Возвращение Апостолов
Шрифт:
— Но Талсар…
— Дэвид, я не шучу, — перебил его учёный. — Не трать попусту время. Ответь только на один вопрос: откуда у тебя противоядие.
— Талсар, давай в другой раз, сейчас нет времени на объяснения. Просто доверься мне.
— Прости, Дэвид. Если я не получу ответ, то Совет примет единодушное решение, обвинив тебя в сговоре с нашими врагами.
— Что?!
Глаза Дэвида округлились. Он не мог и предположить такого поворота событий.
— Так вы будете приземляться на планету? — спросил он.
— Для начала,
«Но это же изменение исторического факта, — мысли метались у Дэвида в голове. — Этого никак нельзя допустить. Остаётся только одно — во всём сознаться».
— Ладно, пусть будет по-вашему, — сказал космодесантник в ларингофон. — Здесь в какой то мере замешано волшебство…
— Мы всё поняли, Дэвид. Считай, что наш разговор окончен, — Талсар был категоричен. — Во Вселенной нет волшебства, не подкреплённого научными знаниями. Если же источник энергии, питающий твой волшебный ларец, неизвестен, то ты подвергаешься великой опасности, помни это.
Дэвид вздрогнул, потом сказал с нескрываемой злостью:
— Делайте, что хотите, — это ваше дело. Противоядие мы оставим пастору Коллизо. Если вовремя одумаетесь, можете застать его живым. Так что поторопитесь. А со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь. Конец связи.
— Не очень то ты вежлив, — хохотнул Крейз.
— А ну их! — в сердцах выругался Дэвид.
— Кстати, Стеф, — спросил он, убирая подальше голубой шар. — Тебя тоже сильно удивило это чудо?
— Нет, — спокойно ответил тот. — На мою долю тоже иногда выпадают подарки апостолов.
Он засмеялся. Дэвид тоже. Пусть они только пешки в руках опытного игрока. Главное — в этой шахматной партии они на одной стороне. Было бы гораздо хуже волей судьбы оказаться врагами.
— У нас ещё будет время самим во всём разобраться, — убеждённо сказал Дэвид.
— Кто знает, — заметил Стеф. — Возможно, нам лучше не знать всей правды.
Разговор был закончен. Пожав друг другу руки, друзья пожелали, чтобы каждому сопутствовала удача.
Стеф с Крейзом двинулись к мечети. Дэвид остался на месте.
Дым от пожара стлался по земле, растекался во все стороны, медленно уплывая за горизонт.
— Грустно, — сказал Дэвид вслух. — Грустно терять тех, кто тебе дорог.
Он вспомнил Эджину. Но, как ни странно, это воспоминание не захлестнуло его с головой. Потеря Эджины была для Дэвида потерей Друга. Не больше. Её присутствие скрасило одинокую жизнь человека, отдавшего себя на произвол судьбы.
— Но ведь я любил её, — сказал и в то же время спросил себя космодесантник.
— Не знаю, — он пожал плечами.
«А как же Илона? — раздался внутренний голос. — Она тоже, чтобы скрасить?»
Дэвид заволновался, почувствовав, как сильно забилось сердце. Сорвав колпачок с пузырька, он жадно припал губами к горлышку, сделал
Как всё странно получалось. Вот не думал об Илоне: было спокойно и даже легко, а задумался, вспомнил — и вот результат. Появилось ощущение вины. Значит, не прошло, не исчезло его чувство, не растаяло, как с яблонь белый дым, вдали от дома, среди суеты далёких миров.
— Лучше бы я сам полетел на Землю, а не Стеф, — вздохнул Дэвид, понимая однако, что что, если бы вместо Огинса полетел он, то не смог бы не навестить Илону, а значит: поддался бы любовному чувству в то время, когда над всем человечеством нависла угроза гибели.
Выбор был сделан, и Дэвид оставался на Лагуре.
42. Дорога домой
— Эй, осторожно! — заорал Крейз в радиотелефоны, когда почувствовал, что, несмотря на удачное перемещение в гиперпространстве, их корабль не остановился, а начал куда-то проваливаться.
Гиперпереместитель на этот раз был битком набит желающими совершить перелёт. Мильофу удалось сконцентрировать в десять раз больше энергии, чем предполагалось изначально для старта корабля с тремя-четырьмя человеками на борту. Запасный вариант «гипера» также оказался вполне пригодным. На него не наткнулись в своё время солдаты патруля, а потому он остался цел и невредим.
Крейз ещё в самом начале истории с перелётом испросил у капитана разрешение временно взять карты в свои руки. Мотивировал он это тем, что его осведомлённость в вопросах, связанных с перемещением в гиперпространстве, может сыграть решающую роль в случае, если стрясётся что-нибудь непредвиденное. И вот это непредвиденное начало происходить.
— Крейз, для чего ты строил этот корабль? — в радиотелефонах возник голос Стефа.
Пират воспринял вопрос как издевательство. Однако, не желая в разговоре с Огинсом зарываться, решил сорвать злобу на ком-нибудь другом.
— Мильоф! — гаркнул верзила, обращаясь таким образом к человеку, постепенно становившемуся общественным козлом отпущения.
В шлемофоне послышалось нечленораздельное бормотание.
— Это ещё что такое, — заорал Крейз. — Из-за вас мы снова куда-то летим. Что вы там понасчитали!
Изо рта Крейза вырвалось сочное ругательство.
Физик продолжал бубнить что-то неразборчивое. Его самого вовсе не было видно за грудой путешественников; они были навалены друг на друга точно вязанки хвороста.
— Не пори горячку! — одёрнул Крейза Стеф. Потом добавил, силясь дотянуться до его руки: — Я хотел только сказать, что в данном случае твоё (хотя я в этом сильно сомневаюсь) изобретение служит нам батискафом. Усёк?
Крейз выпучил глаза.
— Мы что, в воде?
— Да дружок. Причём на достаточно большой глубине.