Возрождение
Шрифт:
— Норм Ирвинг.
— Очень приятно.
На самом деле я не был уверен, приятно мне или нет.
— Говорят, ты играешь на гитаре, салага.
— Кто тебе сказал?
— Твой брат. Мистер Футбол.
Норм Ирвинг открыл шкаф, где лежала куча гитар в футлярах. Он вытащил один, открыл защелки, и я увидел роскошную угольно-черную электрическую «Ямаху».
— SA-30, — небрежно пояснил он. — Купил два года назад. Все лето красил дома с батей. Включи усилок. Нет, не большой. Вон
Я подошел к мини-усилителю, поискал переключатель или кнопку и не нашел.
— С обратной стороны, салага.
— А.
Я нашел тумблер и щелкнул. Зажегся красный огонек, и послышался тихий гул. Мне сразу понравился этот гул. Это был звук мощи.
Норм вытащил шнур из шкафа с гитарами и подключил его. Он провел пальцами по струнам, и из маленького усилителя вырвался короткий звук – «брронк!». Атональный, немузыкальный, абсолютно прекрасный. Норм протянул мне гитару.
— Что? — Я ощущал одновременно тревогу и восторг.
— Твой брат говорит, ты играешь ритм. Ну давай, валяй. Сыграй ритм.
Я взял гитару, и из маленького «Буллноуза» снова донесся «бррронк». Гитара была намного тяжелее, чем акустика Кона.
— Я никогда не играл на электрической, — сказал я.
— Это то же самое.
— А что играть?
— Ну давай «Зеленую реку». Можешь?
Он полез в карман мешковатых джинсов и протянул мне медиатор.
Я умудрился не уронить его.
— С ми-мажор?
Хотя что тут спрашивать. Все эта херня начинается с ми-мажор.
— Это уж ты решай, салага.
Я перекинул ремень гитары через голову и поправил подплечник. «Ямаха» висела низко — Норман Ирвинг был намного выше меня, но мне и в голову не пришло отрегулировать ремень. Я сыграл аккорд Е и подпрыгнул — так громко он прозвучал в пустой оркестровой. Норм ухмыльнулся, обнажив зубы, которые должны были доставить ему много проблем в будущем, если он не начнет за ними следить. У меня отлегло от души.
— Дверь закрыта, салага. Прибавь громкость и жарь.
Усилитель стоял на пятерке. Я прибавил до семи и услышал греющий душу громкий «бангггг».
— Петь я вообще ни хера не могу, — сказал я.
— Петь тебе не надо. Я буду петь. Ты только играй ритм.
У «Зеленой реки» базовый рок-н-рольный ритм — не совсем как у «Вишенки», но близко. Я снова сыграл Е, мысленно прокрутил в голове первую фразу песни и решил, что все правильно. Норман запел. Гитара почти перекрывала его голос, но я слышал достаточно, чтобы понять, что дыхалка у него в порядке. «Отвези меня туда, где прохладная вода…»
Я перешел на А, и он умолк.
— Там и дальше Е, да? — сказал я. — Пардон, пардон.
Первые три строки все были в ми-мажор, но когда после
— Где переходить? — спросил я Нормана.
Он молча смотрел на меня, засунув руки в карманы. Я послушал мелодию у себя в голове и начал заново. На четвертой строке я перешел на С — до-мажор — и оказался прав. Мне пришлось еще раз начать сначала, но дальше все уже пошло как по маслу. Нам нужны были только ударные, бас… и, конечно соло-гитара. Джон Фогерти из «Криденс» лабал на соло так, как я и мечтать не мог.
— Давай гитару, — сказал Норман.
Я неохотно вернул ее.
— Спасибо, что дал на ней поиграть, — сказал я и повернулся к выходу.
— Минутку, Мортон. — Не бог весть что, но все же повышение по сравнению с «салагой». — Прослушивание не закончено.
— Прослушивание?
Он достал из шкафа футляр поменьше, открыл и извлек потрепанную полуакустическую «Кай» — 900G, если вы ведете статистику.
— Подключи к большому усилку, только убавь до четверки. Этот «Кай» фонит как сволочь.
Я сделал, как он велел. «Кай» был удобней, чем «Ямаха»; мне не приходилось сгибаться в три погибели. В струны был вставлен медиатор, и я вытащил его.
— Готов?
Я кивнул.
— Раз… два… раз-два-три-и…
Я нервничал, играя простую ритмическую последовательность «Зеленой реки», но если бы я знал, как хорошо играет Норман, то вообще не смог бы ничего из себя выдавить. Просто сбежал бы. Он играл соло-партию Фогерти в точности так, как надо, воспроизводя все его запилы со старого сингла «Фэнтези». Я был потрясен.
— Громче! — проорал он мне. — Прибавь громкость, и пусть обфонится нахер.
Я поставил большой усилок на восьмерку и снова заиграл. Голос Норма потерялся за грохотом двух гитар и пронзительным шумом резонанса. Это не имело значения. Я просто следовал за его соло, словно несся на гребне волны, которая катилась к берегу, не разбиваясь, две с половиной минуты подряд.
Наконец песня кончилась, и настала тишина. У меня звенело в ушах. Норм задумчиво посмотрел в потолок, затем кивнул.
— Не супер, но и не кошмар. Немного потренируешься и будешь лучше Снаффи.
— Кто такой Снаффи? — спросил я. В ушах все еще звенело.
— Парень, который переезжает в Массачушкинс, — сказал он. — Давай попробуем «Как на иголках». «Сёрчерз» поют, знаешь?
— Е?
— Не, там D, но не просто D. Надо с ним поиграться.
Он показал, как цеплять «ре» мизинцем, и я сразу же все понял. Получалось не точно как на пластинке, но более-менее похоже. Когда мы закончили, я был мокрый как мышь.