Войны за Иисуса. Как церковь решала, во что верить

Дженкинс Филипп

Это убийство положило начало цепи событий, о которых стоит упомянуть хотя бы потому, что они отражают глубокий политический хаос в тогдашней Италии, на фоне которого папа Лев возвышался своей святостью. Сам Максим убил Валентиниана и вступил в брак с его вдовой Евдоксией (дочерью восточного императора Феодосия III). Максим царствовал всего около двух месяцев, стараясь победить других претендентов на престол, пока те его не убьют. Между тем Евдоксия из мести предложила Гейзериху завоевать Италию, на что тот радостно согласился (здесь играли роль и семейные связи: дочь Лицинии Евдоксии была обручена с сыном Гейзериха). Как и в былые времена, разочарованная императрица оказывала неоценимую услугу амбициозному варвару. Римляне снова умоляли папу Льва спасти город, и он сделал, что было в его силах. Однако в этот раз, в 455 году, ему удалось лишь договориться об относительно мирном и гуманном разграблении города: варвары не трогали церкви и убежища для населения, но занимались лишь одним – старались собрать все

ценное, что еще оставалось в вечном и слабом городе. Несколько лет спустя император Востока повел свои корабли и сухопутные войска на Карфаген, чтобы наказать Гейзериха, и здесь римляне пережили одно из самых ужасных военных поражений во всей истории древнего мира [363] .

363

Evagrius, «History of the Church», in Walford, History of the Church, 304–305.

Несторий торжествовал. Хотя он в целом одобрял богословие папы Льва, он не мог простить, что тот не оправдал его вместе с Флавианом и другими жертвами козней египтян. Лев, писал он, «воистину держится правой веры, но он одобрял несправедливости, которые совершили в отношении меня без расследования дела и суда». Несторий (или его позднейший редактор) видел во втором разграблении Рима Божье наказание за эту несправедливость. Он облек свой рассказ о судьбе города в форму пророчества:

Однако вскоре совершится второе нашествие варваров на Рим, во время которого Лев… собственными руками передаст варварам священные сосуды из алтаря и своими глазами увидит, как дочерей императора, царствующего в то время, уводят в плен [364] .

364

Nestorius, Bazaar of Heracleides, 379.

Однако престиж папы Льва не пострадал из-за этой неудачи: все понимали, что надеяться на два чуда подряд – это было бы уже слишком. Напротив, он продолжал пользоваться авторитетом – верховным – в церкви гибнущего римского мира до дня своей смерти в 461 году. Он оставил по себе удивительное наследие в виде доброго имени церкви Рима, а ряд его преемников вошел в историю папства, так что на протяжении последующего тысячелетия с лишним на них ссылались, желая обосновать верховную власть Рима над всеми церквами. Иларий, преемник Льва, не снизил планку римских амбиций и не стеснялся говорить о них вслух. Это был тот самый человек, который на Втором Эфесском соборе тщетно пытался утихомирить бушующую толпу противников Флавиана и которому пришлось спасаться оттуда, прибегнув к переодеванию. Несмотря на все унижения и скандалы Рима эпохи Темных веков память о Льве и Иларии сохранилась и стала надежным основанием будущего папства.

3. Потерянная вселенная

Ни один сын римского императора не будет садиться на престол отца, пока секта халкидонцев правит миром.

Севир Антиохийский

8. Как церковь потеряла полмира

Если кто-либо из них признает истинность Халкидонского собора, его можно отпустить; того же, кто говорит, что собор ошибочен и ложен, утопите в море.

Император Ираклий, ок. [635].

В 653 году солдаты римского императора Константа II штурмом взяли Латеранский дворец в Риме. Они арестовали тогдашнего папу Мартина I и Максима, одного из величайших богословов и мистиков той эпохи. Обоих пленников отправили в ссылку, оба они пострадали от жестокого обращения властей как противники императора. Палачи отрубили Максиму правую руку и вырвали язык. Мартин умер два года спустя в ссылке в Крыму, Максим – несколькими годами позже в Грузии. Ортодоксально-кафолические церкви считают обоих этих защитников истины, готовых отдать за нее жизнь, мучениками: они почитают их как святого папу Мартина и Максима Исповедника [365] .

