Возлюбленная виконта
Шрифт:
— Кто-то из твоих клиентов заинтересовался этим? — спросил Эллиотт, и Белла вспомнила, что Даниэль юрист.
— Нет, я сам заинтересовался. — Эллиотт уставился на него. Даниэль заерзал и покраснел. — Я подумал, не заняться ли мне сельским хозяйством, имеется в виду побочное занятие. Я не собираюсь бросать юридическую практику.
— Я не знал, что тебя привлекает практическая сторона сельской жизни. К сожалению, я собираюсь сдать в аренду лишь дом и парк. Надеюсь, сюда вернется какой-нибудь набоб или городской житель в поисках уединенного пристанища. Однако не стесняйся, заходи в любое время, когда пожелаешь
— Спасибо. Ловлю на слове. Ты собираешься нанять управляющего?
— Мой управляющий весьма опытен, но я буду за всем следить. Не хочу пускать все на самотек. Имение надо привести в порядок.
— Рейф был не из тех, кто любил сельскую жизнь. Все время твердил, что провинция приводит его в уныние, — сказал Даниэль.
Служанка принесла чай.
— Жаль, он не передал Джиму Тернеру достаточно полномочий для ведения дел, — заметил Эллиотт. — Он хороший человек. Если бы Рейф доверял ему, земля и здания не пришли бы в нынешнее состояние. Спасибо, Арабелла. — Он взял чашку, протянутую ему Арабеллой, и улыбнулся. На его напряженном лице мелькнула теплота.
«Эллиотт все еще переживал, что ему пришлось оставить собственный дом», — вдруг догадалась она.
— Жилища арендаторов сущий позор. Я ничего подобного не видел, — говорил Эллиотт, и его лицо снова посерьезнело.
— Мне пора навестить арендаторов, — заметила Белла. Возможно, ей удастся помочь Эллиотту, если выяснить, чем следует заняться в первую очередь, где необходимо провести ремонт.
Кузены заговорили о местном политическом скандале, Белла вглядывалась в лица обоих, столь похожих и все же разных. Она уже привыкла видеть черты Рейфа в них, хотя все больше и больше забывала его образ и голос. Рядом все время звучал более глубокий голос Эллиотта. Наверное, ее воспоминания о тех нескольких днях, к счастью, со временем изгладятся из памяти.
— Где похоронен Рейф? — спросила она, мужчины взглянули на нее. Их удивленные лица казались похожими. Она поняла, что поступила опрометчиво, но ей хотелось знать, чтобы случайно не наткнуться на его могилу и выдать чувства, которые могли бы подвести ее.
— В фамильной усыпальнице, расположенной в той же церкви, где мы венчались, — ответил Эллиотт, пришедший в себя первым. — Вы увидите ее в воскресенье, хотя памятник, конечно, еще не готов.
— Там простая дощечка? — спросила Белла таким тоном, будто хотела проявить интерес к могиле совершенно чужого человека. Рейф покоился так близко, когда она венчалась. При этой мысли стало не по себе. Возможно, было бы лучше, если бы она ничего не знала.
— Да, простая дощечка. Имя, даты, титул и фамильный герб. И белый мрамор, — добавил Эллиотт. Она заметила, что он изучает ее лицо, и задавалась вопросом, не сказала ли она нечто такое, что могло бы выдать Даниэлю ее чувства.
— Там нет статуи Рейфа в героической позе в профиль со скудно одетыми девами, скорбящими у его ног? — пошутил Даниэль. — Он оценил бы это по достоинству.
— Кэлн. — Эллиотт нахмурился.
— Белла, приношу свои извинения. — Даниэль грустно улыбнулся. — Мне пора идти. Я все забываю, что у вас сейчас медовый месяц. Вы такие практичные и нежные супруги. Ведь занавески и сельское хозяйство вряд ли подходящие развлечения через два дня после свадьбы.
Он удалился. Эллиотт громко скрежетал зубами.
— Обычно
— Упоминанием о могиле Рейфа? Нет. Все же я первая заговорила об этом и совершила глупость. Мне не хотелось неожиданно наткнуться на его могилу, вот и все.
Надо было повременить и заговорить об этом с вами после его ухода. Я не владею своими мыслями и чувствами. Как вы думаете, виновато ли в этом мое положение?
— Наверное, это так. — Эллиотт улыбнулся, и ей стало тепло на сердце. Он так добр к ней. — Хотя не знаю. У меня большой опыт с беременными кобылами, пойнтерами-суками и никакого опыта с женами. Конечно, если вы обрели бы влажный нос, блестящий мех и хвост, мне было бы легче давать вам советы.
— Ах, Эллиотт. — Белла расхохоталась. — Если бы такое случилось, вы бы скомандовали мне сидеть.
Он обнял ее и усадил на колени.
— Разумеется. Я бы приказал вам сидеть. Я еще не видел, как вы смеетесь. Вам это идет.
Белла перестала смеяться, обнаружив, что он привлек ее к себе. В уголках его голубых глаз с неприлично длинными для мужчины ресницами собрались веселые морщинки. Он крепко обнимал Беллу одной рукой. Она удерживала равновесие, прижав руку к его камзолу, чувствовала под собой его крепкие бедра, игру мышц и догадалась, что все это возбуждает его.
— Эллиотт? — Она облизнула губы, заметив, что он наблюдает за ней. Его тяжелый взгляд пробуждал в ней тревожные чувства. — Эллиотт… — Она наклонилась к нему и прильнула губами к его устам.
В нем все напряглось, пробудилось сексуальное влечение. Белла почти угадывала его мысли. Его губы впились в ее, он откинулся на спинку дивана, вынуждая Беллу опуститься ему на грудь. Значит, она завладела инициативой. Ее охватили волнующие и опасные чувства и игривое настроение, хотя его руки неподвижно покоились на ее спине.
«Эллиотт предоставляет мне свободу действий», — подумала она. Властное чувство подавило остальные ощущения. Он желал ее, она распоряжалась им и понимала, что ее поцелуи приятны и не раздражают его. В голове мелькнула мысль, что этот мужчина сделал смелый шаг, передав женщине власть над любовными утехами. Белла даже мгновение не могла представить Рейфа на его месте. Однако Эллиотт поступал так не потому, что чувствовал какую-то слабость. Наоборот, был уверен в себе.
Белла запустила пальцы в его волосы, тронула упругие мышцы шеи. У нее возникла иллюзия, будто его можно держать вот так. Он казался беспомощным, и она могла целовать его сколько хотела. Часть ее существа посмеивалась над ней. Он в любое мгновение мог положить ее на спину, однако подобные фантазии приносили удовольствие. Пока Белла водила кончиком языка по его сомкнутым губам, Эллиотт сопротивлялся, и она понимала, он тоже играет.
Она ухватилась за его волосы, требуя повиновения, и проникла языком в его рот. Напряжение возбуждало. Эллиотт уступ ил, раскрыв губы. Она почувствовала себя в раю. Изменила положение, обхватила его голову другой рукой, держала ее. Исследовала, пробовала на вкус, дразня языком. Уста Эллиотта были жаркими и влажными. Она почувствовала вкус чая, какой-то домашний, успокаивающий запах, нечто мужское, опасное и необузданное.
Тяжело дыша, Белла подалась чуть назад, и они соприкоснулись носами.