Война Спартака
Шрифт:
– Доверяй ему, как себе, - напутствовал Красс.
– Отныне он твой хранитель, слуга и помощник.
Встретив по дороге несколько беглых рабов, пробиравшихся к восставшим, и присоединившись к ним, Фанния со спутниками благополучно достигла лагеря гладиаторов.
– Я ненавижу римлян, - объявил Донат допрашивавшему его разбойнику.
– Они лишили меня родины и свободы. Со мной моя сожительница, из местных .
– Отныне ты свободен, - сказал разбойник.
– У нас нет ни рабов, ни римлян. Вот тебе номерок на кашу, и твоей сожительнице тоже.
На краю разбойничьего лагеря Донат
– Не очень-то я буду стараться, - думала она про себя.
– Ради Красса и Отечества в лепёшку разбиваться не собираюсь. Пока мне ничего не грозит.
Впрочем, Красс ничего особенного и не потребовал. Добраться до вожаков разбойников и тем самым помочь поникнуть туда же Донату, только и всего."
(Большая лакуна.
Сохранившаяся страница:
"... В довершение ужасного дня перед Спартаком предстала Фанния. Вид её был страшен, платье забрызгано кровью: в общей неразберихе римлянку чуть не прикончили. Увидя Спартака, она затопала ногами и яростно закричала, осыпая проклятиями рабов и требуя остановить бесчинства.
– Так их воспитали хозяева, - резко перебил он вопли женщины.
– Ты упрекаешь нас в жестокости? Значит, римляне менее жестоки? Мы не добровольно оказались в Италии. Наша ненависть копилась годами.
Всхлипывая, Фанния рухнула на колени:
– Прекрати, прекрати резню!
– Встань, -поморщился Спартак.
– Слишком много римлян уже обнимали мои колени, надоело.
Он и без этой римлянки знал, что бесчинства следует прекратить. Но как остановить обезумевших людей? Тогда, собрав трубачей, вождь велел играть сигнал к выходу из города. В конце концов большая часть рабов собралась возле Спартака, покинув Форум Анния.
Несмотря на поздний час и всеобщую усталость, он распорядился строить лагерь. Копали землю и насыпали вал, освещаясь факелами; на частокол разбирали соседние строения. К полуночи лагерь был готов.
Наутро Спартак собрал фракийских военачальников и начал говорить о вчерашних бесчинствах. За тем ли они обрели свободу, чтобы превратиться в грабителей и душегубов?
– Накажи виновных, - потребовал Медосад.
– Так и будет, - кивнул вождь.
– Народ вручил мне власть, и я воспользуюсь ею. Все ли согласны со мной?
Военачальники единодушно постановили предать казни всех, уличённых в жестокостях и убийствах.
На главной площади лагеря, при большом стечении народа, полтора десятка человек, уличённых свидетелями в зверствах и убийствах, были безжалостно умерщвлены.
– Так будет со всяким, нарушившим приказ, - жёстко сказал Спартак.
Один из гладиаторов-телохранителей, стоявший позади него, насмешливо произнёс:
– Бей нас, клейми, жги калёным железом...
Это были слова гладиаторской присяги, лишавшей человека прав.
– Недовольные пусть уходят прочь, - резко повернулся к нему Спартак.
Грозный вид вождя заставил говоруна съёжиться.
Едва спартаковцы встали лагерем у Форума Анния, число их за несколько дней удвоилось, достигнув почти двадцати тысяч. Всё новые и новые беглецы приходили в лагерь повстанцев.
Часть З. ЛУКАНСКАЯ ЗИМА
( Рассказ о мирной зиме в Лукании, когда возле Спартака собралось множество беглых рабов, и он организовал войско. Сохранилось два небольших отрывка.)
"1. УЧИТЕЛИШКО
Олор, человек робкий и чахлый, появился у гладиаторов ещё на Везувии: люди Крикса вытащили его из петли, когда он хотел повеситься в весёлом придорожном лесочке. Рождённый свободным, он был захвачен воинами Суллы, привезён в Рим и продан в рабство. Владелец так и ре смог ни к чему его приспособить, хотя старательно бил. Не выдержав ударов судьбы, несчастный решил наложить на себя руки и был спасён гладиаторами.
Обученный дома грамоте и не желая быть дармоедом, он по собственному почину собрал вокруг себя детей и начал обучать их буквам. Мальчишки тут же стали разбегаться. И вот он ходил по огромному лагерю от костра к костру в надежде отыскать очередного негодника.
Ночи в Лукании стояли холодные, люди грелись у огня. Олор нигде не видел знакомых лиц: в последнее время к гладиаторам сбежалось столько народа, что они совершенно затерялись в толпах луканских рабов. У костров слышались речи на совершенно непонятных языках. В отряд Спартака шли не только фракийцы, но греки, македоняне, италийцы, азиаты и даже скифы. Оборванные, забитые, измождённые непосильной работой и скудной пищей, они гневно рассказывали о жестокостях римских хозяев: тот потерял единственного брата, проданного в рудники, эта - ребёнка, выброшенного по воле хозяина; одного держали на цепи, как пса, другого пытали огнём, третьего клеймили, и всех секли ремнями, били палками и просто кулаками.
У одного костра сидело несколько молодых парней, в отличие от других молодец к молодцу. При виде Олора они замолчали; потом один, узнав учителя, спросил, не слышал ли он о замыслах вожаков. Олор объяснил, что хотя Спартак пару раз диктовал ему письма, в Военный совет он не вхож и знает не больше других. Польщённый вниманием, он поделился тем, что знал:
– Наше счастье, что во главе у нас опытный военачальник и человек, угодный богам. Лучшие стратег и царя Митридата обучали его в Синопе военному делу. Он воевал с римлянами ещё в Понте и Каппадокии. А его жена - великая жрица Диониса со священной горы Когеон.
– Вот видишь, - подтолкнул один парень другого.
– Я говорил, что надо держаться Спартака, с ним не пропадёшь.
– Зато другие вожди разрешают промышлять по окрестностям..."
Второй отрывок:
" - Моя жизнь не принадлежит больше мне. Она собственность войска. Живя в Капуе, я был свободен и принадлежал только тебе; бежав, я превратился в раба многих. Но когда мы завидим Альпы, я скажу людям: Всё, Я привёл вас к черте, откуда начинается всеобщая свобода. Теперь я слагаю тяжкое бремя власти и тоже становлюсь свободным человеком. А вы поступайте, как знаете.