Войны за Иисуса. Как церковь решала, во что верить
Шрифт:
Таким образом, к 420-м годам Кирилл прекрасно знал, как добиваться своих целей. Он умел использовать насилие – реальное или его угрозу, – знал, как снискать благосклонность придворных, и понимал, как можно использовать соборы и синоды для получения нужных результатов. И прежде всего он усвоил главную вещь: самая тяжелая и неразрешимая проблема решается с помощью запугивания и хитрости.
На протяжении V века исход церковных споров целиком и полностью зависел от благосклонности императорской фамилии, и особенно женщин
Кроме того, все патриархи прекрасно понимали еще одну важную вещь: какой бы независимостью они ни обладали, как бы они ни правили, подобно царькам или даже самым настоящим царям, они действуют в рамках все еще жизнеспособной империи, которая имеет достаточно власти, чтобы им противостоять. Если они забывали этот факт, они ставили под угрозу само существование своих патриархатов. На протяжении V века исход церковных споров целиком и полностью зависел от благосклонности императорской фамилии, и особенно женщин.
4. Царицы, полководцы и
В том, что в наши времена не распространяются новые ереси, мы особенно обязаны Пульхерии.
Если патриархи действовали подобно царям, то императоры, в свою очередь, вели себя подобно папам. Во время христологических споров империя действовала как внутренняя сила церкви, а не просто как честный посредник, обеспечивающий справедливые условия игры для соперничающих сторон. Вожди церкви пытались склонить на свою сторону придворных или членов императорской семьи, но многие императрицы и княжны вступали в схватку, не дожидаясь особого приглашения. Государство интенсивно участвовало в церковных спорах на всех их этапах [129] .
129
Averil Cameron. The Mediteranean World in Late Antiquity, a.d.395–600 (New York: Routledge, 1993); Chadwick, Church in Ancient Society; Webster and Brown, Transformation of the Roman World a.d.400–900.
Не только императоры
Политику империи определял не только император, но целый сложный мир, куда входил двор, чиновничество и императорская семья. Римское правительство превращалось в военно-церковно-придворный комплекс и таковым оставалось на протяжении византийского периода [130] .
Империя все больше приближалась к абсолютизму. С III века император перестал делать вид, что он есть всего-навсего первый гражданин, princeps, и его стали открыто называть господином, dominus, верховным монархом, которого не ограничивают республиканские институты. Звучание соответствующего греческого слова despotes знакомо современному человеку. Двор императора подражал двору абсолютистской Персии или ближневосточных богов-царей, и имперскую жизнь наполняли термины, которыми говорят о божестве. Главный казначей империи носил титул Comes Sacrarum Largitionum, Комит священных щедрот; старший официальный чиновник при императоре – аналог нынешнего генерального прокурора – назывался Квестором Священного дворца [131] .
130
Liebeschuetz, Barbarians and Bishops; Averil Cameron, The Later Roman Empire (Cambridge, MA: Harvard Univ. Press, 1993).
131
Timothy D. Barnes, The New Empire of Diocletian and Constantine (Cambridge, MA: Harvard Univ. Press, 1982); Matthew P. Canepa, The Two Eyes of the Earth (Berkeley: Univ. of California Press, 2009).
После Феодосия I (Великого), умершего в 395 году, его династия правила как Востоком, так и Западом. Тот факт, что его непосредственные преемники царствовали много лет, не означает, что это был период мира и стабильности. Два человека занимали западный престол на протяжении почти всего периода между 395 и 455 годом, то есть на протяжении целых шестидесяти лет. Один внук Феодосия I, Валентиниан III, правил Западной империей с 425 по 455 год, а другой, Феодосий II, царствовал на Востоке с 408 по 459 год. Однако это время никак нельзя назвать счастливой эпохой процветания, а постоянные варварские нашествия ставили под угрозу существование как Восточной, так и Западной империи. Продолжительность царствования монархов указывает скорее на то, что по крайней мере некоторые – хотя не все – из так называемых «деспотов» были лишь номинальными владыками и они настолько мало вмешивались в общественную жизнь, что ни у кого и не возникало потребности их сменять. Валентиниан III был инфантильным и обидчивым императором и, возможно, страдал тяжелой психической болезнью [132] .
132
Kate Cooper and Julia Hillner, eds., Religion, Dynasty and Patronage in Early Christian Rome, 300–900 (New York: Cambridge Univ. Press, 2007); Wessel, Leo the Great, 10–16.
Власть в империи распределили между собой другие люди – прежде всего военачальники, почти независимые полководцы, которые служили Римской империи, но при этом не забывали о своих целях. Это было радикальным отличием от прошлой системы, когда армия была неотъемлемой частью Римского государства. Но к IV веку сложилась практика вербовать и нанимать военных из других народов и племен, потому что они могли вести мобильные военные действия, что было необходимо в эпоху великого переселения варварских народов. Хотя каждая новая волна захватчиков порождала свои собственные проблемы, самой опасной силой были гунны, быстро перемещавшиеся конники, использующие новый тип страшных для римлян луков. В империи совершалась радикальная революция в области военного дела [133] .
