Войны за Иисуса. Как церковь решала, во что верить

Дженкинс Филипп

В Амиде, крупном городе Востока, новый епископ Авраам сжигал и распинал своих противников и с помощью солдат вкладывал причастие в уста сопротивляющихся. Один священник, с которым воинам ничего не удалось сделать, остался в памяти людей как Кир Плеватель – хотя вскоре его и сожгли живьем

Павел Еврей, преемник Севира на патриаршем престоле в Антиохии, был знаменитым гонителем монофизитов. Сторонников одной природы «вынуждали покидать монастыри, их грабили, хватали, заковывали в железо, бросали в тюрьмы, влекли на суд и подвергали различным пыткам». Им приходилось скрываться в сельской местности, скрываться на холмах и в пещерах и всегда опасаться, что их настигнут преследователи [397] . Другие епископы действовали еще грубее, так что их методы напоминали о будущих погромах или преследованиях еретиков в эпоху Высокого Средневековья. В Амиде, крупном городе Востока, новый епископ Авраам сжигал и распинал своих противников и с помощью солдат вкладывал причастие в уста сопротивляющихся. Один священник, с которым воинам ничего не удалось сделать, остался в памяти людей как Кир Плеватель – хотя вскоре его и сожгли живьем [398] .

397

Witakowski, Pseudo-Dionysius of Tell-Mahre, 22–24.

398

Witakowski, Pseudo-Dionysius of Tell-Mahre, 35–36.

См. также Harvey, Asceticism and Society.

Великие расколы

Монофизиты, которые постоянно претерпевали гонения, поняли, что их окончательно исключили из жизни церкви, и начали приспосабливаться к новой ситуации. К середине VI века огромные части ранее единого христианского мира откололись от церкви, заключившей союз с империей. Христианский мир стал пестрым набором соперничающих церквей, каждая из которых считала только саму себя подлинным телом Христовым.

Первой группой, обретшей самостоятельность, стала Церковь Востока, обычно называемая несторианской церковью, которая отказалась принимать решения Первого Эфесского собора. Церковь Востока сохранила верность Несторию, считая его оклеветанным учителем и святым отцом. Один позднейший несторианец вспоминал своего учителя такими словами:

Итак, ты предпринял долгое и трудное путешествие с Востока на Запад, чтобы принести свет душам, погруженным во тьму египетских заблуждений и живущим в дыму богохульства Аполлинария. Но люди возлюбили тьму более, нежели свет, потому что очи их ума были ослеплены личными пристрастиями [399] .

Эта церковь сохранила ученые труды, которые вызывали подозрение у христиан Римской империи.

Несториане пользовались достаточно большой свободой в силу того, что важнейшие их центры располагались на востоке Сирии, в Месопотамии и Персии. Эти регионы в целом были независимы от римского контроля или, в худшем случае, подпадали под влияние империи лишь иногда. Когда римский мир стал с еще большим подозрением относиться к богословию антиохийцев, книжники и богословы начали перемещаться на восток, в частности в Эдессу, где Ива открыл знаменитую школу. Однако в 489 году император Зенон, пытаясь снискать расположение монофизитов, совершил попытку разгромить это движение. Тогда богословская школа переместилась из Эдессы в древний месопотамский город Нисибис. Здесь последователи антиохийцев оказались под властью Персидской империи, тогдашней соперничающей с Римом сверхдержавы, где в конце V века к ним относились достаточно терпимо. В 498 году глава церкви был официально провозглашен патриархом Вавилона, хотя на самом деле его резиденцией была столица Персидской империи Селевкия-Ктесифон. В начале VII века великий богослов и мистик Мар Бабай благодаря своей независимости от Рима мог заново систематизировать богословие двух природ, параллельно занимаясь реорганизацией церковных структур. Бабая Великого как мыслителя по праву можно поставить рядом с любыми другими знаменитыми отцами церкви [400] .

399

Nestorius, Bazaar of Heracleides, 3.

