Войны за Иисуса. Как церковь решала, во что верить
Шрифт:
При подобном совместном управлении империей личные религиозные взгляды августы и ее окружения имели великое значение, тем более что Галла Плацидия страстно интересовалась религией и богословием. Церкви и мозаики в Равенне, созданные по ее повелению, остаются величайшими сокровищами древнего христианского искусства. Она также решительно поддерживала ортодоксов-кафоликов и была противницей монофизитов. Когда монофизиты, казалось, получили огромную власть в Восточной империи, гонимые ортодоксы умоляли Галлу Плацидию и ее царственного сына заступиться за них перед их родственниками – императором и его семьей в Константинополе, – что мать с сыном и совершили. По другую сторону баррикад находилась главная царственная защитница монофизитов до и после Халкидона – Элия Евдокия, жена императора Востока Феодосия II [152] .
152
Socrates, «Ecclesiastical History», in Schaff and Wace, Fathers of the Christian Church, 164.
У
153
Christopher Kelly, Attila the Hun (Oxford: Bodley Head, 2008).
Этот заговор смотрелся бы неправдоподобно даже во второсортном любовном романе, однако это произошло на самом деле. Но невероятные события на этом не останавливаются: Гонория не была единственной женщиной, связанной с династией Феодосия, которая была готова пригласить завоевателей на территорию своей империи по личным причинам и из-за семейных обид. Прошло всего три года после флирта Гонории с Аттилой, и примеру заговорщицы последовала ее кузина Лициния Евдоксия, предложившая королю вандалов Гейзериху вторгнуться в Италию. Последний с удовольствием принял это предложение и разграбил Рим в 455 году. Хотя в двух этих сериалах богословские вопросы не играли роли, они помогают нам понять бурный и независимый характер этих царственных женщин, их умение участвовать в политике и их глубокое убеждение, что с их мнениями следует считаться. Все эти характеристики мы можем наблюдать и в тех случаях, когда царственные женщины вмешивались в религиозные дела [154] .
154
Evagrius, «History of the Church», in Walford, History of the Church, 304–305.
Эти женщины, подобно патриархам, хотя в ином стиле, могли представлять себе будущее римского мира не так, как то предполагали знакомые им традиции. Некогда мысль о том, что имперская столица переместится из Рима, показалась бы всем полным безумием, однако Константин совершил именно это. Что еще может произойти? Как будет выглядеть империя в течение одного-двух ближайших столетий? Может быть, она станет римско-готской или римско-гуннской? Или это будет теократическое государство с центром в Александрии или Антиохии? Или даже, если не бояться игры воображения, быть может, папы отдаленного Рима станут патронами новых правителей Западной империи из каких-либо германских племен или из франков? Казалось, будущее несет в себе безграничные возможности.
Пульхерия
Однако с точки зрения истории религии самой важной женщиной из династии Феодосия была Пульхерия (399–453), внучка Феодосия I и Флациллы. Ее матерью была Элия Евдоксия, уже знакомая нам противница Златоуста, сестра правящего восточного императора Феодосия II. Пульхерия также приходилась племянницей Галле Плацидии и кузиной ужасной Гонории. Если существуют гены богословия и заговоров, то Пульхерия унаследовала тот и другой [155] .
155
Sozomen, «Ecclesiastical History», in Schaff and Wace, Fathers of the Christian Church, 419–421. Ada B. Teetgen, The Life and Times of the Empress Pulcheria, a.d.339 – a.d.452 (London: Swan Sonnenschein, 1907).
Пульхерия с великим искусством манипулировала мужами, которые управляли империей, в частности военачальником Аспаром, причем в большинстве случаев она не пользовалась рычагами романтических отношений или брака. Вместо этого она постоянно опиралась на обет девства, принесенный ею в возрасте пятнадцати лет. Это был не просто личный выбор, но обязательство, публично принятое Пульхерией:
Она прежде всего посвятила свое девство Богу и призывала своих сестер избрать такой же образ жизни. Чтобы избежать любого повода для ревности и интриг, она не разрешала никакому мужчине входить в ее дворец. Она сделала свидетелями своего обета Бога, священников и всех подданных Римской империи.