365

Pauline Allen and Bronwen Neil, eds., Maximus the Confessor and his Companions (New York: Oxford Univ. Press, 2003); Demetrios Bathrellos, The Byzantine Christ (New York: Oxford Univ. Press, 2004); Melchisedec Toronen, Union and Distinction in the Thought of St. Maximus the Confessor (New York: Oxford Univ. Press, 2007); Andrew J. Ekonomou, Byzantine Rome and the Greek Popes (Lanham, MD: Lexington Books, 2007); Cyril Hovorun, Will, Action and Freedom (Leiden: Brill, 2008).

Эти двое пострадали потому, что не могли согласиться с императором по самому важному и самому спорному вопросу его царствования: относительно монофелитства (учения о единой воле). Прошло уже две сотни лет после Халкидона, еще два века тому назад Маркиан призывал положить конец «перебранкам нечестивых», но империю продолжали раздирать споры [366] . Церковь и придворные искали какого-то решения, которое бы удовлетворило обе стороны, примирило бы сторонников одной и двух природ. В 630-х, казалось бы, такое решение было найдено: обладал ли Христос одной природой или двумя, его воля была единой. Разве это не может стать основой для соглашения между Египтом и Сирией, Африкой и Западом? Но, как показывает атака императора на Латеранский дворец, попытка не увенчалась успехом. Мартин и Максим пострадали за свою верность Халкидону.

366

Выражение «перебранки нечестивых» из Stevenson, Creeds, Councils and Controversies, 341.

Достижения Халкидона были относительными. По прошествии многих лет после 451 года мы все еще не видим следов торжества Халкидона

Нас не должны удивлять жестокости имперской власти, но здесь следует обратить внимание на дату – столь поздний срок указывает на то, что достижения Халкидона были относительными. По прошествии многих лет после 451 года мы все еще не видим следов торжества Халкидона. В течение 150 лет после собора в иные периоды «голубая» ортодоксия царила в императорском дворце, но были и другие периоды – иногда тянувшиеся десятилетиями без перерыва, – когда режим терпимо относился к монофизитству или даже стоял на его стороне. В такие годы императоры поддерживали тех патриархов и епископов, которые распространяли и вводили учение об одной природе. Христиане могли извлечь ценные уроки из истории недавних лет. Если сам Халкидон был контрреволюцией против переворота, устроенного на Втором Эфесском соборе, значит, положение дел может измениться снова. Около 510 года стало казаться, что Халкидон останется просто маловажным эпизодом далекого прошлого. Лишь в VI веке халкидонцы могли уверенно праздновать свою победу [367] .

367

Frend, Rise of the Monophysite Movement; Johannes Oort and Johannes Roldanus, eds., Chalkedon: Geschichte und Aktualitдt (Leuven, Belgium: Peeters, 1997); Chadwick, Church in Ancient Society, 592–627; Stephen Mitchell, A History of the Later Roman Empire, a.d.284–641 (Oxford: Blackwell, 2007).

После политической победы Халкидона христиане продолжали спорить о все тех же вопросах, такие споры возникали в новых формах снова и снова. Конфликты между крупными регионами и юрисдикциями стали казаться почти нормальным явлением, даже раскол между Римом и Константинополем. В церкви постоянно происходили низложения епископов и чистки, а насилие и волнение разделяло возмущенные города и провинции. В итоге несогласные церкви пошли на немыслимый шаг – они создали альтернативные параллельные структуры [368] . Таблица 8-1. демонстрирует взлеты и падения халкидонцев по ходу истории.

368

Gray, Defense of Chalcedon in the East.

Таблица 8-1.

КОЛЕБАНИЯ РЕЛИГИОЗНОГО РАВНОВЕСИЯ В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ МЕЖДУ 470-ми И 650-ми ГОДАМИ

470—518 Преобладание монофизитских или близких к монофизитам режимов

480—550 Возникновение самостоятельной несторианской церкви

510—600 Возникновение самостоятельных монофизитских церквей

518—630 Империя решительно вводит учение Халкидона

630—650 Христианская Римская империя теряет контроль над Египтом и Ближним Востоком

Хотя имперская власть не желала того признавать, к началу VII века христианский мир был разделен на несколько больших межнациональных церквей, каждая из которых претендовала на обладание абсолютной истиной. Это положение казалось невыносимым для тех, кто видел в церкви цельнотканое единое тело Христово. Пока христианская империя властвовала Египтом и Востоком, она так и не могла найти приемлемого решения для этого богословского кризиса. Две природы никак не сочетались с одной [369] .

369

Lamin Sanneh, Disciples of All Nations (New York: Oxford Univ. Press, 2007).