Войсковая разведка

Морозов Дмитрий Витальевич

Гонг. Долгий, вибрирующий. Он разбил оковы сияния, заставил почувствовать тишину подземелий, холод голого тела и шершавый камень под ногами. Клок тьмы, выживший в странном, вывернутом наизнанку храме, когда единственный путь к спасению — это нить, ведущая к смерти. Близкие, но недоступные стены. Белизна ближайшей внезапно нарушается, и из нее выходит призрачная фигура.

— Ты прошел путь. Ты нашел смерть в конце пути.

— Я знаю, кто ты. — Ладар Рикс напрягся, и в руке заиграл сполохами тьмы фаербол. — Ты — не смерть. Ты — ее привратник. И наш спор еще не окончен.

Фигура насмешливо качает головой.

— Волчонок огрызается. Даже здесь. Успокойся: мы встретились тут лишь затем, чтобы

ты смог шагнуть дальше. Готовься.

Темный, тусклый коридор. Факелы на стенах почти не разгоняют тьму. Перед ним — гигантская змея, стоящая в боевой стойке. Тот же самый страж, чье тело превратилось в высохшую шкуру несколько минут назад. Рука привычно легла на пояс. Темного клинка и стигиса не было! Он был безоружен, и магия не отзывалась на зов своего хозяина.

Змея ударила — быстро, превратившись в смазанный силуэт. Она двигалась быстрее обычных змей, быстрей любого гнома, человека и даже эльфа… Но не быстрее сипала, посвященного тропы теней. Время привычно замедлилось, потекло, становясь вязким. Небытие в мышцах внезапно оказалось заполнено какой-то странной темной массой, а из сочащихся ядом клыков к груди сипала потянулась темная, черная нить смерти. Идущий тропой тени отпрыгнул, резко потянув черную нить в сторону — голова змеи последовала вдоль нее, ударившись о стену, и отпрянула, вновь оказавшись в боевой стойке.

Это был странный поединок. Змея, ведомая жаждой убийства, следовала за нитями смерти, а сипал играл на них, уводя убийственный бросок в сторону, заставляя живую машину смерти промахиваться, круша камень и обдирая собственную чешую. Каждый раз оскаленная пасть оказывалась совсем близко, клыки щерились, обдавая человека ядом, но вновь и вновь била мимо. Азарт, незнакомый прежде человеку, охватил его. Азарт игры со смертью.

Очередная нить зазвенела, и гигантская голова со всего маху ударила в стену, потеряв правый клык. Сипал засмеялся. Тропа тени была оружием сама по себе. Новый, необычный поединок, используя смерть как защиту, как возможность отклонить удар. Удар! Вновь полетела каменная крошка со стены, морда змеи окрасилась кровью.

После очередного удара сипал увидел, как две нити смерти переплетаются в новый, причудливый узор. Его — и змеи, со звериной яростью нападающей на человека. Две судьбы, две струны, на которых нужно было сыграть причудливую мелодию жизни — и смерти!

Огромная голова ударила, на пару волосков разминувшись с замершим человеком, и налетела на каменный угол, размозжив себе череп. Гигантское тело свивалось в агонии в причудливые узлы, а сипал танцевал посреди огромных колец, уходя от сжимающих клубков, следуя дорогой жизни и тени, но используя для ориентира пути смерти.

— Сейчасс ты по-настоящему победил стража.

Показалось, или у собеседника сипала появились в голосе змеиные нотки?

— И что теперь?

— Ты почувствовал себя котом, воюющим со змеей? А сможешь ли ты ссправиться сс кем-то покруче? — ехидный, полный сарказма смешок.

Вновь длинный, широкий, с каменной плиткой на стенах коридор. Он кажется тем же самым, что и в прежний раз, но теперь в нем полно света, хотя факелов не прибавилось. Противников сипала отчетливо видно — пять крепких, сильных мужчин, чем-то неуловимо похожих на Мариша, они стоят в конце длинного коридора, но кажутся совсем близко. Похожие на людей, в то же время — другие. Их руки пусты, но Ладар не заблуждается: любой из них способен убить его десятками различных способов. Оборотни!