В силу этого обета Пульхерию перестали воспринимать как желанную невесту царственных кровей, так что она могла участвовать в политической жизни как самостоятельный игрок. Более того, ее девство окружало Пульхерию в глазах современников ореолом святости и харизматической власти. Когда в 450 году она все-таки вступила в брак с Маркианом, «правой рукой» Аспара, она сделала это, чтобы сделать мужа достойным носить корону и укрепить свою позицию в богословских баталиях. Но прежде свадьбы она взяла с будущего мужа обещание, что тот будет уважать ее девство [156] .
156
Цитата «Она прежде всего посвятила…» из Sozomen, «Ecclesiastical History», in Schaff and Wace, Fathers of the Christian Church, 419. См. также Horn, Asceticism and Christological Controversy. О женском христианском благочестии в античности см. Lynda L. Coon, Sacred Fictions (Philadelphia: Univ. of Pennsylvania Press, 1997); Krawiec, Shenoute and the Women of the White Monastery; Nicola Frances Denzey, The Bone Gatherers (Boston: Beacon, 2007).
В официальной истории церкви Пульхерию принято считать святой амазонкой ортодоксии, насмерть разившей ереси. Но в то же время она говорила и делала такие вещи, за которые в другие времена и в других местах женщин сжигали на кострах
Духовная жизнь Пульхерии сложилась под причудливым сочетанием самых разных влияний. В официальной истории церкви принято считать ее святой амазонкой ортодоксии, насмерть разившей ереси. Но в то же время она говорила и делала такие вещи, за которые в другие времена и в других местах женщин сжигали на кострах. Она особенно сильно почитала Деву Марию, в честь которой строила храмы и часовни. В 430-х годах Константинополь наполнился новооткрытыми святынями, связанными с Марией, такими, как ее риза, ее пояс и ее прижизненный образ, написанный святым Лукой, и каждую такую святыню помещали в новом роскошном здании. Такой горячий культ Марии был в то время новшеством, хотя соответствовал церковному благочестию – это было не отклонением, а скорее передовым явлением. Однако Пульхерия претендовала на удивительно высокий статус в церкви и отождествляла себя с Девой Марией, Theotokos, носившей Бога. Императрица принимала высокие титулы, такие, как Невеста Христова, и действовала в церкви и как «матриарх», и как августа. Она стала как бы верховным жрецом, или понтификом, необычного культа Марии, и вместе со своими последовательницами, девами и святыми женами, выделялась на торжественных богослужениях в церквях, которые уже тогда считались величайшими храмами христианского мира. Хотя Пульхерия демонстрировала верность учению церкви, ее собственное благочестие напоминало о поведении членов женских гностических сект, которые христианские церкви осудили еще два столетия назад [157] .
157
Kate Cooper, «Empress and Theotokos», in Swanson, Church and Mary, 39–51; Limberis, Divine Heiress.
Официально Пульхерия никогда не правила Восточной империей, но она оказывала такое сильное влияние на ее политику, что фактически с 414 по 440 год была ее единовластной правительницей. Она пользовалась статусом старшей сестры императора. Когда в 408 году умер ее отец Аркадий, ей было девять лет, а ее брату, новому правителю Феодосию II, – только семь. Она явно повзрослела быстрее брата, так что уже в пятнадцать лет начала оказывать влияние на религиозную политику империи. Она взяла власть в свои руки в 414 году, положив конец правлению евнухов. Вот как о ней отзывается ее поклонник и биограф Созомен:
Она совершала все деяния от имени своего брата и с великим тщанием воспитывала его как престолонаследника, выбирая для него все самое лучшее и то, что соответствует его возрасту. Она пригласила самых умелых учителей, чтобы те учили его верховой езде, владению оружием и письму. Но и сама сестра постоянно учила его достойным и царственным манерам: она показывала, как он должен носить одежды, садиться и ходить, сдерживать смех, быть мягким или грозным, когда того требуют обстоятельства, и вежливо исследовать дела тех, кто обращается к нему с прошениями [158] .
158
Sozomen, «Ecclesiastical History», in Schaff and Wace, Fathers of the Christian Church, 419.