Возрождение
Шрифт:
Коул берет меня за руку и выводит на улицу. Влажный холодный воздух оседает вокруг. Я начинаю спрашивать, куда мы идем, но он движется в том же направлении, что и вчера вечером.
После того, как мы проходим здания, он снова говорит.
– Не терзай себя из-за этого. Ты вернешь свои воспоминания, и, если тебе нужно будет вернуться в КиРТ, чтобы довести начатое до конца, ты сделаешь это. Ты не провалилась. Тебя постигла неудача. Вот и все.
– Но мне кажется, что я знала, — слова неконтролируемо полились из моих уст. Они удивили меня
Он поворачивается лицом к небу, и одна снежинка приземляется на его нос.
– Ты, наверное, еще не определила личность Х, иначе ты бы сказала Мэлоуну. Ты должна была сообщить ему, как только обнаружишь.
– Я знаю это, но потом думаю — почему на меня напали и вытащили мой жучок? — в таком случае, почему я тайком улизнула с Кайлом, если только он был единственным, кто это сделал? Но я не готова обсуждать это.
– А что, если я выяснила, кто такой Х, и прежде, чем смогла доложить, кто-то сделал это со мной? Мэлоун сказал, что другие тоже искали информацию. Что если я облажалась так сильно, что они вытащили это из меня и…
Коул снова перемещается в сторону леса. У одинокой снежинки еще нет компании, но я могу сказать, что они приближаются.
— Что-то не сходится.
– Ничего не сходится. Чем больше я вспоминаю, тем меньше понимаю. Не должно ли быть наоборот?
– Иногда все становится весьма сумбурным, прежде чем у него может появится смысл. Идем.
Я следую за ним вниз по тропе. При дневном свете я могу видеть камеры наблюдения, скрытые под кронами деревьев, а также небольшие металлические ящики, которыми оснащены каждые пятьдесят метров. Мне интересно, что они делают, но не хочется спрашивать. Больше безопасности - это все, что мне нужно помнить. Даже если я когда-либо знала больше.
Мы выходим из леса на берег озера. Оно скучное и сероватое, но темнее, чем небо. Еще не замерзшее, но и не приглашающее. Это то озеро, в котором Фитцпатрик заставляла нас мерзнуть. Воспоминание посылает озноб по телу, и я на самом деле дрожу.
Кружась вокруг, я осматриваю деревья на наличие камер.
– Сюда не указывает ни одна из них, - говорит Коул, следя за моими движениями.
– Пройди двести футов в ту сторону, и тебя засекут, или пятнадцать футов в ту сторону, - он указывает влево и вправо.
– Не каждый дюйм лагеря транслируется. Здесь достаточно дюймов.
– Вот почему мы пришли сюда тем утром, - я закрываю глаза, пытаясь воспроизвести всю сцену, но у меня нет изображений. Просто знания. Просто слова. Они правдивы, но воспоминание не целостное.
Кажется, что все тело Коула светится. Он выглядит выше.
– Ты помнишь, что я тебе говорил?
Я вся дрожу. Слишком много эмоций борются за контроль над моим телом - позор, надежда, страх.
В основном страх.
– Ты сказал, что веришь в меня. Что я могу сделать это - выполнить миссию.
– Я все еще верю.
Я не могу смотреть на него. Едва могу говорить и мямлю слова.
— Мэлоун говорит, что у них есть технология -
Я не знаю, почему зациклилась на этих словах. Они не имеют ничего общего с причиной, по которой Коул привел меня сюда. Но я думаю это потому, что нужно объяснение моему страху, тому, которое не имеет ничего общего с правдой.
– Это звучит зловеще, - говорит Коул.
– Никаких шуток, - я поднимаю голову на последних словах, надеясь, что избавилась от разговора. Избавилась от правды. Я терпеть не могу, когда что-либо находится вне контроля.
Коул почесывает голову.
– Посмотри на это таким образом: твоя миссия состояла в том, чтобы найти и защитить X. Если бы ты нашла их, а другие, кто искал Х, пытались схватить его, прежде чем мы смогли бы вытащить Х оттуда, стала бы ты рисковать своей жизнью и защищать его?
– Это моя обязанность.
– Правильно. Значит, что тогда?
– он поднимает бровь.
– Как это отличается?
– Ну, когда ты так говоришь, я чувствую себя глупо и эгоистично из-за того, что беспокоюсь. Почему ты настолько умнее меня?
– я слегка ударяю его по груди.
Он ударяет меня в ответ.
— Вот, почему я ваш лидер. Я здесь, чтобы вразумить остальных. Ты не глупая, Семь. Просто на тебя сейчас столько навалилось, но ты будешь в порядке. Поверь мне.
– Я всегда верила тебе, бесстрашный лидер, - это правда.
– Хорошо, - затем он кладет руку на мою щеку и целует меня так, как он сделал тем утром перед моим отъездом. И так же, как в то утро, я снова паникую.
Рука Коула на моем лице решительная, но я нет. Я разрываюсь надвое. Если бы он не держал меня, я бы свалилась в грязь.
Вкус его губ слегка солоноват, но в приятном смысле, и он обвивает левую руку вокруг меня, притягивая ближе. Я могу чувствовать каждый контур его тела, и это так приятно. Так правильно, и в то же время неправильно. Я хочу прижать себя ближе и хочу убежать.
– Я так по тебе скучал, пока тебя не было, - Коул бормочет в мою кожу. Его рука ласкает мою щеку, и он опускает поцелуи ниже. Медленно, но с голодом, как будто сдерживается, потому что знает, насколько я уязвима.
Он касается моего подбородка, горла. Я задерживаю дыхание.
Глаза закрываются, и каждый мускул во мне напрягается в предвкушении. Я оборачиваю свои руки вокруг его рубашки, но не могу двинуться дальше, ведь вспоминаю, как так же снимала рубашку с Кайла. Как лежала на его кровати, а мои руки пробегали по его обнаженной спине. Как его губы перемещались по моему животу.
Мое сердце колотится от страха и чувства вины. Я люблю Коула, но не так. Не так, как Кайла. Даже при том, что мое тело реагирует на прикосновения Коула вопреки сердцу, это неправильно. Настолько неправильно, что я могла бы заплакать, потому что меня не должен волновать ни один из них в этом смысле. Я не должна была целовать никого из них.