Они прыгают, и пространство вновь становится тягучим, показывая пять черных линий смерти, идущих со всех сторон — но неизменно заканчивающихся на нем. Несколько долгих секунд, пока живущие на две стороны набирают разбег, сипал потрясенно смотрит, как идут линии. Вот этот прыгнет на стену, а затем — на него, этот закрутится штопором, выпустив когти, а этот ударит в высоком прыжке, оттолкнувшись для резкости от потолка… Никто из людей не способен на подобное. Темные линии сошлись напротив его сердца — и ребра заныли, словно их раздирают острые когти, спеша добраться до сосредоточения жизненных сил человека. Сипал встряхнулся — и вступил на тропу. Привычно закрутил линии, намеренно затянув их в узел, отпрянул подальше — и увидел, как два здоровых тела влетели друг в друга, раскидывая клочья кожи. Зато остальным не требовалось останавливаться, подобно змее. Едва найдя взглядом новое положение человека, они вновь прыгнули — теперь уже с более близкого расстояния. И вновь темные линии свились в причудливый клубок, но теперь сдвинуть их было гораздо сложней. Пот заливал глаза, руки онемели, словно весь день таскал тяжести, а оборотни не зная усталости прыгали, ничуть не обескураженные промахами, они легко приземлялись на четыре лапы, ни разу не повредив ничего от удара о стену. Хорошо, что вначале удалось стравить двоих, они так и не оклемались, два тела лежали, видно, урон был достаточно велик. Но больше линии спутать не удавалось: опытные воины планировали свои атаки достаточно осторожно, усвоив полученный урок, и далеко друг от друга. Зато каждый раз все ближе и ближе к Ладару.

Одна слабо отодвинутая нить — и плечо человека окрасилось кровью, еще одна — и клок волос был выдран с изрядным куском кожи. Опытный воин не похож на безмозглого зверя, он способен не дать управлять собой. Даже магу смерти.

Ладар решился — и двинулся в направлении черной нити, идущей в голову ближайшего оборотня. Удар! Его развернуло, но противник, отлетев к стене, упал без движения. Обрадованный сипал остановился — и тут на его спину обрушились две крепкие туши.

Черные нити оказались повсюду, они опутывали тело, словно коконом, и приходилось их рвать, извиваться, двигаться против всех норм и правил, ведомый одним простым желанием — выжить. Сипал сам не заметил, как от его рывков нити лопаются, словно сделанные из гнилых ниток, как вздрагивают и мешают друг другу опытные воины, как странная бледность наползает на их лица, а движения становятся все более неуверенными. Ладар все рвал и рвал нити, не обращая внимания на их цвет, пока два тела не затихли неподвижно на каменном полу. С трудом встав на ноги, весь залитый кровью, он с недоумением смотрел на порванные светлые нити в своих руках… пока знакомый смешок не вернул его в темный храм.

— Волчонок начал рвать нити судеб? Ссмело! Что ж, ты выдержал эту встречу. Но если бы ты умер там — поверь, ты бы погиб окончательно.

Ладар почувствовал, как исчезает боль в теле, которое вновь стало неповрежденным. Или перестало казаться таковым? Впрочем, а есть ли разница?

— Нити судеб?

— Весь мир — ссложный гобелен, и ссуществ в нем окружает множество нитей. Нити ссмерти — не ссамые красочные в этом полотне. Зато окончательные. Другие не могут причинить значительного ущерба, но могут лишить сил или заставить отказаться от боя. Они много что могут, идущий тропой тени.

— Я смог увидеть и почувствовать другие? Хорошо. Теперь я могу задать вопрос?

— Вначале еще одна небольшая встреча. Как насчет того, чтобы повидаться со сстарыми друзьями? — И сухой скрипучий смешок.

Знакомый каменный коридор. Только теперь его освещают не факелы — светится мох на стенах. Под ногами — сырость и слизь. Пахнет чем-то сладковатым, с гнилостным привкусом. Впереди — темные, идущие к нему фигуры.

— Ну, давайте! После оборотней мне уже все равно!