прах. — Я опять тяжело вздохнул, как будто собирался с мыслями.
— К моему глубокому сожалению, это одна из основных причин, по которой меня будут разыскивать до последнего. Один из моих помощников дал подробную информацию о захваченных мною ценностях. Правда, о точном месте нахождения груза знаю я один, но тем не менее. Выжил я только потому, что рассчитывал только на себя и немного на своих людей и никоем образом не был связан с вашими спецслужбами.
Как показала практика, вы сделали ставку на массовость заброски в тыл противника малоподготовленных разведывательно-диверсионных групп, отправляя с такими, как я людьми, бывших пленных, сдавшихся только затем, чтобы сохранить себе жизнь. Русские так делали только в сорок первом году и в начале сорок второго, заваливая неподготовленными комсомольскими отрядами фронтовые тылы, а потом они научились воевать.
Впрочем, ладно — это дела давно прошедших дней. Давайте закончим наши финансовые расчёты, отужинаем, и я вас покину. У вас скоро начнутся традиционные еженедельные посиделки, а мне ещё работать. С вас двадцать одна тысяча семьсот долларов, и я надеюсь, мы больше не будем мешать, друг другу жить.