133
Cameron and Long, Barbarians and Politics; Penny MacGeorge, Late Roman Warlords (Oxford: Oxford Univ. Press, 2003).
Римлянам удавалось превращать некоторых варваров в союзников и наемников, тогда как другие из них выходили из-под контроля и захватывали территории империи, чтобы владеть ими самостоятельно. Иные народы колебались между двумя этими линиями: они были то хищниками, то верными защитниками Рима. Некоторые же полководцы управляли императорами. Так, с 430 по 470 год Восточной империей фактически правил Аспар, происходивший из аланов, которые некогда обитали на востоке Европы за пределами римских границ. Поскольку Аспар носил титул Magister Militum, главнокомандующего, судьба империи зависела от него и от военачальников, поставленных им на высокие посты, включая пост императора. В это же время Западная империя зависела от наполовину варвара Аэция, который фактически был военным правителем империи с 433 по 450 год. Аэций возвысился благодаря тому, что хорошо знал племена гуннов и умело применял свои собственные стратегии для отражения атак этих страшных захватчиков [134] .
134
Millar, Greek Roman Empire, 39–83; Drinkwater and Elton, Fifth-Century Gaul.
В этом мире закулисной политики сравнительно мало значения имели происхождение, образование или даже идеология, куда важнее был открытый доступ к императору и членам его семьи. Возможность доступа обычно получали те, кто мог дать самую крупную взятку
Представители старых и новых народов, управлявших империей, легко вступали в браки друг с другом. Хотя Римская империя никогда не стремилась соблюдать расовую чистоту, к V веку она превратилась в удивительную смесь культур и народов со всей Европы. На Западе правящие элиты представляли собой смешение латинских и германских народов, и именно эта элита продолжала затем господствовать на ее территории в течение последующего тысячелетия. Король вестготов Атаульф первоначально намеревался создать на месте Римской империи, Романии, новое германское царство Готию, но затем понял, что столь радикальный проект неосуществим, и решил вместо этого использовать энергию готов для восстановления Новой Романии. И в каком-то смысле этот замысел действительно был реализован. Повелители варваров – готов, франков и других – выдавали своих дочерей и сестер за представителей имперской элиты, так что, скажем, Аэций вполне мог надеяться, что его внук займет императорский престол. Даже предводитель вандалов Гейзерих, правивший королевством в Северной Африке, которое всерьез тревожило империю, женил своего сына на дочери западного императора Валентиниана. Варвары влияли на политику империи куда сильнее, чем нам может показаться, если мы просто будем изучать имена императоров или первых вельмож. С 457 года новый император носил безукоризненно греческое и напоминавшее о философии имя Зенон, но ранее он носил свое настоящее имя – которое образованные греки почти не могли выговорить – Тарасикодисса. Он происходил из исаврийских нагорных племен Малой Азии, которые, возможно, были родственниками нынешних курдов.
Дворы императоров также были альтернативными центрами власти. Римские самодержцы давали огромную власть евнухам, поскольку считалось, что они не должны были захватывать власть ради интересов своих потомков, однако это не мешало высокопоставленным евнухам бороться за свое влияние. В этом мире закулисной политики сравнительно мало значения имели происхождение, образование или даже идеология, куда важнее был открытый доступ к императору и членам его семьи. Возможность доступа обычно получали те, кто мог дать самую крупную взятку. При дворе всегда были «свои» и «чужие», при этом «чужие» изо всех сил старались подорвать доверие к нынешним фаворитам и добиться их свержения, для чего они вступали в коалиции. В некоторых случаях придворные и вельможи так жестко контролировали доступ к императору и всю поступающую к нему информацию, что лидер господствующей группировки придворных становился кем-то вроде теневого императора [135] .
135
Christopher Kelly, Ruling the Later Roman Empire (Cambridge, MA: Harvard Univ. Press, 2004); Adrian Goldsworthy, The Fall of the West (London: Weidenfeld and Nicolson, 2009). Shaun Tougher, The Eunuch in Byzantine History and Society (New York: Routledge, 2008).
Власть евнухов достигла непомерных высот во время продолжительного царствования Феодосия II (408–450). С 408 по 414-й, пока император был маленьким ребенком, империей правил его регент евнух Антиох. В последующие годы Феодосий II также «во всем находился под властью евнухов» [136] . В 440-х годах на первом месте среди придворных стоял высокопоставленный евнух Хрисафий, который использовал свое влияние, чтобы поддерживать учение монофизитов.
136
Цитата из C. D. Gordon, ed., The Age of Attila (Ann Arbor: Univ. of Michigan Press, 1960), 27–28.