400

Stephen Gero, Bar·sauma of Nisibis and Persian Christianity in the Fifth Century (Louvain: Peeters, 1981); G. J. Reinink, Syriac Christianity under Late Sasanian and Early Islamic Rule (Aldershot, UK: Ashgate, 2005); Adam H. Becker, Fear of God and the Beginning of Wisdom (Philadelphia: Univ. of Pennsylvania Press, 2006); Sebastian Brock, Fire from Heaven (Farnham, UK: Ashgate, 2006).

Хотя несториане оставались меньшинством в империи, официальной религией которой был зороастризм, персидский контекст позволил этой церкви широко распространиться по миру: ее миссионеры действовали на территории Средней Азии – на территориях Киргизии, Туркмении и Афганистана. К началу VII века несториане уже добрались до Китая, а иные миссионеры отправлялись морским путем в Индию и Шри-Ланку [401] .

Но не только несториане освободились от власти Константинополя и Рима. Появились новые расколы, которые воплощали в себе наихудшие опасения эпохи Эфеса и Халкидона. Египет неофициально уже стал независимым, а его примеру готовы были последовать церкви западной Сирии, где монофизитское духовенство, поставленное Анастасием, оставило глубокий след на сознании христиан. И хотя длительный период, когда империя симпатизировала монофизитству, завершился в 518 году, эта богословская школа не исчезла, но начала приспосабливаться к новым обстоятельствам [402] .

401

Adrian Fortescue, The Lesser Eastern Churches (London: Catholic Truth Society, 1913); Donald Attwater, The Christian Churches of the East 2 vols. (Milwaukee: Bruce Publishing, 1947–1948).

402

Grillmeier, Constantinople in the Sixth Century.

На тот момент самой важной фигурой нового движения был Севир, занимавший пост антиохийского патриарха с 512 по 518 год, который стал святым покровителем монофизитства. Историк Френд справедливо называет его «одним из величайших героев религиозной истории восточного Средиземноморья», что звучит величественно, если вспомнить, с какими фигурами здесь его сравнивают. Он был славен тем, что отказался от любых мирских утешений, в том числе от постели или яств, приятных для рта. Севир не только был в высшей степени предан учению монофизитов, но и создал альтернативные структуры церкви. Уроженец Писидии, города в Малой Азии, он стал монахом около Газы, в самой сердцевине территории, находящейся под влиянием Петра Ивера. Севир поселился в обители, которую основали и которой управляли самые строгие последователи Евтихия и учения об одной природе [403] . Севир отказывался от любых компромиссов, а потому отверг Генотикон и осудил александрийского патриарха Петра Монга, который согласился принять этот документ. Обычно там, где оказывался Севир, проливалась кровь – сначала в Александрии, где он участвовал в стычках монофизитов с ортодоксами, а затем в Константинополе. Став патриархом

Антиохии, он систематически убеждал или принуждал подчиненное ему духовенство следовать его линии. Севир создал еще один прецедент: он требовал строгости (akribeia), в том смысле, что его последователи не должны принимать причастие из рук халкидонских священнослужителей [404] .

403

Цитата из Frend, Rise of the Monophysite Movement, 201. Evagrius, «History of the Church», in Walford, History of the Church, 372–374. О Севире см. Iain R. Torrance, Christology after Chalcedon (Norwich, UK: Canterbury, 1988); E. W. Brooks, ed., A Collection of Letters of Severus of Antioch 2 vols. (Turnhout, Belgium: Brepols, 1985–2003); Allen and Hayward, Severus of Antioch; Youhanna Nessim Youssef, ed., The Arabic Life of Severus of Antioch Attributed to Athanasius of Antioch (Turnhout, Belgium: Brepols, 2004). О Газе см. Brouria Bitton-Ashkelony and Aryeh Kofsky, eds., Christian Gaza in Late Antiquity (Leiden: Brill, 2004).

404

Frend, Rise of the Monophysite Movement, 62. Об ответной борьбе халкидонцев с Севиром см. see Patrick T. R. Gray, ed., Leontius of Jerusalem (New York: Oxford Univ. Press, 2006).

