Возвращение к звездам: фантастика и эвология
Шрифт:
Теперь все зависело от того, какая структура окажется более жизнеспособной: горизонтальная сеть информационных генераторов — НИИ и КБ — или вертикальные клинья партийно-государственного аппарата. Семидесятые годы ознаменованы непрекращающимся конфликтом (по сути маленькой и почти бескровной гражданской войной) в советском обществе.
Этому иррациональному конфликту и посвящена «Сказка о Тройке».
Повесть эта кажется статичной. Действительно, речь в ней идет о «боях местного значения» на установившемся позиционном фронте. Ни одна из сторон не использует сколько-нибудь значительных сил и средств. Да и
Заметим, что «ресурсы», за которые идет сражение, «Тройке по рационализации и утилизации необъясненных явлений» не принадлежат ни юридически, ни фактически. «Ресурсы» эти не являются дефицитными — они не нужны никому, кроме представителей НИИЧАВО. Какой-либо угрозы личным, имущественным или хотя бы административным интересам Тройки при любом решении конфликтной ситуации не возникает. Однако же любой успех одной из взаимодействующих сил ослабляет — для грядущих боев — другую силу, поэтому в ситуации содержится известное внутреннее напряжение.
Символом безапелляционных силовых возможностей государственного аппарата (в лице любой его структуры и структурочки, сколь бы скромное место она ни занимала в общей системе управления) оказывается Большая Круглая Печать. Ее прикосновение позволяет вычеркивать из Реальности события, явления природы. Людей.
«Определитель Жемайтиса равен нулю. Плотность административного поля в каждой доступной точке превышает число Одина, административная устойчивость абсолютна, так что все условия теоремы о легальном воздействии выполняются…»
Однако Тройка не свободна в применении Печати. Она обязана соблюдать определенные правила игры. И может быть — в рамках этих правил — переиграна.
Строго говоря, в повести нет или почти нет столкновения личностей. Взаимодействуют между собой — строго в рамках установленных взаимных обязательств — информационные структуры административной государственности и сетевой науки. Перед нами конфликт големов, а не людей.
Рассматривать научное познание вместе с порожденными им структурами, такими как голем, неприятно, непривычно, но необходимо. И надо четко понимать, что для научного голема категории морали, благодарности, ответственности столь же чужды, сколь и для любого другого информационного квазиорганизма. Сотрудники НИИЧАВО безразличны голему в той же мере, в которой данная конкретная Тройка безразлична управленческому аппарату. (Единственная разница — в том, что граничным условием существования науки является развитие, а классическая государственность, хотя и может существовать в меняющемся мире, всегда предпочитает «свернуть пространство и остановить время». Поскольку человечество все-таки развивается, «научный» голем может быть для него союзником. По крайней мере — в определенных условиях и, может быть, ненадолго.)
Четкое осознание этого факта, как ни странно, дает надежду. Уже в конце XX Столетия было доказано, что борьба человека против голема невозможна. Однако человек, будучи существом разумным, способен обратить к своей выгоде конфликты между информационными киазиорганизмами и в конце концов «запрограммировать» их и подчинить своей воле.
В первой Сказке перед нами пример (донельзя упрощенный) программирования голема. Тщательно просчитав все на моделях, магистры предпринимают некоторую последовательность действий, вынуждающую обе взаимодействующие информационные конструкции к определенным движениям. Результатом является не только получение товарищами Приваловым,
Такое решение не обладает должной драматичностью и красотой. Оно даже производит впечатление поражения. Лавр Федотович остается на своем месте, Большая Печать принадлежит ему, административное поле по-прежнему абсолютно устойчиво и плотно в любой области. Но задачей человека разумного не является протест против факта существования явлений природы или общества. Задачей является их разумное использование — неброское и негероическое. И сейчас мы понимаем, что создание нерыночных гомеостатических экономических механизмов, которые уже к концу века привели к процветанию, а в дальнейшем создали экономическую систему, иронически называемую «Земной рай», было возможно только на пути последовательного системного программирования разных големов.
Ситуацию в первой Сказке облегчала незамкнутость системы, что, собственно, и позволило героям выйти за рамки «теоремы о легальном воздействии…» Во второй же Сказке выполняется классическое триединство времени-места-действия. Конфликт ограничен рамками условного «семьдесят шестого этажа», и система является строго замкнутой.
Здесь дело обстоит значительно хуже. Амперян и Привалов — не худшие из магов — продержались только три дня. К концу текста они готовы полностью перейти под защиту административного эгрегора.
Ситуацию спасает появление Феодора Симеоновича и Кристобаля Хозевича. «Они были в неописуемом гневе. Они были ужасны. Там, куда падал их взор, дымились стены и плавились стекла. Вспыхнул и обвалился плакат про народ и сенсации. Дом дрожал и вибрировал, дыбом поднялся паркет, а стулья присели на ослабевших от ужаса ножках. Это невозможно было вынести, и Тройка этого не вынесла».
Некоторыми критиками это «явление» рассматривается как классический «бог из машины». По-моему, напрасно. В замкнутой системе взаимодействуют не сами големы, а лишь их представления, и борьба с Тройкой в такой ситуации под силу «ведущим из магов». Никакого же иного воздействия на систему оказать нельзя — именно ввиду ее замкнутости.
Так что два варианта повести демонстрируют нам два приема решения конфликта «Голем-Голем» — важнейшей проблемы семидесятых годов XX столетия. Сила знаний позволяет осуществить — в отсутствие социальной замкнутости — программирование голема. Сила личности позволяет сокрушить представление, некротический образ голема.
Если, конечно, система замкнута и образ действительно некротический.
Перечитав эти строки, я с огорчением заметил, что достичь поставленной цели — «вписать» исторические повести-фэнтези «Понедельник начинается в субботу» и «Сказка о Тройке» в контекст Реальности шестидесятых годов XX столетия — мне все-таки не удалось.
Но, может быть, этого и не требовалось. Все равно мне не известны источники, лучше, чем эти две книги, передающие эмоции, настроения, романтику — саму атмосферу шестидесятых. И я не столь самонадеян, чтобы попытаться создать такой текст самостоятельно.
Синоптики концa света
Произведения, собранные под этой обложкой, принято относить к исторической фантастике. «Боковая ветвь», вероятность, возможность. Так не было, но так могло быть.