Возвращение к звездам: фантастика и эвология
Шрифт:
Карапетян А., художник:
Скажи, говорит, о Братьях Стругацких. О мирах братьев Стругацких — мы, вот, издаем тут… А что я, интересно, скажу? Пространные миры, таинственные миры, несмотря на как бы ясность их, миров этих.
Переслегин С.Б., 37 лет, социолог и бизнесмен:
Эта история началась в конце зимы 1995/96 года. Где-то в феврале ко мне в офис зашел мой старый друг Николай Ютанов и предложил принять участие в проекте, который тогда носил название
Ютанов Н.Ю.:
В русской фантастике «Мир "Полдня"» — единственный в своем роде, большой, тщательно продуманный цикл произведений, укладывающийся в какую-то осмысленную, определенную временную шкалу. Изначально в проекте предполагалось издать пять томов, посвященных исключительно истории Галактической цивилизации Земли. Я предложил Сергею Переслегину представить себя историком, живущим в XXIII веке и пытающимся осмыслить события минувших двух с половиной столетий. Как всякому историку ему надлежало отсортировать легенды и реальные факты, государственные «заказы» и целенаправленную дезинформацию спецслужб, отсеять глупость и интерполировать пробелы исторического таймлайна. Мир был что ни на есть живым и требовал нормального исторического исследования.
Сергей сделал следующий эффектный ход: исследования проводил не просто историк, а действующий прогрессор, продолжающий дело Корнея Яшмаа на Гиганде.
А Борис Натанович Стругацкий дал неожиданное «добро» на такой эксперимент.
Переслегин С.Б.:
И я согласился. Во-первых, от таких предложений не отказываются. Во-вторых, поставленная проблема была потрясающе интересной. Предстояло верифицировать Реальность, отвергнутую официальной историей, заклейменную официозной пропагандой и забытую обыденной капитализированной жизнью.
Надо сказать, что задача «верификации Реальности» довольно часто встречается в практике специалистов по теории ролевых игр и, как правило, особых трудностей не вызывает. В данном случае ситуацию резко усложнял политический аспект проблемы. Мир братьев Стругацких был назван авторами коммунистическим. Более того, в отличие от И. Ефремова, который отнес действие «Туманности Андромеды» и последующих произведений цикла в далекое (и притом неопределенно далекое) будущее, мир «Полдня…» имел точно обозначенную привязку ко времени и четко прослеживающиеся связи с советской реальностью шестидесятых годов XX столетия.
Конечно, ничто не мешало попытаться решить задачу в рамках господствующей ныне парадигмы. Следовало лишь сказать, что идеологические клише были вставлены в тексты Стругацких по идеологическим же причинам, что речь там идет не о коммунизме или, во всяком случае, не о советском коммунизме, генетически связанном с так называемым реальным социализмом.
Такое решение, однако, имело два неустранимых недостатка. Во-первых, в мире «Полдня…» полностью отсутствуют рыночные механизмы релаксации экономики. Во- вторых, этические законы общества «Возвращения» носят отчетливый антибуржуазный характер. «Контрольные суммы» не сходились. Стало понятно, что так конструировать «историю будущего» нельзя.
Задача приобрела свой окончательный вид. Надлежало построить Будущее Стругацких из недоброй памяти «реального социализма». «Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать».
2. Структура издания. Четвертый том («Обитаемый остров»]
Переслегин С.Б.:
Итак, первоначальный проект включал в себя пять книг, формально отнесенных к одной Реальности,
Моей первой реакцией на «хронологию Стругацкого» было удивление. Как и большинство аналитиков, я относил время действия «Далекой Радуги» к концу столетия (во всяком случае — после «Малыша»). Дальнейшая работа, однако, привела меня к твердому убеждению, что только данная последовательность событий согласуется с законами исторической динамики и может быть осмысленно верифицирована.
Пятитомник был выстроен по схеме, четкой, как чертеж военного корабля. Он должен был открываться большой научно-публицистической работой аналитического характера, призванной вписать исторические романы братьев Стругацких в контекст событий XXIII века. Материал, скорее синтетический, взгляд извне на галактическую историю человечества, завершал издание. Наконец, каждый том, кроме первого, предварялся небольшим предисловием, носящим не то рекламный, не то информативный характер и также включенным в общую структуру связей, сгенерированных XXIII столетием.
Увы, выход томов в свет не отвечал никакому логическому закону: 4-й том, затем 5-й, потом 3-й и 2-й и, наконец, 1-й. Что-то вроде временной шкалы Кальдекуза.
Всякая творческая и околотворческая деятельность носит несколько хаотический характер (это подметил еще К. Чапек в своих знаменитых очерках: «Как это делается»), Короче говоря, «общая концепция мира» и «схема структурообразующих противоречий» вылилась в весьма настоятельное пожелание принести готовый и отредактированный материал «завтра»…
Ютанов Н. Ю.:
Название «Последние корабли Свободного Поиска» для статьи из четвертого тома (который должен выйти первым) предложил я. И я же выкинул из работы все ссылки на использованную литературу, дав Переслегину обещание, что он сможет отыграться в первом томе (который должен выйти последним). Туда, кажется, он затолкал около сотни ссылок. Историко-аналитический труд, однако.
Переслегин С.Б.:
…Мне оставалось только одно: отнестись к предложенной литературной игре «в историка XXIII века» совершенно серьезно и попытаться передать «свою» непосредственную эмоциональную реакцию на события «Острова» и «Малыша».
К этому времени «свою» биографию я уже знал.
Разумеется, пришлось конструировать «биографии в XXIII веке» для всех, имеющих отношение к проекту. Авторы романов, предисловий, художники, редакторы, издатель должны были быть вписаны в Текущую Реальность — для того хотя бы, чтобы было контекстуально оправданным их отношение к тем или иным событиям или интерпретациям. Эти материалы не предназначались для публикации, но опосредованно использовались весьма широко.