Когда в 518 году Юстин пришел к власти, Севир покинул Антиохию, чтобы избежать ареста или чего похуже: Юстин распорядился вырвать ему язык за подстрекательство к бунту. Важно, что последователи продолжали считать его законным патриархом до дня его смерти около 538 года, что породило еще один раскол в огромной юрисдикции. Его влияние было так сильно, что был даже издан особый указ: тот, кто хранит у себя труды Севира, должен их немедленно сжечь, иначе ему отрубят правую руку. Позднее Севир стал духовным вождем разных народов, подобно папе, с мнением которого считаются разные кафолические церкви. Во многом именно благодаря Севиру к 530-м годам монофизиты в разных землях и говорящие на разных языках начали действовать согласованно. Они постепенно стали походить на альтернативную вселенскую церковь [405] .

405

Evagrius, «History of the Church», in Walford, History of the Church, 389. For Justin and Severus, see Charles, Chronicle of John, Bishop of Nikiu, 133–134. Lucas van Rompay «Society and Community in the Christian East», in Maas, Cambridge Companion to the Age of Justinian, 239–266.

В последние годы правления Анастасия Египет стал «свободной зоной» для приверженцев учения об одной природе, и естественно, что Севир должен был бежать именно туда. Важное событие произошло в 516 году, когда император, склонный к монофизитству, поставил своего единомышленника патриархом Александрии, – однако население отвергало его потому, что он был представителем порочных archontes, властителей. В данном контексте это слово указывает на носителей власти Римской империи, хотя оно же может обозначать демонические силы, господствующие в материальном мире. Казалось, между императором и дьяволом разница не столь уж велика. События 516 года привели к тому, что египетская церковь почти открыто заявила о своей независимости и приняла монофизитство как свою национальную веру [406] .

406

Frend, Rise of the Monophysite Movement, 72–74.

Юстиниан

В 527 году Юстина сменил его племянник Юстиниан, царствовавший на протяжении почти сорока лет. В начале правления он пытался смягчить вражду между сторонниками и противниками Халкидона и потому в какой-то мере поддерживал монофизитское духовенство. Однако в середине 530-х он явно стал поддерживать халкидонцев. Отчасти это было можно объяснить тем, что ему удалось отвоевать большие территории бывшей Западной империи – Италию, Северную Африку и даже юг Испании – и установить над ними римскую власть, так что империи следовало считаться с мнением Запада. Под давлением римского папы Юстиниан низложил константинопольского патриарха Анфима, сторонника монофизитства. За этим последовала чистка великих престолов, «и с той поры Халкидонский собор открыто признавался во всех церквах и никто не дерзал предавать его анафеме; если же кто-то был с этим несогласен, его принуждали покориться разными способами» [407] .

407

Цитата из Evagrius, «History of the Church», in Walford, History of the Church, 395. Averil Cameron, «Justin I and Justinian», in Cameron, Ward-Perkins, and Whitby, Cambridge Ancient History, 63–84; T. R. Gray «The Legacy of Chalcedon», in Maas, Cambridge Companion to the Age of Justinian, 215–238. О бедственных последствиях религиозной политики Юстиниана см. James J. O’Donnell, The Ruin of the Roman Empire (London: Ecco, 2008).

Действия Юстиниана в Александрии показали, что наступил поворотный момент в истории. Со времен Петра Монга единый александрийский патриархат возглавляли монофизиты, которые правили и сторонниками, и противниками Халкидона. Последним патриархом единой церкви был Феодосий, но он был низложен Юстинианом в 536 году и затем провел несколько десятилетий в заточении в Константинополе. После этого момента появились два независимых патриархата: коптский и халкидонский, – и им уже никогда не было суждено соединиться. Так появились две соперничающие церкви, каждая со своей иерархической структурой [408] .

408

О растущем ощущении кризиса в 530-х см. Gray, Leontius of Jerusalem. Grillmeier, Alexandria with Nubia and Ethiopia after 451, 53–59.

Но Юстиниан находился в куда более сложном положении, чем может показаться, и опять же важнейшую роль во всем здесь играли придворные женщины. Если Юстиниан решительно стоял за Халкидон, его жена Феодора с не меньшим энтузиазмом защищала монофизитов. Это было немаловажным обстоятельством, поскольку сама Феодора пользовалась огромной властью и буквально была вторым императором. Эта одаренная женщина имела огромное влияние среди придворных и была незаменимой поддержкой для епископов непокорных церквей.